Мне трудно ясно сформулировать, то что я собираюсь сказать, но это то, что я обдумывал, и оно пришло в голову в тот памятный день вскрытия жирафа. Когда мы смотрим на животных со стороны, мы всецело впечатлены изящной иллюзией дизайна. Оглядывающий окрестности жираф, парящий альбатрос, ныряющий стриж, зоркий сокол, лиственный морской дракон, невидимый среди морских водорослей, несущийся гепард, напряженный после поворота, подскакивающая газель — иллюзия дизайна настолько интуитивно понятна, что требуется положительное усилие включить критическое мышление и преодолеть соблазны наивной интуиции. Это когда мы смотрим на животных со стороны. Когда же мы заглядываем внутрь, впечатление противоположное. Следует признать, впечатление элегантного дизайна передается упрощенными диаграммами в учебниках, аккуратно разложенными и с цветовой кодировкой, как чертёж инженера. Но действительность, которую вы обнаруживаете, когда видите вскрытое на столе животное, сильно отличается. Я думаю, что это было бы поучительное упражнение, попросить инженера начертить улучшенную версию, скажем, артерий, питающих сердце. Я предполагаю, что результат был бы чем-то похожим на выхлопной патрубок автомобиля, с опрятной линией труб, выходящих аккуратным массивом, вместо бессистемного беспорядка, который мы фактически видим, когда вскрываем настоящую грудь.
Моей целью при проведении дня с анатомами на вскрытии жирафа было изучение возвратного гортанного нерва как примера эволюционного несовершенства. Но вскоре я понял, что несовершенство возвратного гортанного нерва — это только верхушка айсберга. Факт, что он делает такой длинный крюк, с особой силой доводит эту мысль до осознания. Это тот аспект, который в конечном итоге спровоцировал бы Гельмгольца вернуть его назад. Но подавляющее впечатление, которое вы получаете от рассмотрения любой части внутренностей большого животного, то, что там — беспорядок! Мало того, что проектировщик никогда не сделал бы ошибку подобно этой петле нерва; приличный проектировщик никогда не создавал бы что-то из хаоса, этого перекрещивающегося лабиринта артерий, вен, нервов, кишок, кусков жира и мускулов, мезентериев и так далее. По словам американского биолога Колина Питтендрая, все это на самом деле только «лоскутное одеяло импровизированных заплаток, соединенных вместе, из того, что было доступно, когда возникла возможность, и принятое ретроспективно, не по предвидению, естественным отбором»..
ГЛАВА 12. Гонка вооружений и «Эволюционная теодицея»
Глаза и нервы, семявыносящие протоки, носовые пазухи и спины неудачно разработаны с точки зрения индивидуального благополучия, но недостатки прекрасно понятны в свете эволюции. То же самое относится к большей экономике, экономике природы. Разумный создатель, можно было бы ожидать, спроектировал не только тела отдельных животных и растений, но также и целые виды, целые экосистемы. Природа, можно было бы ожидать, должна была быть плановой экономикой, тщательно разработанной, чтобы устранить расточительность и убытки. Это не так, и настоящая глава покажет это.
СОЛНЕЧНАЯ ЭКОНОМИКА
Экономика природы работает на солнечной энергии.
Фотоны от солнца льются дождем на всю дневную поверхность планеты. Многие фотоны не делают ничего более полезного, чем нагревают скалу или песчаный берег. Некоторые попадают в глаз — ваш, или мой, или сложный глаз креветки, или параболический рефлекторный глаз морского гребешка. Некоторым может посчастливиться попасть на солнечную панель — или искусственную, как ту, что в приступе зеленого рвения я только что установил на своей крыше, чтобы нагревать воду в ванне, или на зеленый лист, который является природной солнечной панелью. Растения используют солнечную энергию, чтобы тянуть «в гору» химический синтез, производя органическое топливо, прежде всего сахара. «В гору» означает, что для ведения синтеза сахара необходима энергия; аналогично, сахар может позже быть «сожжен» в реакции «под гору», которая выпускает (частично) энергию снова, чтобы совершить полезную работу, например мускульную, или работу по постройке большого ствола дерева. «Под гору» и «в гору» — по аналогии с водой, текущей под гору из высокого резервуара и приводящей в действие водяные колеса, чтобы делать полезную работу; или энергично закачанной на гору, в высокий резервуар, так, чтобы она могла позже быть использована для приведения в действие водяных колес, когда потечет под гору снова. На каждой стадии энергетической экономики, или в гору или под гору, некоторая часть энергии теряется — никакая транзакция с энергией никогда не является абсолютно эффективной. Вот почему патентным бюро не надо даже рассматривать проекты вечных двигателей: они невозможны, неумолимо и навсегда. Вы не можете использовать энергию от спуска «под гору» от водяного колеса, чтобы накачать то же количество воды снова в гору, так, чтобы она могла приводить в действие водяное колесо. Должно быть всегда немного энергии, подаваемой извне, чтобы скомпенсировать потери — и здесь вступает солнце. Я возвращусь к этой важной теме в Главе 13.
