Из всех страхов страх нищеты, вне всякого сомнения, – самый разрушительный. И его трудней всего преодолеть – почему, собственно, мы с него и начали. Он проистекает из укорененного в нашем сознании страха стать жертвой своих собратьев. Поведение животных мотивируется инстинктами, но их способности к мышлению ограничены, и поэтому они охотятся друг на друга в буквальном смысле слова. Человек, обладающий высшей нервной и психической организацией, способный думать и рассуждать, не поедает себе подобных – он находит большее удовлетворение в «экономическом людоедстве». Человек настолько жаден, что цивилизации пришлось изобрести всевозможные законы для ограждения его от ближних.
Нищета! Ничто не приносит больших страданий и унижений. До конца меня поймет только тот, кто испытал ее.
Неудивительно, что мы боимся нищеты. Опыт, передаваемый из поколения в поколение, убеждает, что порой встречаются люди, которым не следует доверять, когда дело касается денег и благ земных.
Человек так жаждет богатства, что приобретает его всеми доступными средствами – честными, если возможно, и иными, если необходимо или представляется случай.
Итак, как же избавиться от этого монстра? Займитесь самоанализом, и он выявит слабости, о которых Вы не желаете знать. Это совершенно необходимо для всех, не желающих более пребывать посредственностью и жить в нищете. Допрашивая себя с пристрастием, не забывайте, что Вы одновременно судья и коллегия присяжных, прокурор и адвокат, причем адвокат как истца, так и ответчика. И конечно, не упустите из виду, что под судом-то находитесь Вы сами. Задавайте себе конкретные вопросы и требуйте прямых ответов, и, когда следствие завершится, Вы, во всяком случае, будете знать о себе больше. Если же Вы чувствуете, что не сможете стать объективным судьей, попросите выступить в этом качестве кого-либо из хорошо понимающих Вас людей. Но перекрестный допрос самого себя не передоверяйте никому. Вы – в поисках правды. Добудьте ее любой ценой, даже если на какое-то время Вас охватит разочарование!
Спросите кого угодно, чего он боится. В большинстве случаев Вы услышите: «Ничего». Это ошибочный ответ: мало кто осознает себя повязанным, ущемленным и подгоняемым страхом как духовно, так и физически. Чувство страха столь неуловимо и столь глубоко укоренено в сознании,
что человек может пройти по жизни, отягощенный всеми видами страха, так ни разу и не отдав себе в этом отчета. Лишь мужественный анализ поможет выявить наличие всеобщего врага человеческого. Приступайте же к нему, внимательно вглядываясь в свой характер. В помощь Вам я даю некоторые симптомы, которые каждому не мешало бы поискать в самом себе.
Боязнь нищеты: шесть симптомов
1. Безразличие – это отсутствие самолюбия, нежелание бороться с нищетой, непротивленческое отношение к любой подлянке судьбы, интеллектуальная и физическая лень, отсутствие инициативы, воображения, энтузиазма и самоконтроля.
2. Нерешительность – привычка позволять другим думать за себя, а самому занимать выжидательную позицию.
3. Сомнение – обычно появляется в форме объяснений и извинений, призванных покрыть и оправдать свои неудачи; иногда сочетается с завистью к чужим успехам или с их критикой.
4. Беспокойство – стремление искать ошибки у других, жить не по средствам; пренебрежительное отношение к своей внешности, насупленный, хмурый вид; невоздержанность в употреблении алкоголя, иногда – наркомания; нервозность, неуверенность в себе.
5. Сверхосторожность – тенденция видеть только оборотную сторону медали; мысли и разговоры о возможных неудачах вместо концентрации сознания на средствах достижения успеха; значение всех дорог к поражению при одновременном нежелании искать способы, как его избежать; ожидание «своего часа», становящееся постепенно мировоззрением; воспоминания о неудачниках, забвение победителей; суждения в стиле – «ах, все пустое! все – дырка от бублика»; пессимизм, ведущий к несварению желудка, плохому выводу шлаков из организма, интоксикации, нарушениям дыхания и общей предрасположенности к болезням.
