странных явлений, кем и для чего они создавались, почему и кто так назойливо мешал жить и творить бедному калужскому учителю на протяжении многих десятилетий, не выпуская его из своих цепких и хищных лап.
Конечно, теперь имя Константина Эдуардовича не нуждается в какой-либо защите, и не об этом будет речь в этой книге. Но в раскрытии и анализе причин травли ещё безусловно нуждаются некоторые учёные — творцы нового, идущие рядом с нами, в ногу с эпохой или даже опережающие её!
Почти не осталось в живых людей, которые бы так искренне дружили с К. Э. Циолковским, так искренне относились к нему и так хорошо его знали. В этом смысле я — последний из могикан. Люди, сталкивавшиеся с Константином Эдуардовичем, не владеют пером. Они не оставили мемуаров о нём. В воспоминаниях Любови Константиновны много существенно важного, но много субъективного, неточного, а многое было забыто или замолчано.
В остатках своего архива я отыскал такого рода запись: «28 апреля 1929 года. Обещал К. Э. Ц. написать о нём и рассказать правду о В. П. В. и Ю. В. К.4». Я хорошо помнил об этом обещании, но моя бурная боевая жизнь не предоставляла времени для этого… Обмануть надежды К. Э. Циолковского и не выполнить его просьбы я не могу.
В тот же день вечером (1960) я написал первую страницу этой книги. Никаких архивных или иных изысканий о Константине Эдуардовиче я не делал. Эта книга представляет собою сводку того, что память сохранила о нашей дружбе с ним, о наших общих делах. Несколько тетрадей с записями позволили мне уточнить некоторые места этой книги.
В моём сердце Константин Эдуардович занимает очень большое место: большой отрезок времени мы были вместе, времени, наиболее насыщенного грандиозными общественными событиями, головокружительными событиями в личной жизни и высокой восприимчивостью и чувствительностью, свойственной юному возрасту. Константин Эдуардович был старше меня ровно на сорок лет. Это предоставляло ему право давать мне советы не только чисто научного, но и тактико-стратегического характера, предостерегать и часто удерживать мой юный пыл на должном уровне. Он хорошо знал по собственному жизненному опыту, как бывает опасно выступать перед учёными мужами с незаконченными теориями и опытами и как всё это потом дорого обходится такому наивному смельчаку.
Оказывается, только время способно помочь борцам за передовую науку. Другого действенного, справедливого фактора именно для этих несчастливых не существует. Только время! Только — время? Да, только его ход, когда последовательно отмирают лицедеи и клеветники, обнаруживается созданная ими фальшь и клевета, и торжествует истина и справедливость. Так всегда было, так есть. Но не так будет в будущем обществе.
— Да, так не будет, надо в это верить, — соглашался К. Э. Циолковский.
К. Э. Циолковскому понадобилось более полувека, чтобы его идеи ещё при его жизни начали получать общее признание и стали пробивать путь к практическому внедрению. Ужели эти полвека являются пробным камнем, оселком, на котором испытывается жизненность той или иной идеи? Нет, не может этого быть! Но время является и величайшим тормозом, какой только может изобрести злая воля человека. Конечно, в данном случае оно — не стихийный фактор, а фактор злой воли одного человека, вынуждающего другого человека без всякого смысла терять годы, бороться за свои идеи. И этот фактор должен отмереть в будущем. Когда время является тормозом научной мысли, это означает, что злая воля единиц временно побеждает добрую волю миллионов! Будущее общество освободится от этих кандалов!
Не всем понравятся страницы этой книги, посвящённые воспоминаниям о разговорах с Константином Эдуардовичем Циолковским и о нашем научном общении и научных делах, не всем, ибо ещё и теперь здравствуют люди, которые писали о нём и которые считают, что именно их писания о великом учёном нашего времени являются истинными и потому только они и заслуживают достойного внимания.
Такой монополии, конечно, не существует. Самоуверенные монополисты на труды К. Э. Циолковского являются лишь никому не нужным пережитком. В истории вопроса им делать нечего. Они могут только затормозить публикации новых ценных работ о К. Э. Циолковском.
Ещё при жизни Константина Эдуардовича наметились несколько групп, враждовавших одна с другой из-за этой самой монополии. Каждый хотел на имени К. Э. Циолковского сделать бизнес. Каждый хотел пробраться в дамки, восседая на этом имени. Это не была помощь замечательному учёному, просто каждый думал о себе больше, чем о Константине Эдуардовиче. Эти враждовавшие между собой люди, иногда даже никогда не встречавшиеся друг с другом, вымарывали имена своих противников из статей, предисловий или биографий, ставя своё имя первым или одним из первых и обходя молчанием авторов, ему неугодных. Таким образом, ещё при жизни К. Э. Циолковского наметились дурные тенденции, которые, увы, процветают и до сих пор и с которыми, естественно, необходимо вести решительную борьбу, протестуя против тех или иных явных искажений или явных замалчиваний, имеющих в виду столь несправедливое отношение к памяти Константина Эдуардовича.
Я ещё позволю себе сказать несколько слов в этой преамбуле. Как из рога изобилия сейчас выходят в свет романы из будущей жизни космонавтов, талантливые повести о космических полётах со субсветовой скоростью, необычайные приключения на Луне, Венере, Марсе и т. д. Такого рода литературу можно только приветствовать: она благотворно действует на воображение молодёжи и заставляет её думать и рассуждать о новых областях науки и техники.
Всякое воображение и всякая тренировка воображения полезны даже в том случае, если они будут совершаться и области фантазии, которой никогда не суждено осуществиться в действительности. Пока что это так. Но никто не может гарантировать, что будущее развитие науки не решит задач, которые не под силу сегодняшнему дню, и субсветовые скорости не станут достижимы. Наука не знает преград подобно воображению и фантазии. Можно допустить, что всякая фантазия в конце концов осуществляется, если поколения людей сосредоточивают на ней своё внимание. Потенциал человеческой фантазии неисчерпаем. Но совершенно невообразимо, какую энергию должна будет развить психика, чтобы приучить себя к бездонным просторам Космоса, к его черноте с колючими звёздами, к беспредельному одиночеству в нём. Можно даже сказать так: никакая самая пылкая фантазия не может угнаться за развитием науки и техники. Тогда мы можем быть спокойны: космические корабли будут бороздить пространство Вселенной во всех направлениях, человечество покорит Вселенную, как об этом мечтал К. Э. Циолковский, и человечество расселится по самым отдалённым галактикам и таким образом завоюет Космос. Возможно, что в этом и заключается назначение человечества, его конечная цель и его вселенское торжество. Из категорического утверждения Константина Эдуардовича вытекает необходимость вечного мира на Земле. Служению этому идеалу он посвятил все свои мысли, всю свою жизнь.
Как ни старались недруги
