И здесь одна находка следовала за другой. Брум обнаружил лицевую часть черепа молодого плезиантропа, шесть хорошо сохранившихся зубов, затем детский череп с несколькими молочными зубами.
17 апреля 1947 года вместе со своим ассистентом Джоном Тальботом Робинсоном он взорвал часть известнякового обрыва. Когда пыль улеглась и дым рассеялся, он увидел торчащий в отвалившемся при взрыве обломке и в самой скале череп. Брум тщательно препарировал находку и установил, что это хорошо сохранившийся череп, у которого отсутствовали только нижняя челюсть и все зубы верхней. После изучения оказалось, что череп принадлежал взрослой самке плезиантропа. Однажды сотрудники музея шутя назвали его «миссис Плез», и очень скоро это название распространилось в научном мире.
Сенсационные находки Брума значительно подняли его авторитет. Однако комиссия вновь ополчилась на ученого и добилась официального подтверждения своего первоначального запрета. Бруму пришлось временно прекратить работы в Стеркфонтейне. Лишь когда П. В. Ломдаард, профессор геологии Преторианского университета, выступил в поддержку Брума, а печать и общественность осудили нападки на исследователя, комиссия отменила запрет. Так Брум получил возможность сделать еще целый ряд замечательных открытий, важнейшим из которых была находка нескольких позвонков и почти полного таза, подтвердившая ранее высказанное мнение, что южноафриканские австралопитеки передвигались в вертикальном положении. Таз австралопитеков нельзя отнести ни к человеческому типу, ни к типу человекообразных обезьян. Он занимает промежуточное положение между ними[2].
К этому времени относится еще одна важная находка. В 1947 году А. Китчинг, сотрудник Дарта, отыскал недалеко от Макапансгата заднюю часть черепа, близкую к человеческой. Уверенный, что рядом он обнаружил и остатки кострища, Дарт назвал существо, которому принадлежал обломок черепа, Australopithecus prometheus, желая подчеркнуть, что ему уже был известен огонь. Однако позже выяснилось, что остатки кострища не имели отношения к находке.
Между тем Брум начал раскопки на новом месте, около Сварткранса, примерно в двух километрах от Стеркфонтейна. Здесь он открыл новый вид парантропа, названный им Paranthropus crassidens, что значит «крупнозубый».
В 1949 году Брум уехал в Америку, и работу продолжил его ассистент Робинсон. Из нескольких его находок следует в первую очередь отметить челюсть, столь похожую на человеческую, что Робинсон назвал существо, которому она принадлежала, Telanthropus. Название это говорит о том, что данное существо достигло цели в процессе эволюции, стало человеком: telos означает «цель», a anthropos — «человек».
После возвращения из Америки Брум вновь принялся за работу, но ненадолго: 6 апреля 1951 года в возрасте 84 лет он умер. Не было, наверно, ни одного ученого-палеонтолога, который в день похорон Брума не вспомнил бы о нем с благодарностью, — ведь он очень много сделал для изучения происхождения млекопитающих и человека. Жизнь врача Брума, заполненная борьбой с превратностями судьбы, в конце концов увенчали признание и слава.
Остается досказать немногое. В июле 1959 года появилось сообщение, что в Олдовайском ущелье на севере Танзании попечитель музея в Найроби Л. С. Б. Лики и его жена Мэри нашли череп, который по ряду признаков близок к плезиантропу или парантропу, но во многом отличается от них и похож скорее на череп первобытного или даже современного человека. Самое интересное заключалось в том, что вместе с черепом этого примерно восемнадцатилетнего существа, которое Лики назвал Zinjanthropus boisei (Zinj — старое арабское название Восточной Африки, а Чарльз Бойз финансировал исследования Лики), были найдены также весьма грубо обработанные каменные орудия и, кроме того, кости грызунов, пресмыкающихся, птиц и детенышей крупных млекопитающих, явно представляющие собой остатки убитых и съеденных животных. Но если зинджантроп умел изготовлять каменные орудия, пусть даже самые примитивные, то он, вне всяких сомнений, принадлежит уже не к австралопитекам, а к более поздним человеческим существам, поскольку изготовление орудий — один из основных признаков человека[3]. Некоторые исследователи выделяют из группы австралопитеков также и телеантропа, считая его примитивным человеческим существом.
