Характер волков, как и всяких других существ, проще понять, когда наблюдатель концентрирует внимание на их жизненных апогеях. У волков это не только игры, вой, охота, но и любовь. Не посчитайте, что это святое слово здесь слишком сильно.
Организация некоторых звериных семейств более сложная, чем привыкли обычно представлять себе люди. У волков так называемая «большая семья», смысл ее порядков биологи разгадали только недавно.
Мужая, сильные молодые волки (двухлетки и трехлетки), выбрав по вкусу подругу (часто на всю жизнь), уходят весной из стаи и заводят свою семью. Слабые же их сверстники менее счастливы, своим домом обычно не живут, супружества не знают (если в округе есть волки сильные). Они «нанимаются», что называется, в няньки к своим братьям. Такова их волчья доля.
Матерые разрешают молодым поселиться где-нибудь поблизости, километрах в двух-трех. Это с их стороны весьма любезно: обычно от логова до логова самое ближнее семь километров.
И начинается семейная жизнь. Собственно, начинается она, пожалуй, раньше, за год до этого. Партнеры избирают друг друга, когда они еще числятся прибылыми: довольно нескладными, смешными, но, как полагается, симпатичными «юношами» и «девушками».
Целый год (надо же!) взаимного ухаживания. У волков, как говорят в науке, «лицевая ориентация». От морды к морде получают они информацию о том, что намерены сделать, и готова ли, в частности, волчица стать матерью, а волк отцом. И только тогда происходит спаривание. А до этого и попутно с тем веер улыбок, акробатические прыжки, разные резвые затеи – все для милой или для милого. Кстати сказать, у волков не слишком заметно разделение на «слабый» и «сильный» пол в том смысле, что один должен вовсю стараться, а другой лишь жеманно принимать ухаживания.
Возникновение «треугольника» очень часто кончается трагедией. Схватка, быстрый рывок страшных зубов, и один из соперников (или соперниц) повержен. И это те самые звери, которые редко дерутся, чьи ссоры редкость. Но тут уж действуют суровые законы естественного отбора.
Когда волчата родятся, мать первые недели лежит с ними в логове. Потом, принюхиваясь, осторожно выползает из норы, но далеко не уходит, лишь метров на сто-двести. Куда-нибудь сюда члены «большой семьи» приносят ей добычу: все, что поймали. Позже она и сама рыщет по округе. И вот тогда няньки – «тетки», «дядьки», «кузены» – нянчат волчат. Они с ними играют, кормят проглоченным на охоте мясом и, конечно, несут бдительный караул. Волк-отец тоже долг свой не забывает. Он всегда рядом (если не ушел с волчицей). А осенью, когда детишки подрастут, волчья «большая семья» охотится стаей, и молодые учатся у старых законам джунглей.
Но пора вернуться к трем оставшимся пунктам обвинения. Пункт второй уничтожение дикой фауны.
…Аляска, тундра. Тысячи мигрирующих оленей. И волки невдалеке. Двое кинулись за стадом – прямиком, весьма резвым аллюром. Стадо не дремлет, на ходу перестраивается, но не меняет направления, растягивается. Громче стучат копыта, и волнение пробегает по чаще оленьих рогов. Нет, волкам их не догнать. Даже тонконогие, хрупкие оленята бегут быстрее. Удостоверившись в бесполезности погони, волки быстро отстают – зачем зр тратить силы?
Но вот еще группа оленей. Опять стремительный волчий рейд, опять та же реакция преследуемых – и вдруг… Текучая масса стада будто выжимает из себя каплю – прихрамывающего, махающего головой самца. Его товарищи быстро уходят вперед, а он что-то мешкает, и волки настигают его. Следует эпизод, который не для слабонервных…
Совершено, очевидно, злодейское преступление. Но если мы возьмем на себя функции медицинских властей и произведем экспертизу, обнаружим следующее:
– переднее копыто у оленя отсутствует: вместо него лохмотья;
– легкие поражены ленточным глистом и уже наполовину уничтожены;
– кишечник изъеден фенолом и индолом, ядами кишечных микробов;
– сердце…
Можно и не продолжать. Любой из этих болезней достаточно, чтобы считать оленя обреченным.
Допустим, остался бы больной олень жить: он ходячий рассадник заразы. Он найдет себе самку, и вот родился у них олененок с нестойкой к болезням наследственностью. Он вырастет и тоже принесет болезненного олененка… Так вымирают стада оленей, а ученые раньше разводили руками: почему так? Теперь многим ясно почему.
