Клер оказалась страстной, пылкой любовницей. Скоро почти все постельное белье было сброшено на пол. Час я испытывал высшее наслаждение, потом повернулся на спину. Я был обессилен, тяжело дышал, обливался потом. Клер лежала рядом. Мы болтали, смеялись, и ее ласковые руки касались моей груди, моего живота.
Через несколько минут я повернулся на бок и моментально заснул.
Клер разбудила меня поцелуем в нос. Она была уже в синем деловом костюме.
– Кому-то из нас нужно идти на работу, – сказала она. – Не забудь проверить, захлопнулась ли за тобой дверь.
Она ушла, прежде чем я успел ответить.
Я с трудом поднялся, оделся, взял такси, приехал домой и принял ванну. В тот день я опоздал на работу.
Хамилтон, как и обещал, зря времени не терял. Он поманил меня в комнату для совещаний.
– Дело нам предстоит нелегкое, – начал он. – Нам нужна дополнительная информация. Он подался вперед и облокотился на белый блестящий бювар, лежавший перед ним на столе. Теперь Хамилтон излучал энергию и целеустремленность. Я внимательно слушал, я был готов выполнить любое его указание.
– Мы можем подойти к решению проблемы с двух сторон. Я предлагаю разделиться: я займусь одним подходом, вы – другим.
Я согласно кивнул.
– Во-первых, есть нидерландские Антиллы. Я внимательнейшим образом прочел проспект «Тремонт-капитала». Там упоминается несколько предварительных условий, в том числе подпись гаранта – банка «Хонсю». Деньги могут быть сняты только при выполнении этих условий. Отсюда следует, что «Ван Креф, Хэрлен» видели этот документ до того, как были переведены деньги. Или им подсунули фальшивку, или они сознательно закрыли глаза.
Кроме того, в проспекте упоминается, что финансовые результаты операции должны регулярно проверяться. Ревизором является местная аудиторская фирма. В проспекте нет ничего, что могло бы дать нам право заглянуть в финансовые отчеты, но, очевидно, эти отчеты где-то есть.
Наконец, деньги должны быть во что-то инвестированы или куда-то переведены с нидерландских Антилл. Вероятно, на этом этапе в качестве консультантов привлекались специалисты из других организаций.
– Вполне возможно, что на любом из этих этапов компания привлекала юристов и аудиторов, но они не скажут нам ни слова, – заметил я. – Нидерландские Антиллы не зря завоевали свою репутацию – они надежнейше сохраняют конфиденциальность. Если репутация островов пострадает, то на следующий же день половина денег, инвестированных через Антиллы, будет переведена в другие налоговые оазисы.
– Вы правы. Мне одному было бы чрезвычайно трудно докопаться до счетов, – согласился Хамилтон. – Но вчера вечером я разговаривал с Руди Гером, одним из ведущих юристов на островах. Он согласился мне помочь. С его точки зрения, было бы крайне нежелательно, чтобы острова прославились и как оазис для мошенников. Очевидно, «Креф, Хэрлен» перешли границу допустимого риска. Надеюсь, мне удастся убедить местную администрацию принять нашу сторону. Конечно, они будут за то, чтобы нам без огласки вернули деньги. Международный скандал им вовсе не нужен. Я вылетаю послезавтра.
– Хорошо. А что буду делать я?
– Последите за Кэшем, – сказал Хамилтон. – Вы ведь собираетесь в Нью-Йорк, не так ли?
– Да, через два дня, – подтвердил я.
– И вы намереваетесь посетить «Блумфилд Вайс»?
– Да.
– Отлично. Попытайтесь узнать все, что можно, о Кэше о и сделке с облигациями «Тремонт-капитала». Но будьте очень осторожны. Важно, чтобы Кэш ничего не заподозрил раньше времени.
– Ладно, – согласился я. – А как быть с этим Диком Вайгелем?
– Я с ним несколько раз встречался, – сказал Хамилтон. – Неприятный коротышка. Меня нисколько не удивит, если окажется, что он тоже замешан. Он слишком умен, если речь идет о его личной выгоде. Присмотритесь и к нему, но, повторяю, будьте осторожны. Если Вайгель и Кэш связаны одной веревочкой, то он будет очень недоволен теми, кто задает много неудобных вопросов.
– Что именно мне нужно искать? – спросил я.
– Трудно сказать точно, – ответил Хамилтон. – Все, что указывает на связь Кэша с облигациями «Тремонт-капитала», все, что могло бы намекнуть, куда «Тремонт» дел наши деньги. В проспекте упоминаются инвестиции в ценные бумаги, но не говорится, в какие именно.
Я не имел ни малейшего представления, каким образом я смогу найти то, что нужно было Хамилтону. Он заметил мою неуверенность и успокоил меня:
– Не переживайте, даже если ничего не найдете. В Кюрасао я обязательно раскопаю что-то интересное.
