Размах финансового и промышленного подъема был грандиозен; причины и логика этого длительного роста были понятны каждому. При этом крупнейшие банки и трастовые компании страны явно делали все, что могли, чтобы за одну ночь превратить в миллионера каждого из военных поставщиков и создателей новых компаний. Дошло до того, что человеку достаточно было заявить, что у него есть друг, который дружит с членом одной из бесчисленных закупочных комиссий союзников, и ему уже был гарантирован капитал для выполнения еще не подписанных контрактов. Рассказывали невероятные истории о клерках, становившихся президентами компаний с оборотом в миллионы долларов, которые раскручивали дело на кредиты, полученные от ставших подозрительно доверчивыми трастовых компаний [Trusting trust companies – доверчивые компании доверия.]. Рассказывали о контрактах, которые делали богачом каждого, кто участвовал в их передаче от одного другому. Из Европы в страну вливались потоки золота, и банкам оставалось только подгребать его под себя.
Для людей немолодых тогдашний способ вести дела должен был казаться крайне диким и подозрительным, но таких как-то вдруг почти не стало. Мода на седовласых президентов банков осталась в довоенной эпохе; деятельная военная экономика подняла наверх молодых. Банки зарабатывали бешеные прибыли.
Джим Бернес с компаньонами, располагавшие дружбой и доверием молодого президента «Маршалл нейшнл бэнк», решили объединить три известные компании, производившие печи, и продали акции новой компании публике, которая тогда с энтузиазмом скупала любые акции.
Единственная беда была в том, что дела у всех трех компаний шли настолько хорошо, что они начали впервые в своей жизни зарабатывать хорошие дивиденды по обыкновенным акциям. Теперь главные акционеры уже не хотели уступать контроль. Их акции были хорошо приняты на Уличной бирже, и они продали часть акций, с которыми готовы были расстаться, и теперь их все устраивало. Капитализация каждой из этих компаний по отдельности была слишком незначительна, чтобы они стали действительно привлекательными для рынка, и вот здесь-то и появилась на сцене фирма Джима Бернеса. Идея заключалась в том, что объединенная компания будет достаточно крупной, чтобы пробиться на фондовую биржу, и новые акции можно будет сделать более привлекательными и дорогими, чем прежние. Для Уолл-стрит это привычный трюк – поменяй цвет акций и продавай их дороже. Скажем, акции никак не удается поднять до 100. Но если разбить каждую акцию на четыре, то иногда такие новые акции удается запускать в оборот по 30 или 35. А это то же самое, как если бы старые пошли по 120-140, на что никто и никогда не мог бы рассчитывать.
Насколько я понял, Бернес и его компаньоны сумели уговорить каких-то своих друзей, которые как раз завладели пакетами акций довольно большой компании «Грей стоув», присоединиться к консолидированной печной компании из расчета четыре акции новой компании в обмен на одну «Грей стоув». Потом к ним присоединились Мидлендская и Западная компании из расчета акция за акцию. Их акции ходили на Уличной бирже по 25-30, а акции «Грей стоув», которая была лучше известна и выплачивала дивиденды, шли примерно по 125.
Нужно было добыть несколько миллионов долларов на выкуп акций у тех акционеров, которые не хотели меняться, а требовали только наличные, а также на увеличение оборотного капитала и на раскрутку новой компании. Бернес повидался с президентом своего банка, и тот любезно ссудил синдикату три с половиной миллиона долларов. В качестве залога он взял сто тысяч акций новой корпорации. Синдикат заверил президента, или так мне это рассказали, что цена акций не может быть меньше 50. Намечалось весьма прибыльное дельце.
Первой ошибкой синдиката был неверный выбор времени. Рынок был уже насыщен новыми выпусками акций, и они должны были понимать это. Но даже в это время они могли бы получить неплохую прибыль, если бы не задумали сорвать такой же бешеный куш, как удавалось многим в начале бума.
Отсюда не стоит делать вывод, что Джим Бернес и его компаньоны были глупцами или неопытными младенцами. Это были опытные и закаленные люди. Они не были новичками на Уолл-стрит, а некоторые даже очень преуспели на бирже. Но они просто переоценили покупательную способность публики. В конце концов, покупательную способность можно узнать только на опыте. Более дорогостоящей ошибкой был расчет на продолжение рынка быков. Мне кажется, что причина была в том, что эти люди пережили такой сильный и, главное, такой быстрый успех, что у них даже не было сомнений, что они успеют провернуть эту операцию еще до завершения рынка быков. Людей этих многие знали, и они пользовались уважением среди биржевиков.
