Ознакомительная версия.
Поверьте, мне было очень весело читать этот сонет в свои сорок лет, – как раз в этом возрасте я защищал докторскую, всерьез намеревался стать папой в третий раз, а в гостинице, где я жил в ожидании защиты диссертации, вокруг меня плотоядно ходили озабоченные дамы. Одна из них являлась ко мне в номер в халате поверх ночной рубашки и, не гнушаясь жалким рубищем моим, наливала мне кофе. Глядя в мои жалкие, потухшие глаза, дама вела долгие разговоры о науке и о жизни. Но любой разговор как-то сворачивал на то, как ей, бедняжке, тяжело жить после того, как сбежал муж, сволочь такая.
Сонет Шекспира попался мне ну очень вовремя! И резвился я чрезвычайно.
Если люди в те недобрые столетия и доживали до 60 лет, то этот возраст считался самым что ни на есть почтенным и преклонным. Если вы посмотрите по справочникам (той же Большой Советской Энциклопедии) годы жизни известных деятелей XVI или XVIII века, вы убедитесь – очень мало кто из них перешагнул за 70 лет. И последние тридцать, уж по крайней мере двадцать лет своей семидесятилетней жизни у них были такие же тусклые стариковские глаза, как у героя сонета Шекспира…
Как хорошо было жить в те времена, мне много раз рассказывали в детстве… А я все читал книжки и все сильнее в этом сомневался.
Возраст всех жизненных достижений оказывался очень невелик (по современным понятиям). Для современного студента зрелище профессора, который бьется на шпагах из-за благосклонности некой девицы или юной дамы, – по меньшей мере, несколько странное зрелище. Но что, если вполне обычный возраст профессора редко превышает 35 лет? Если было много и 30-тилетних, и даже 26-тилетних ученых? Ведь именно таков был возраст профессоров в большинстве университетов еще в XVII, отчасти даже в XVIII веке. Та к что профессора тех времен и на шпагах бились, и по веревочным лестницам лазали, и жен у мужей умыкали.
Для людей исторического прошлого, причем прошлого сравнительно недавнего, не казались странным молодые, даже юношеские черты поведения полководцев, ученых, высокопоставленных церковников или земельных аристократов. Ведь они все были очень молоды! Молодость была биологической, социальной и психологической нормой. Даже «старики», перевалившие за 50, старались вести себя как молодые: пытались поступать «как полагается».
Шекспира и даже писателей XVIII века, например, Шиллера бывает трудно читать: слишком уж много эмоций.
Но что поделаешь! На смену аристократическому XVIII веку пришел XIX – век науки и техники, век выскочек и роста продолжительности жизни. После открытий Луи Пастера и Роберта Коха появилась современная медицина, современные правила гигиены. Если вы проследите, какова продолжительность жизни известных людей XIX века, она окажется заметно побольше, в среднем порядка 75 лет.
На протяжении XX века продолжительность жизни медленно, но верно ползла вверх во всех странах, и сейчас перевалила за 80. Сегодня вымирает поколение, родившееся между 1920 и 1930 годами. Это поколение перевалило уже за 80–90 лет; это поколение вынесло на себе голод, репрессии и стрессы 1930-х, Вторую мировую войну, послевоенный голод, сталинщину, ежовщину, бериевщину, несколько локальных войн (Финскую, Японскую, Корейскую).
Многие представители этого поколения десятилетиями страдали от нелеченных или от плохо леченных болезней. Многие из них были ранены, и часто – не по одному разу. Многие сидели в тюрьмах и концлагерях. Многих из них часто и жестоко били. А вымирают они – вот сейчас!
Это уже не красивые сказки про героев и гигантов, от которых мы произошли и которые жили по 600 и по 900 лет. Это, некоторым образом, реальность.
Поколения, родившиеся после Второй мировой войны, росли уже в другой обстановке. Мы лучше ели и одевались, мы не пережили голода и войн, массового террора и лагерей уничтожения. Мы знали уже совсем другую медицину – и более гуманную, и более эффективную. Большинство специалистов считают, что родившиеся между 1945 и 1965 годами могут рассчитывать на 85–90 лет жизни. Женщины – на верных 90.
А как же быть с падением продолжительности жизни, со смертностью в 55–60, с невероятным числом ранних смертей, убийств и самоубийств?! Да так и быть. Естественно, если человек работает на износ десятилетиями – он тяжело болеет и умирает ненормально рано. Естественно, что даже если человек остается жив в Афганистане или в Чечне, пережитое не способствует жизнеспособности и долголетию.