Открытие австралопитеков принадлежит к крупнейшим за последнее время. Уилфрид Э. Ле Гро Кларк, профессор анатомии Оксфордского университета, очень подробно и полно обработал найденные кости австралопитеков. В его распоряжении были остатки более чем тридцати особей различного возраста — детенышей, подростков и взрослых. Он писал, что австралопитеки — это обезьяноподобные существа с небольшим мозгом и мощными челюстями. На основании пропорций мозговой коробки и лицевых костей скелета можно установить, что по уровню развития они лишь незначительно отличаются от современных видов человекообразных обезьян. Отдельные признаки черепа и костей конечностей, а также зубов, свойственные современным и ископаемым человекообразным обезьянам, сочетаются у них с целым рядом признаков, близких гоминидам, то есть тому семейству, к которому принадлежат и современные люди. Строение грудной клетки, конечностей и таза показывает, что австралопитеки ходили в почти выпрямленном положении. Огня они еще не знали. По мнению некоторых специалистов, австралопитеки лишь случайно пользовались костями убитых животных в качестве орудий или оружия. Жили они в Южной Африке примерно 900–400 тысяч лет назад.
Для истории эволюции значение австралопитеков, хотя они и не являются непосредственными предками человека, несомненно, весьма велико. По мнению Г. X. Р. Кенигсвальда, профессора палеонтологии и исторической геологии Утрехтского университета в Голландии, группа людей в самом широком смысле этого слова (то есть семейство гоминид) давно уже отделилась от обезьян, однако в первое время она заметно не отличалась от группы современных человекообразных обезьян. Затем от этой группы отделилась ветвь, которую, по-видимому, и представляют южноафриканские австралопитеки; развитие этой ветви проходило более или менее параллельно развитию группы человекообразных обезьян. Первая группа отличалась от последней вертикальным положением тела при ходьбе и более короткими клыками. На какой-то очень ранней стадий от ветви австралопитеков отделилась другая ветвь, которая, развиваясь затем самостоятельным путем, характеризующимся прежде всего уменьшением зубов и увеличением мозга, привела к современному человеку.
Многие сотни тысяч лет прошли с тех пор, когда в саваннах жили австралопитеки. Мы не знаем, служили ли им убежищами пещеры и расщелины в известняковых скалах. Эти животные питались в основном мясной пищей, чем резко отличались от всех ископаемых и ныне живущих человекообразных обезьян. Чтобы добыть мясо, они начали охотиться, в первую очередь на павианов, антилоп и газелей, объединяясь для этого в группы. О методах их охоты нам ничего не известно, но по некоторым находкам можно заключить, что очень часто они погибали насильственной смертью. Возможно, что австралопитеки (во всяком случае, некоторые) становились жертвами своих сородичей.
Долгое время мы ничего не знали о существовании австралопитеков. Но стремление к познанию помогло раскрыть под южным небом еще одну тайну древней истории человека.
Река, извиваясь, неторопливо катит свои воды по широкой равнине. Иногда полоса песчаного берега исчезает, проглоченная дремучим лесом. Огромные деревья, обросшие мхом и лишайником, нависли над мутными водами, которые с незапамятных времен несут к востоку глину и вулканический пепел. Ветви, папоротники, гирлянды лиан сплетают такие непроходимые завесы, что их сторонится даже ищущий убежища зверь. На темной зелени кожистых листьев и светло-зеленых пятнах папоротников выделяются яркие орхидеи. Встречаются здесь и пальмы; к болотам и обмелевшим заливам реки подбираются заросли бамбука.
Джунгли наступают на берег стеной буйной зелени. А лес теснят поросшие травой и кустарником склоны вулканов. Когда они изрыгают потоки раскаленной лавы, гибнет все живое, поросшие травой прогалины и дикие заросли вековых деревьев превращаются в пепел. Застывая, огненный поток становится черным камнем. Проходят годы. Вода, солнце и ветер делают свое дело. Вот уже из трещин, куда занесло семена, выглядывает трава, поднимается низкорослый кустарник. Но тучи пепла и грязи снова застилают небо — и снова гибнет все вокруг. Гор, извергающих огонь и смрад, много. Они курятся — не спят, в их недрах, словно вода и пар в перегретом котле, клокочет огненная лава.