На Аляске, в Нельчинском заповеднике, перебили всех волков. Четыре тысячи оленей обрели спокойствие, и через десять лет их стало 42 тысячи. И… огромное стадо, съев и вытоптав весь лишайник на пастбищах, стало катастрофически быстро вымирать. Пришлось призывать на помощь волков, из положения «вне закона» их перевели под его защиту.
Волк – главный куратор леса, тундры, степи. Если нет крупных животных, он ест мелких грызунов – вредителей сельского хозяйства. Опять польза от волка! Он ловит щук весной в протоках, а иногда вынужден есть даже ягоды и… насекомых. Нетребовательный зверь.
Хищники, можно сказать, оздоровляют обстановку в лесу. Поэтому сейчас во многих странах Африки леопард, а местами и крокодил взяты под защиту закона. Леопард полезен тем, что истребляет диких свиней и обезьян, разоряющих поля, а крокодил – полудохлых рыб, разносящих заразу, вредных насекомых и ракообразных. «Но, к сожалению, – пишут африканские зоологи, крокодилы порой нападают также и на людей».
Я с трепетом перехожу к третьему обвинению: «уничтожение домашних животных». И не потому, что, задавшись целью вырядить волка в овечью шкуру, пасую перед обилием несомненных преступлений. Мне кажется, что именно под этим обвинением скрывается корень волконенавистничества. Россказни о зарезанных людях (в них, как правило, фигурируют сапоги с недоеденными ногами) – это истеричное утрирование, исходящее из приверженности человека к своему добру. Это месть, превышающая причину.
Сельское хозяйство – основа любого общества. Веками оно было мелким. Отнять у крестьянина овцу, корову и лошадь – значит поставить его перед лицом голодной смерти. Вот так волк становится убийцей человека. Убил, а как? – все равно. Фантазеры для наглядности и остроты рассказа сжимали утомительное время, и волк оказывался в непосредственной близости от пострадавшего.
Та ситуация безвозвратно ушла в прошлое. Волки же по-прежнему нападают на домашних животных и бывают жестоки: вместо одной овцы, которую могут унести, гонят и на бегу режут десяток. Некоторые объясняют это нервозностью волка, вызванной присутствием человека. Некоторые – его характером: он просто не может удержаться от истребления слабого. Но дело проще: люди всех растерянных по лесу зарезанных овец не соберут, а волки их и под снегом потом найдут и сыты будут долго.
В наше время большое животноводческое хозяйство почти гарантировано от нападения волков, даже если они есть поблизости.
«Если исследовать рацион нескольких койотов, окажется, что они убили домашней птицы и скота на сумму в 500 долларов. В остальном же пища их состояла преимущественно из мышей и крыс, которые, если бы они не были съедены волками, уничтожили бы зерна на 700 долларов. Вывод, кажется, ясен: благодаря нескольким волкам мы получили 200 долларов прибыли» (доктор П.Т. Боуд).
Многие исследователи заявляют сейчас, что неправильно делить диких животных, как героев классической драмы, на хороших и плохих, на полезных и вредных.
В природе между различными видами животных и растений за миллионы лет их совместного существования установилось естественное равновесие. Безрассудное уничтожение разных зверей и птиц может нарушить это равновесие, и тогда начнут гибнуть и другие животные и даже растения, расплодятся вредители и сорняки. Одним словом, последствия могут быть очень плохие.
Теперь о болезнях, которые переносит волк.
Их много, наверное, столько же, сколько у больных животных, им уничтожаемых.
В волчьем кале – яйца исключительно опасного паразита, вдохни – и «из них разовьются мельчайшие личинки, которые попадут в мозг и инцистируются обычно с роковым исходом, как для себя, так и для человека».
Разнообразные глисты, всевозможные бактерии – чего только не носит в себе волк! Но разве мы не преклоняемся перед врачом, высасывающим из горла ребенка дифтерийные пленки? Перед теми, кто прививает себе опасную болезнь, чтобы, исследовав ее, избавить от нее человечество? Волк грудью принимает болезни, посланные природой нам.
Почему мы не уничтожаем корову? Она переносчик бруцеллеза. Кошка, обыкновенная кошка, мы ее гладим, а ведь она начинена целой обоймой заболеваний! Увы, и о других животных можно сказать так же.
Одно из самых страшных преступлений волка – бешенство. В свалявшейся шубе, с опущенным хвостом, мутноглазый, он бродит, не разбирая дороги, ослабевшими челюстями пытается кого-то укусить, сеет страх.