Большая часть поверхности Земли покрыта зелеными листьями, которые составляют многослойную ловушку для фотонов. Если фотон не пойман одним листом, у него есть хороший шанс быть пойманным листом ниже. В густом лесу немногие фотоны доходят до земли непойманными, и именно поэтому старые леса — такие темные места для прогулок. Большинство тех фотонов, которые представляют собой незначительную часть солнечных лучей, достигающих нашей планеты, попадают в воду, и поверхностные слои моря кишат ловящими их одноклеточными зелеными растениями. В море или на суше, химические процесс, называемый фотосинтезом, поглощает фотоны и использует их, чтобы двигать потребляющие энергию химические реакции «в гору», производя удобные энергосберегающие молекулы, такие как сахар и крахмал. Фотосинтез был изобретен более миллиарда лет назад бактериями; и зеленые бактерии все еще лежат в основе большинства фотосинтезов. Я могу сказать так, потому что хлоропласты — крошечные зеленые фотосинтетические механизмы, которые фактически выполняют задачи фотосинтеза во всех листьях — являются непосредственными прямыми потомками зеленых бактерий. Действительно, поскольку они все еще размножаются автономно на манер бактерий внутри клеток растений, мы можем законно сказать, что они все еще — бактерии, хотя сильно зависящее от листьев, которые предоставляют им жилище и которым они придают свой цвет. Похоже, первоначально свободноживущие зеленые бактерии были пойманы в клетки растений, где они, в конечном счете, эволюционировали в то, что мы теперь называем хлоропластами.
И красиво симметричный факт, что, точно так же, как о химии жизни «в гору» главным образом заботятся зеленые бактерии, процветающие в клетках растений, так же и химия метаболизма «под гору» — медленное сжигание сахара и других видов топлива, чтобы освободить энергию в клетках и животных, и растений — находится в особой компетенции другого класса бактерий, когда-то свободноживущих, но теперь размножающихся в больших клетках, где они известны как митохондрии. И митохондрии, и хлоропласты, произошедшие от различных видов бактерий, обзавелись своим взаимодополняющим химическим мастерством за миллиарды лет до существования любого живого организма, видимого невооруженным глазом. Те и другие были захвачены ради их химических навыков, и сегодня они множатся в жидких внутренностях намного более крупных и более сложных клеток существ, достаточно больших для нас, чтобы их видеть и трогать — клеток растений в случае хлоропластов, клеток растений и животных в случае митохондрий.
Солнечная энергия, захватываемая хлоропластами в растениях, лежит в основе сложных пищевых цепочек, в которых энергия переходит от растений через травоядных, которые могут быть насекомыми, через хищников, которые могут быть насекомыми или насекомоядными, так же как волками и леопардами, через падальщиков, таких как стервятники и жуки навозники, и в конечном счете к разлагающим агентам, таким как грибы и бактерии. На каждой стадии этих пищевых цепочек часть энергии при прохождении расходуется в виде тепла, тогда как часть ее используется для приведения в действие биологических процессов, таких как сокращение мышц. Никакая новая энергия не добавляется после начального поступления от солнца. За несколькими интересными, но незначительными исключениями, такими как обитатели глубинных океанских «курильщиков», чья энергия поступает из вулканических источников, вся энергия, приводящая в действие жизнь, поступает, в конечном счете, из солнечного света, захваченного растениями.
