Не видя для себя дальнейшей перспективы, Шлиман ушел из бакалейной лавки. Он завербовался на работу в Латинскую Америку. Но тут его постигает неудача: корабль, на котором он плывет, терпит крушение. Генриха спасают рыбаки, и будущий археолог вдруг оказывается в Голландии. Такая ли это неудача? Амстердам, в те времена деловой центр Европы, очаровывает молодого Шлимана, он наконец-то находит место своим хорошо организованным мозгам.
Надежды Генриха начинают понемногу сбываться. В Амстердаме он находит работу посыльного, за которую ему, в отличие от бакалейной лавки, неплохо платят. Но вскоре новое поприще начинает раздражать Шлимана. «Если так будет продолжаться и дальше, я сойду с ума! Надо придумать какое-то полезное занятие!» – пишет Шлиман в дневнике.
«Человек, говорящий на двух языках, стоит двоих», – говорил в свое время Наполеон. Желая проверить истинность этого высказывания, Генрих решает учить иностранные языки. Причем начинает с родного, немецкого, шлифуя произношение. Это был достойный способ занять время. В приемной коменданта порта – там говорили преимущественно на английском – он запоминает иностранные слова и по дороге в район «красных фонарей», куда ему надо отнести образцы носовых платков, повторяет выученное. Денег на учителя у него почти нет, зато есть свой собственный метод обучения. Надо очень много читать вслух на иностранном языке, чтобы научиться не только произносить слова с правильной интонацией, но и постоянно их слышать. Упражнения в переводе, имеющие своей целью лишь усвоение грамматических правил, вовсе не нужны. Вместо них – вольные сочинения на какую-нибудь интересную тему или же вымышленные диалоги. Эти сочинения ежедневно проверяет репетитор. Вечером исправленное сочинение заучивается наизусть, а на следующий день читается по памяти преподавателю, чтобы он поправлял ошибки в произношении.
Пользуясь таким методом, Шлиман за три месяца выучил английский, за следующие три – французский. И принялся за итальянский. Однако его штудии вызывают удивление и даже осуждение окружающих. Чудака увольняют с одного места за другим. Но он не унывает, а смело идет в самую богатую фирму Амстердама «Шредер и К» и предлагает себя в качестве торгового агента для работы с иностранными партнерами. «Сумасшедших не берем!» – с порога разворачивает его управляющий. Мыслимое ли дело – в 22 года знать три языка! Однако Шлиман так настойчив, что его – лишь бы отделаться – экзаменуют и по результатам тестирования тут же берут на работу.
Фирма «Шредер и К» вела свои торговые дела практически по всему миру, поэтому обладала обширным штатом переводчиков. Шлиман не только знал языки, но и умел торговать, то есть работал за двоих, получая одно жалованье. Для «Шредер и К» он оказался находкой, тем более что не стал почивать на лаврах, а продолжал совершенствовать свои умения. За год упорного труда новый сотрудник добился больших успехов – директор фирмы сделал его своим личным помощником.
В то время наиболее выгодной для фирмы представлялась торговля с Россией – рынок огромный и ненасыщенный, конкуренции почти нет. Техническая сложность его освоения состояла в том, что представители русских торговых компаний, как правило, не владели никакими языками, кроме родного. Проводить переговоры было затруднительно. Шлиман берется исправить ситуацию и начинает учить русский язык. Неожиданно он сталкивается с большой проблемой – в Европе нет ни одного учителя русского языка. «Какая дикость в наш просвещенный XIX век!» – с горечью восклицает Шлиман и разрабатывает еще один метод изучения языка. Он покупает у букиниста русские книги и начинает их заучивать. Основой ему служит русско-французский разговорник.
После трех месяцев каторжного труда Генрих предстает перед русскими купцами и пробует им что-то сказать. В ответ, к своему изумлению, полиглот слышит неудержимый хохот. Дело в том, что среди купленных им книг оказалось запрещенное в России издание неприличных стихов Баркова. Их поэтическую лексику он и усвоил.
Но речь Шлимана так поразила представителей русского купечества, что они немедленно предложили ему создать совместное предприятие на паях – их капитал и его голова. Шлиман не привык откладывать решения в долгий ящик и уже на следующий день отправился в почтовой карете в Санкт-Петербург.
