Поскольку я не придерживаюсь никакой неизменной системы, я могу действовать иначе. Я всегда приноравливаюсь к обстоятельствам.
Цель всех манипуляций такова. Подлежащие размещению акции нужно раскрутить в максимальной степени, догнать до наибольшей возможной цены и на откате продать. Я это повторяю в очередной раз потому, что это базовый принцип, а публика предпочитает думать, что все продажи делают при верхнем значении цены. Иногда акции оказываются «подтопленными» и вверх не идут. Тогда время продавать. При этом цена пойдет еще дальше вниз, но обычно удается ее возвращать к нужному уровню. Пока акции, которыми я манипулирую, под воздействием моих покупок идут вверх, я знаю, что я в полном порядке, я уверенно и без опасений покупаю их на собственные деньги – точно так же, как я бы поступал с любыми другими акциями в аналогичной ситуации. Это линия наименьшего сопротивления. Я уже рассказывал о том, как я все это понимаю. И когда линия наименьшего сопротивления уже проявилась, я следую ей не потому, что раскручиваю какие-то акции, а потому, что я всегда остаюсь самим собой, – я биржевик.
Если я покупаю, а цена не растет, я начинаю продавать, то есть делаю то же самое, что и с любыми другими акциями. Главный сбыт осуществляется в ходе падения цены. И просто поразительно, сколько акций можно сбыть с рук, пока они дешевеют.
В ходе любого манипулирования я ни на миг не забываю, что я торговец акциями. И в этом смысле в манипулировании нет никакого своеобразия. Всякое манипулирование бесполезно, если я не могу заставить акции делать то, что мне нужно. Если такое происходит, нужно просто выходить из игры. Не нужно спорить с биржевым телеграфом. Нельзя поддаваться соблазну вернуть прибыль. Уходи, пока это можно сделать дешево.
Я отлично осознаю, что все эти обобщения производят не слишком внушительное впечатление. С обобщениями почти всегда так. Видимо, лучше показать все это на примере. Я расскажу о том, как мне однажды удалось поднять цену на тридцать пунктов, накопив при этом только семь тысяч акций и раскрутив рынок, способный поглотить почти любое их количество.
Это были акции компании «Империал стил». За ними стояла группа весьма почтенных людей, и они пользовались известным доверием. Примерно тридцать процентов акций были размещены с помощью различных брокерских домов Уолл-стрит, но уже после того, как акции были допущены к биржевым торгам, они стали довольно пассивными. Время от времени кто-нибудь спрашивал у одного из инсайдеров – членов синдиката, гарантировавшего первоначальное размещение, об их перспективах, и получал ответ, что прибыль компании выше, чем рассчитывали, и перспективы очень привлекательны. Это было в достаточной степени правдой, но не особенно воодушевляло. Спекулятивный азарт отсутствовал, а с точки зрения инвесторов стабильность цен и дивидендных выплат была еще не доказанной. В поведении этих акций отсутствовал элемент сенсационности. Все было настолько чинно и благородно, что даже оптимистические и правдивые отчеты инсайдеров не вели к всплескам цен. Правда, их курс и не падал.
Чем-то эти акции были похожи на старую деву. Курс не падал, потому что никто их не продавал, а не продавали их потому, что никому не захочется продавать без покрытия акции, размещенные в незначительном объеме; с такими акциями продавец рискует оказаться заложником клики инсайдеров, владеющих основным пакетом. По тем же причинам никто не заинтересован в покупке этих акций. Для инвестора «Империал стил» оставались спекулятивными акциями. Для спекулянта это был мертвый груз и риск, что, купив их, он станет поневоле инвестором, так как они способны застыть в трансе. А если держать на руках этот труп один-два года, это обойдется дороже, чем было истрачено на покупку, и, когда на пути встретится что-либо действительно привлекательное, ты будешь связан по рукам и ногам.
Однажды один из виднейших членов синдиката «Империал стил» явился ко мне от имени синдиката. Они желали раскрутить рынок этих акций, семьдесят процентов которых до сих пор были у них на руках. Они хотели, чтобы я помог им избавиться от этих акций, и по лучшей цене, чем устоявшаяся на рынке. Их интересовали мои условия.
Я пообещал ответить через несколько дней. Затем я ознакомился с собственностью. Мои эксперты обошли все отделы компании – производственный, финансовый и коммерческий – и представили взвешенные отчеты. Меня не интересовали ни положительные, ни отрицательные стороны в деятельности компании. Только факты. Отчеты показали, что компания представляет собой ценную собственность. Перспективы компании делали для инвесторов ее акции выгодным и оправданным вложением даже по текущей рыночной цене. Рост курса был бы самым законным и разумным движением рынка, поскольку акции были явно недооценены относительно положения компании и ее перспектив. Словом, я не видел ни малейших причин, чтобы отказаться от предложения поднять курс «Империал стил».