Операция была очень пышно разрекламирована. Газеты отводили под раскрутку целые полосы. Газетчики писали о печной промышленности Америки, продукция которой известна во всем мире. Вся сделка обрела патриотическую окраску, и речь пошла чуть ли не о национальном престиже и месте в мировой конкуренции. Предполагалось, что рынки Азии, Африки и Латинской Америки уже в кармане у новой корпорации.
Имена директоров компании были хорошо известны читателям финансовых изданий. Реклама была настолько хороша, а посулы анонимных инсайдеров относительно будущих цен звучали настолько определенно и убедительно, что рынок для новых акций был уже практически готов. В результате, когда подписка была закончена, выяснилось, что при цене в 50 долларов выделенных для подписки акций не хватает на удовлетворение двадцати пяти процентов заявок.
Только представьте это себе! По идее, синдикат имел право надеяться на такой успех в сбыте новых акций только после недель напряженной работы, которая сумела бы довести цену до 75 или еще выше, чтобы получить потом среднюю продажную 50. Таким образом, цена на старые акции компаний, объединенных в новой корпорации, выросла почти на сто процентов. Это был переломный момент, и они не сумели встретить его должным образом. Откуда следует, что у каждого дела свои правила и что общая мудрость менее ценна, чем конкретные знания. Синдикат, обрадованный неожиданно большим спросом на акции, решил, что публика готова покупать их в любом количестве и по любой цене. И они оказались такими тупицами, что решили размещать не все акции. Но если уж они решили повести себя со свинской жадностью, это нужно было делать с умом. Даже в таком свинском деле нужно сохранять интеллигентность.
Им бы следовало, разумеется, продать подписчикам все заказанные ими акции. У них самих в результате оказалось бы этих акций меньше, чем они рассчитывали, но зато были бы средства для поддержки курса в нужный момент и им самим это бы ничего не стоило. Они могли безо всяких усилий занять сильную стратегическую позицию, которую лично я всегда пытаюсь создать для себя в ходе манипулирования акциями. У них были бы ресурсы, чтобы защитить курс от падения и чтобы укрепить доверие к стабильности их курса и к поддерживающему их синдикату. Им бы не следовало забывать, что с продажей акций публике их работа не заканчивается. Акции только часть того, что подлежало продаже.
Они считали себя редкостными удачниками, но лишь до тех пор, пока не вышли на свет последствия их двух капитальных ошибок. Публика не купила больше ни одной новой акции, потому что на рынке в целом возобладала тенденция к откату. Инсайдеры повели себя как посторонние и отказались от поддержки новых акций «Объединенных печей», а если в ходе спада даже инсайдеры не покупают собственные акции, кто же их купит? Отсутствие внутренней поддержки подает всем спекулянтам понятный сигнал: время играть на понижение.
Нет смысла входить здесь в статистические подробности. Цена «Объединенных печей» ходила вверх и вниз со всем рынком, но так и не поднялась над первоначальными рыночными котировками, которые были только чуть больше 50. В конце Бернес и его друзья решили заняться скупкой акций, чтобы поднять их выше 40. Не поддержать акции в самом начале их жизни на рынке – прискорбная ошибка. Но не продать публике все акции, на которые были заявки покупателей, было неизмеримо хуже.
Как бы то ни было, акции имели хождение на Нью-йоркской фондовой бирже, и цена их потихоньку проседала, пока не остановилась на 37. На этом уровне Джим Бернес и его компаньоны ее и сдерживали, потому что банк предоставил им ссуду под залог сотни тысяч акций из расчета 35 долларов за акцию. Если бы банк приступил к продаже своего залога, цена бы неминуемо рухнула. Публика, которая стремилась к покупке этих акций по 50, сейчас не хотела их по 37, и было похоже, что и по 27 они никому не будут нужны.
С течением времени люди начали подозрительно приглядываться к щедрости, с которой банки продляли кредиты. Эпоха юных финансовых гениев миновала. Банковское дело начало стремительно сдвигаться к консервативным стандартам. От личных друзей вдруг потребовали немедленного возврата долгов, как если бы они никогда прежде не играли в гольф с президентами банков.