6. Промедление – привычка откладывать на завтра то, что должно было быть сделано год назад; трата всех сил на оправдание безделья – вместо работы, конечно. Промедление, примыкая к сверхосторожности, сомнению и беспокойству, означает также уход, где это возможно, от ответственности; предпочтение компромисса жестокой борьбе; согласие с жизненными трудностями вместо их преодоления (ведь потом их можно назвать препятствием, мешающим движению вперед!); торговля с жизнью за каждый грош, в то время как у нее надо требовать и процветания, и богатства, и изобилия, и счастья, и довольства; тщательное планирование действий на случай неудачи вместо сжигания всех мостов, всех путей к отступлению; слабость и зачастую полное отсутствие самоуверенности, определенности целей, самоконтроля, инициативы, энтузиазма, самолюбия, способности разумно рассуждать; общение с теми, кто смирился с бедностью, вместо стремления к дружбе с богатыми, желающими стать еще богаче.
Кто-то скажет: «Почему Вы написали книгу о деньгах? Разве богатство измеряется только в долларах?» Многие убеждены, что существуют другие формы богатства, более предпочтительные для души. Да, богатство – не только доллары, но и на белом свете живут миллионы людей, которые ответят Вам так: «Дайте мне столько денег, сколько я хочу, а уж остальным и сам себя обеспечу».
Основная побудительная причина создания этой книги – страх нищеты, парализовавший миллионы мужчин и женщин. Послушайте, что делает этот страх. Рассказывает Уэстбрук Пенглер:
«Деньги – всего лишь связки раковин, металлические кружочки или полоски бумаги. Но существуют богатства сердца и души, которые не купишь за деньги; находящиеся в подавленном состоянии зачастую не могут думать об этом и вообще сохранять присутствие духа. Вот человек выброшен на улицу; он – внизу, он – вне; и то, что происходит в его душе, совершенно отчетливо проявляется в посадке плеч, в том, как он носит шляпу, идет или смотрит. Он не может уйти от чувства собственной неполноценности, находясь среди людей, имеющих постоянную работу, даже если он знает, что неизмеримо Выше их по интеллекту, по характеру и по способностям.
В свою очередь эти люди (даже друзья) испытывают некоторое чувство превосходства и, пусть бессознательно, относятся к нему как к раненому. Какое-то время он имеет возможность одалживать деньги, но их, разумеется, недостаточно для поддержания прежнего уровня жизни, и, в конце концов, никому не одалживают вечно. Причем он одалживает «на жизнь», что лишь усугубляет депрессию, а у самих этих денег нет оживляющей силы денег заработанных. Конечно же, я говорю не о бездельниках и смирившихся неудачниках, а о мужчинах с нормальным самолюбием и самоуважением.
Полагаю, что женщины, оказавшиеся в подобной ситуации, ведут себя иначе. Замечу попутно, что, рассуждая о людях, ставших лишними, мы почему-то не имеем в виду женщин. Да, редко можно увидеть женщину, стоящую в очереди за миской супа, а тем более нищенствующую. Вы не выделите их, как мужчин, в толпе по каким-либо очевидным признакам. Опять-таки речь не идет об уличных бродяжках что женского, что мужского пола; их, вероятно, одинаковое число. Речь идет о сравнительно молодых, достойных, интеллигентных женщинах. Их должно быть много, но они не выставляют напоказ крах своей жизни. Может быть, они предпочитают самоубийство.
Человек, оказавшийся не у дел, имеет достаточно времени для размышлений. У него есть время поехать «к черту на рога» за обнаружившейся вакансией, чтобы узнать, что она занята, или о том, что надо продавать какую-нибудь дрянь, которую если купят, то из жалости, и ему придется жить на комиссионные. Отказавшись от столь «заманчивой» перспективы, он вдруг видит, что оказался на улице и ему можно идти «куда угодно», что, впрочем, совершенно равнозначно «некуда идти». И он идет, идет, идет. Он глазеет на витрины, на недоступную ему роскошь и чувствует себя человеком второго сорта; он уступает место у витрин тем, кто смотрит на них с активным интересом. Затем он забредает в метро или библиотеку, чтобы дать отдых ногам и немного согреться. Но это не поиск работы – хотя он опять идет. Он этого не знает, но бесцельность поиска, даже если она еще не запечатлелась в его внешности, сама по себе чревата отказом. Его одежда, оставшаяся с хороших времен, еще неплохо сидит, но не может скрыть упадка духа.
Он видит тысячи людей, занятых своей работой, и завидует им в глубине души – всем этим киоскерам, клеркам, аптекарям, кондукторам. Те – независимы, в них бездна самоуверенности и достоинства, а он не может убедить себя, что тоже хороший человек, хотя постоянно спорит с собой и всегда приходит к благоприятному для себя выводу.»