Я сообщил о своем решении, и скоро представитель синдиката опять появился у меня в кабинете. Я обрисовал ему свои условия. За свои услуги я прошу не деньги, а колл-опционы на сто тысяч акций «Империал стил». Цена колл-опционов колебалась в диапазоне от 70 (начальный колл-опцион) до 100. Некоторые могут счесть это чрезмерно большим гонораром. Но им следует учесть, что они сами не считали себя способными продать не то что сто, но даже пятьдесят тысяч акций по цене 70. Для акций нет рынка. Все разговоры о потрясающей прибыли и великолепных перспективах пока не привлекли покупателей в сколь-нибудь заметном количестве. К тому же я не смогу получить ни гроша до тех пор, пока мои клиенты не положат в карман несколько миллионов. Я не прошу гигантские комиссионные за продажу акций, а предлагаю справедливую плату за результат.
Зная, что акции действительно стоят больше своей текущей цены и что на рынке идет повышательная волна, я рассчитывал на удачу. Мои клиенты были воодушевлены моей оценкой ситуации, сразу согласились на предложенные мною условия, и сделка была заключена в атмосфере общего оптимизма.
Для начала я принял меры самозащиты. Синдикат владел или контролировал примерно семьдесят процентов выпущенных акций. По моему требованию они депонировали свои семьдесят процентов по трастовому соглашению. Я не хотел, чтобы крупные держатели могли за моей спиной выбросить акции на рынок. После того как я установил контроль над возможным движением этих акций, остались еще распыленные на рынке тридцать процентов, но с этим риском приходилось мириться. Опытные спекулянты даже не мечтают о безрисковых операциях. Да и маловероятно, что оставшиеся тридцать процентов могли бы быть выброшены на рынок одновременно. Страховые компании ведь не боятся, что все застрахованные умрут в один день. Существуют непубликуемые актуарные таблицы рисков для рынка акций.
Защитив себя от некоторых предвидимых опасностей, я был готов приступить к делу. Целью было поднять стоимость моих колл-опционов. Для этого следовало взвинтить цену и раскрутить рынок, на котором можно легко и выгодно продать сто тысяч моих акций.
Для начала я выяснил, сколько акций могут появиться на рынке при росте курса. Мои брокеры без труда установили, сколько акций предлагают к продаже по цене текущей или чуть более высокой. Номинальная цена была 70, но по этой цене было невозможно продать даже тысячу акций. Не было ни малейших признаков спроса даже при цене, на несколько пунктов меньшей. Приходилось начинать, исходя из этой информации. Этого было довольно, чтобы понять, сколько акций предлагалось к продаже и сколь малым был спрос на них.
Для начала я спокойненько скупил все акции, предлагавшиеся по 70 и чуть выше. Когда здесь говорится «я скупил», надо понимать, что это сделали мои брокеры. Источником всех предложений о продаже были мелкие держатели акций, потому что мои клиенты перед передачей своих акций в траст отменили все операции.
Мне не пришлось покупать много акций. Более того, я заведомо знал, что при росте акций мне придется покупать еще и еще. Впрочем, и продавать тоже.
Я никому не намекал на близкий взлет «Империал стил». В этом не было нужды. Мне предстояло повлиять на поведение биржи посредством лучшего в мире канала информации. Нет, я вовсе не отрицаю пользы рекламных кампаний. Реклама высоких достоинств новых акций есть дело не менее законное и важное, чем реклама одежды, обуви или автомобилей. Публику нужно снабдить точной и надежной информацией. Но для моих целей было достаточно биржевого телетайпа. Я уже отмечал, что крупнейшие газеты всегда пытаются найти объяснение тому, что происходит на рынке. Это и есть новости. Читатели хотят знать не только то, что происходит на фондовом рынке, но и почему все идет именно так. Так что манипулятору можно об этом не беспокоиться. Газетчики сами раздобудут и опубликуют всю нужную информацию и все сплетни, слухи и домыслы, которые помогают понять причину роста акций. Если газетчик или знакомый спросит моего мнения об акциях, я не стану его скрывать – если оно есть, конечно. Я не навязываю советов и никогда никому не давал подсказок, но и секретничать здесь незачем. При этом я всегда помню, что самый убедительный подсказчик и рекламный агент – это лента биржевого телеграфа.