Россия встречает Шлимана нестерпимыми морозами. Как бы ни было далеко отсюда до обласканной солнцем Трои, но другой дороги туда нет. Путь лежит через бесконечные снега, которые еще надо умудриться превратить в золото.
Пока русские компаньоны собирают деньги на общее предприятие, Генрих знакомится со страной. Всего за несколько дней он объезжает весь Санкт-Петербург, узнает цены на интересующие товары, разведывает обходные пути строгого императорского торгового законодательства – в общем, делает всю подготовительную работу. Его беспокойный ум требует нового занятия, и случай предоставляет его.
Из окон гостиницы, где поселился Шлиман, прекрасно видны портовые строения, заброшенные до начала навигации. Пока Шлиман, по вечерам любуясь портом, рассчитывает возможную оплату аренды складов, они сгорают. Немедленно, этой же ночью, Шлиман арендует за бесценок практически выгоревшие строения. А на следующий день нанимает рабочих и, несмотря на морозы, начинает строить все заново, ориентируясь на план амстердамского порта, который хорошо помнит. Чтобы заставить русских рабочих работать на европейский лад, Шлиман вынужден сам руководить строительством. Вот где ему действительно пригодились вызубренные выражения из Баркова!
Весна принесла Шлиману баснословные барыши. Отстроенной к началу навигации и оживлению торговли оказалась лишь его часть порта, поэтому и аренда складских помещений стоила, как никогда, дорого. Заработанные в порту деньги позволили Шлиману отказаться от компаньонов и открыть свою фирму. В течение последующих нескольких лет Шлиман создает целую торговую империю, специализирующуюся на закупке европейских товаров в Амстердаме и продаже их в России. Но отлаженный бизнес – не для беспокойного Генриха. Он передает дело в руки приказчиков, а сам с частью свободного капитала отправляется в Америку.
Первым, к кому с визитом направляется Шлиман в этой совершенно незнакомой ему стране, оказывается президент страны Филмор. Имя Шлимана, бывшее уже в то время очень громким в России и Европе, видимо, что-то говорило советникам президента. И Филмор сразу же принял Шлимана, даже познакомил со своим отцом, крупным коммерсантом, желающим наладить в России свой бизнес. Знакомство с президентом дало Шлиману широкие возможности – он незамедлительно и без труда получил льготную лицензию на право открыть в Америке свою компанию по скупке золотого песка у старателей Сан-Франциско и его вывозу.
Дела со спекуляциями золотом шли так успешно, что Шли-ман даже начал подумывать, не остаться ли ему в США. Но мечта о Трое снова отправила его в путь. Начавшаяся в России Крымская война 1854 года открывала перед компанией Шлимана новые горизонты.
Используя свои обширные связи в торговых кругах, Шлиман добился, чтобы его фирма стала генеральным подрядчиком русской армии. Шлиман начал беспрецедентную по своим масштабам аферу. Специально для армии были разработаны сапоги с картонной подошвой, мундиры из некачественной ткани, ремни, провисающие под тяжестью амуниции, фляги, пропускающие воду, и т. д. Разумеется, все это представлялось как товар наивысшего качества и продавалось по наивысшей цене.
Сложно сказать, насколько такое снабжение русской армии повлияло на поражение России, но в любом случае Шлиман вел себя как преступник. Много лет спустя, по утверждению современников, Шлиман обратился к российскому императору Александру II с просьбой о въезде в Россию, чтобы раскопать скифские курганы. На прошении император написал кратко: «Пусть приезжает, повесим!»
Имя Шлимана по-прежнему гремело, но теперь как имя афериста. Не только в России, но и в любой другой стране никто не хотел иметь дело с откровенным жуликом. Не зная, чем себя занять, Шлиман начинает много читать и, случайно наткнувшись на пресловутую «Всемирную историю для детей», решает заняться археологией. Заранее уверенный в успехе, он готовит почву для новой славы – издает автобиографию, в которой утверждает, что вся его предыдущая деятельность была лишь подготовкой к осуществлению заветной мечты детства – найти Трою. В книге он рассказывает о своей второй жизни, которая была полностью посвящена науке, написанию научных статей, вышедших под псевдонимами, субсидированию раскопок в Месопотамии, изучению древних языков, и тому подобную чушь.
Парадоксально, но в эту мистификацию верили вплоть до недавнего времени, когда увидели свет подлинные дневники Шлимана, хранившиеся у его наследников.