План Хамилтона был неплох, но в нем, казалось, не хватает чего-то очень важного.
– Разве нам не следует посвятить других в наши планы? – спросил я. – Может быть, полицию или хотя бы мистера де Джонга?
Хамилтон снова опустился в кресло. Он раскрыл ладони, посмотрел на свои руки и вздохнул.
– Вчера вечером я тоже думал об этом. Полагаю, нам не следует этого делать.
– Но мы раскрыли крупную аферу. Разве мы не обязаны сообщить об этом властям? – настаивал я. Инстинктивно я понимал, что нужно пойти в полицию, и пусть мошенниками занимаются следователи.
Хамилтон подался вперед.
– Вы помните, я рассказывал вам, как в Японии нашел нового крупного инвестора? «Фудзи-лайф». Так вот, я почти уверен, что японцы дадут нам в управление пятьсот миллионов долларов. Если все будет в порядке, мы получим эти деньги уже в следующем месяце. Вы знаете японцев. Если столь престижная корпорация, как «Фудзи-лайф», даст нам столько денег, другие компании последуют ее примеру. – Теперь Хамилтон говорил быстрее. – Результатом может быть взлет компании «Де Джонг». Мы имеем реальный шанс стать одним из крупнейших распорядителей фондов в Лондоне. – Хамилтон смотрел мне прямо в глаза. Я почти физически ощущал силу его убеждения и его воли. Он хотел стать самым могущественным распорядителем фондами в Лондоне; ради этой цели он был готов на все. А я должен буду ему помогать. Хамилтон снова перешел на обычный тон.
– Вы знаете Джорджа. Ему захочется немедленно сообщить нашим инвесторам. Нам едва ли удастся его переубедить. А если он выполнит свое намерение, то репутации компании будет нанесен серьезный ущерб. Оправиться от такого удара будет нелегко. Мы определенно не увидим денег «Фудзи-лайф». Если же дело дойдет до полиции, то будет еще хуже.
Хамилтон видел, что не вполне убедил меня.
– Послушайте, мы с вами имеем уникальнейшую возможность превратить нашу маленькую фирму в мощную компанию. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Если мы в течение двух-трех месяцев вернем наши деньги, то выиграют все – и фирма, и Джордж де Джонг. Если же до Рождества мы ничего не добьемся, то поставим его в известность. Вы выполнили свой долг, рассказав мне. Вы чисты, вам ничто не угрожает. Теперь за все отвечаю я, и я намерен довести это дело до конца.
Я на несколько минут задумался. Пятьсот миллионов долларов от «Фудзи-лайф» потянут за собой Бог знает сколько еще японских денег. С такими фондами мы могли бы финансировать серьезные операции. Мы управляли бы рынками, другим оставалось бы только вскакивать при нашем появлении и следить за каждым нашим жестом. И, конечно, я принимал бы в этом самое активное участие. Хамилтон не раз говорил о нас двоих как о единой команде. Мне это нравилось. У нас были все предпосылки для крупной игры. Я понимал, что относительно Джорджа де Джонга Хамилтон прав – он непременно расскажет инвесторам и этим все испортит.
Итак, Хамилтон просил моей помощи. Он ее получит.
– Хорошо. Вы правы. Давайте сначала найдем деньги.
Я вернулся на свое рабочее место возбужденный и немного озадаченный. Заманчиво вместе с Хамилтоном попытаться вернуть наши деньги. Но как, черт возьми, мы будем это делать? Я не имел ни малейшего представления, какими путями я смогу получить ту информацию, о которой говорил Хамилтон. Конечно, я сделаю все, что от меня зависит, и потом посмотрю, что из этого получится. Но что бы ни получилось, я не собирался бросать Хамилтона.
На столе я обнаружил записку: мне звонила Клер. Я набрал ее номер.
– БЛЖ.
– Привет. Это я, Пол.
– А, доброе утро. Я рада, что ты все же добрался до работы. У меня есть данные о некоторых курсах. Думаю, тебе это будет интересно.
Голос Клер всегда казался мне очень чувственным. Вот и теперь я сразу вспомнил предыдущую ночь.
– Я в восторге от этой ночи, – сказал я.
– Я тоже. Было очень хорошо.
– Следовало бы как-нибудь повторить.
Клер с минуту помолчала, потом сказала:
– Знаешь, Пол, я думаю, не нужно.
Я почти ожидал подобного ответа. Клер продолжала:
– Понимаешь, я совершенно серьезно говорила, что иметь связь с клиентами – это непрофессионально. Мы отлично провели ночь. Никто от этого не пострадал. Но лучше на этом и остановиться.
Я был разочарован и не пытался этого скрыть. Если для Клер профессионализм так важен, то что же означала эта ночь? Но... Клер была права. Пока никто от этого не пострадал. И впервые за очень долгое время я получил истинное наслаждение. Мне нужно просто записать ту ночь на свой счет.
