Итак, химия родилась на Востоке. Там же возникла идея превращения элементов (трансмутации металлов). В своих попытках осуществить её на практике химики пошли по ложному пути, который завёл их в болото мистики и магии. Но по дороге туда они всё-таки успели сделать много полезного. Они, в частности, улучшили процесс выделения золота из золотоносных руд, догадавшись расплавлять их в свинце. Были внесены кое-какие усовершенствования в общую металлургию, в производство керамики, стекла, в крашение тканей. Египетские химики открыли нашатырь, научились извлекать ртуть из киновари и каломели, применять её для нанесения позолоты на предметы (амальгирование)…
Похвалялась синица море поджечь…
Седьмое столетие ознаменовалось возвышением арабов. Они покорили множество народов и создали огромную империю — Халифат, включавший северное и северо-восточное побережье Африки, большую часть Пиренейского полуострова, страны Ближнего и Среднего Востока. Многие центры культуры оказались под их властью.
Отношение арабов к культуре завоёванных государств определялось формулой: «Мудрость мира — заблудшая овца, потерянная верующими; возврати её хотя бы из рук неверующих». И они черпали эту «мудрость» отовсюду — у народов Средней Азии, Закавказья, Персии, Сирии и Египта, развивали её и распространяли по всему миру. Созданный арабами Испанский халифат превратился в своеобразные ворота, через которые усвоенная ими греко-восточная культура хлынула в Европу. Гренадский университет украшала надпись: «Мир держится на четырёх столпах: на учёности мудрого, на справедливости великого, на молитвах праведного и на доблести храброго».
Это арабы к названию науки о веществе и его превращениях добавили приставку «ал», и с тех пор она стала алхимией. Никакого скрытого смысла в этой приставке нет.
Арабская алхимия значительно подняла уровень химических знаний, ввела в практику ремесленного производства много новых веществ, создала и описала методику получения и обработки различных материалов.
Арабская алхимия — это промежуточное звено, связывающее европейскую алхимию с античной химией. Европейские учёные познакомились с идеями греческих мудрецов, в том числе Аристотеля, сначала по сочинениям арабов и лишь потом стали переводить подлинники.
Одним из виднейших арабских учёных был уже упоминавшийся здесь Джабир ибн Гайян, известный в европейской литературе под именем Гебера. Он имел такую громкую славу, что многие жившие после него европейцы свои сочинения подписывали его именем, полагая, что авторитет знаменитого учёного не позволит сомневаться в их истинности.
Гебер писал, что любое предположение может быть принято только тогда, когда будет подтверждено точным доказательством. Главное в химии, наставлял он, — заниматься практической работой и производить опыты, ибо без этого нельзя достичь успеха. Гебер подробно описал все приёмы, которыми пользовался тогда химик-исследователь: кристаллизацию, возгонку, растворение, обжиг и другие операции. Азотная кислота, играющая в современной промышленности огромную роль, впервые была получена этим учёным и детально описана в его книге «Ящик мудрости».
Как же относился этот учёный к идее превращения металлов? «Нам, — писал он, — невозможно превратить металлы один в другой, как невозможно обратить быка в козу, потому что если природа употребляет тысячи лет для приготовления металлов, можем ли мы сделать то же самое, когда мы редко живём более ста лет? Возвышение температуры, которой мы действуем на тела, конечно, может в короткий промежуток времени производить то, для чего природа употребляет года, но это ещё слишком малое преимущество». Однако высказав эту мысль, которую с известной натяжкой можно считать вполне современной, имея в виду радиоактивный распад урана, приводящий к образованию свинца, Гебер добавляет: «Несмотря на все эти препятствия, не нужно терять надежды; многие препятствия более существуют в уме ложных мудрецов, чем в самой природе. Искусство не может подражать природе во всём; но оно может и должно подражать ей в некоторых пределах».
Учеником и последователем Гебера считается багдадский алхимик Аль-Рази — европейцы называли его Разесом. Он автор более 200 естественнонаучных, медицинских и философских трудов. Наибольшую известность доставила ему «Книга объемлющая» — обширный свод по практической медицине. Аль-Рази пересмотрел учение Аристотеля о первоначалах, так как, по его мнению, оно с трудом связывается с наглядными представлениями о свойствах металлов. Металлы, по Аль-Рази, — это сложные вещества, соединение начала металличности (носителем этого начала считалась ртуть) и начала горючести (носитель — сера).