Особенно же надежный способ утратить долголетие – это потерять смысл своего существования, перестать понимать, кто ты и где находишься, утратить веру в себя и в жизнь и начать беспрерывно пить водку. Тут даже при великолепном здоровье у человека остается всего несколько лет. Потом он начнет тяжело болеть, стремительно деградирует и быстро умрет.
Очень многие мужчины в России и во всех странах бывшего СССР пережили нечто подобное. Но те, кто не пережил смысложизненного кризиса или сумел из него выйти, будут жить дольше дедов и отцов.
У поколений, родившихся после 1965 и 1970 годов, перспектива еще лучше. Эти поколения всю свою жизнь провели в мире еще более сытом, более гуманном, более разумном, чем даже те, кому сейчас между 40 и 60.
Возьмем всего один пример: эти люди без страха входят в кабинет зубного врача. На их памяти лечить зубы никогда не было больно. Мы-то, шестидесятилетние, до сих пор внутренне поджимаемся: первые тридцать пять лет жизни мы лечили зубы совсем не так, как это делается теперь. Частота вращения бора в бормашине была в несколько раз медленнее, чем у современного, работа бора причиняла довольно сильную боль. А обезболивания при лечении зуба (в том числе при сверлении) не полагалось. То есть «блатным» обезболивали, но вообще-то, по правилам, новокаин полагался только при удалении. Да и брал новокаин хуже современных обезболивающих препаратов, действовал недолго; порой и вынимать из больного зуба «нерв»-пульпу, и рвать зуб оказывалось очень болезненным.
У молодых нет этой памяти о неизбежных страданиях в кабинете зубного врача.
Это поколение будет жить лет по 95, а может быть – и по сто. Причем ведь сто лет – это не отдельное достижение, это всего лишь средний результат. Обычно самые удачливые живут эдак лет на 15–20 больше, чем «в среднем».
О личном бессмертии вопрос не стоит… пока что. Но к концу XXI века уже появятся популяции людей, устойчиво живущие больше 100 лет. В XXII веке 120–150 лет проживут многие.
Если вам, читатель, сейчас меньше 30, вы вполне можете иметь ребенка, который доживет до XXII века, и внука, который доживет до XXIII-го. А что?! Ваш сын родится в 2025 году, когда вам сорок. Он станет папой в шестьдесят, в 2085 году – не обязательно в первый раз. Вы вполне можете дожить до этого – в 2085 вам будет всего 100; и в наше время живут по столько, а вам жить дольше нынешних людей. Ваш сын гарантированно доживает до 2100 года, а внук вполне сможет прожить 125 лет и встретить Новый 2200 год. Еще раз подчеркну – это нисколько не фантастика! Это как раз реальность наших дней.
Те, кто родился в 1980 году и позже, вполне реально могут дожить до 2100 года, до XXII века.
Судя по следам на их костях, люди исторического прошлого страдали множеством заболеваний. При изучении костей и скелетов древнего человека сердобольные люди готовы всхлипнуть. Чего-чего только у них не было! Полиартрит, радикулит, полиомиелит, остеохондроз, рахит, всевозможные воспаления, в том числе гнойные, самые разнообразные отклонения в развитии.
Добавьте к этому еще следы множества ранений. Практически у всех шестисот людей, умерших до отступления Великого Ледника, сломаны кости рук и ног, ребра и ключицы, на костях выросли костные мозоли, повреждены кисти рук и пальцы. Иногда на переломах видны следы попыток лечить раненого: зачистить рану, вынуть осколки кости, наложить лубки. А очень часто нет никаких признаков, что человека вообще лечили: срослось, как срослось.
В начале 1950-х годов американец Ральф Солецки раскопал погребение неандертальца из пещеры Шанидар в Ираке. Этот человек погиб в возрасте примерно 40 лет, примерно 45 тысяч лет назад. Череп размозжен, буквально разнесен вдребезги. То ли рухнул каменный потолок пещеры, то ли человека убили, обрушив на голову немалую тяжесть. Скорее всего, все же произошел несчастный случай: пожилого неандертальца похоронили, положив на ложе из сосновых веток, засыпали ворохами цветов, завалили огромными камнями.[48]
Но и лет за 15 или 20 до своей гибели этот неандерталец серьезно пострадал: он потерял кисть правой руки и правый глаз. Судя по следам на костях, размозженную кисть пытались лечить: удаляли раздробленную или гниющую ткань, вынимали осколки кости.
Если учесть, что все это делалось без наркоза и самыми примитивными каменными орудиями, неандертальцу не позавидуешь.
Почти столько же ранений и у людей более поздних эпох; вот лечили их все же получше.
Ознакомительная версия.