Аль-Рази страстно верил и в трансмутацию металлов. Пожалуй, именно с него стоит начать длинный список жертв, принесённых на алтарь алхимии. Он проводил опыты в присутствии хоросанского князя Аль-Мансура. Опыты не удавались, и князь однажды, рассвирепев, ударил учёного по голове — учёный ослеп.
В Европе широкий интерес к алхимии возник примерно на рубеже XI–XII вв. и вскоре разгорелся большим пожаром. Как всегда бывает при повальных увлечениях чем-то, большинство искателей философского камня к науке не имело почти никакого отношения. Это были дилетанты, слепо верившие, что секрет его получения действительно таится в древних писаниях, но овладеть им может помочь только Бог или на худой конец сатана. Ведь это было время, когда вера в Бога, в чудеса, в существование сверхъестественных сил составляла суть мировоззрения людей. Отсюда тёмный, затуманенный аллегориями и смутными символами язык алхимических рецептов, появлявшихся в изобилии. И те, кто их сочинял, и те, кто ими пытался воспользоваться, не столько работали, сколько молились, гадали, творили заклинания, нередко обращались за помощью к духам, к нечистой силе, а это уж прямая дорога на костёр или виселицу. Церковь искореняла еретиков и колдунов безжалостно, хотя к идеям алхимиков теперь уже не проявляла столь определённого отношения, как это было в первые века. Более того, некоторые церковники не прочь были истолковать в пользу алхимии отдельные места из Святого Писания. Однажды монахи Сен-Назерского монастыря (Франция) получили распоряжение от самого Папы, согласно которому они должны были заняться «поиском тех замечательных веществ, которые превращают неблагородные металлы в благородные». Как ни старались монахи, ничего у них не получилось, конечно; но папа неудачу воспринял как непослушание и наказал — заставил на коленях проделать весь путь от Сен-Назера до Авиньона. По-иному решил проблему пополнения своей казны король Филипп Красивый: он разгромил орден тамплиеров и завладел его сказочными богатствами, накопленными грабежом и другими сомнительными способами. В умение добывать золото с помощью философского камня, которым похвалялись рыцари этого ордена, король не поверил.
И в это же самое время другая часть алхимиков неуклонно прокладывала путь прямому научному эксперименту. Беспорядочно перетирая, смешивая, сжигая, растворяя, перегоняя вещества, подвергая свою жизнь опасности (не раз случалось, что лаборатории взлетали на воздух), алхимики добывали знания, которые подготовили рождение химии как науки. Конечно, всё это они делали ради одной и той же цели — найти способ превращать металлы в золото. Р.Бэкон так определял эту цель: «Алхимия есть непреложная наука, работающая над телами с помощью теории и опыта и стремящаяся путём естественного соединения превращать низшие из них в более высокие и более драгоценные видоизменения. Алхимия научает трансформировать всякий вид металла в другой с помощью специального средства».
На какую же теорию опирались алхимики? В основе своей она мало чем отличалась от той, которую когда-то предложил Аристотель и которую слегка подправили и видоизменили арабы. Главным было прежнее положение, согласно которому золото — самый совершенный металл. В нём природа выразила своё постоянное стремление к идеалу. Другие металлы — просто «недоработка» природы, ей помешали какие-то причины довести дело до конца.
В XIII в. большим авторитетом для алхимиков был Альберт Великий. Как и арабские алхимики, он учил, что металлы — это соединения из ртути и серы, т. е. состоят из тех же абстрактных начал металличности и горючести. Но поскольку эти два начала не передают полностью свойств металлов, то, по мнению Альберта Великого, в состав металлов должны входить ещё вода и мышьяк. О превращении металлов друг в друга можно судить по изменению цвета: ртуть окрашивает металл в белый цвет, сера — в красный, мышьяк — в жёлтый. Присутствие воды в металле придаёт ему плотность.
Прозвище «Великий» этот бывший профессор богословия в Кёльне и Париже, а также бывший епископ Регенсбургский заслужил своими многочисленными сочинениями и большими познаниями в науках. Отказавшись от духовной карьеры и сняв с себя высокий сан епископа, он поселился в монастыре и провёл множество опытов, которые описал в своих естественнонаучных трактатах. Конечно, наивно было бы ожидать, чтобы этот богослов, всю жизнь боровшийся против материалистического истолкования идей Аристотеля, стал последовательным естествоиспытателем: в его трактатах наряду с непосредственными наблюдениями немало фантастического в духе библейских легенд.
