Павел Зарифуллин - Новые скифы

Ознакомительная версия.

Кочевники – красивы. Если выбирать из рода людского народы, мужчин и женщин номадическая красота бросается в глаза!

Красота и великолепие готтентотов, берберов, казачек, калмычек, нагайбаков и мексиканских цыган.

Они высокие и изысканные, многие с тонкими чертами лица. Кочевники – прирождённые аристократы, они смотрят вверх, в сторону звёзд, в простоту небес, которым они поклоняются. Во времена палеолита человеческий род был именно таким, пока не взял на себя «каинову печать», земледельческое занятие проклятого рода – пока не начал копаться в земле, перенимая на себя её чёрную, вязкую суть, сгибаясь, уменьшаясь и скрючиваясь.

В фильме Херцога «Пастухи Солнца» показаны современные кочевники юга Сахары. Они ростом под 2,15 в среднем. Водители одногорбых бактрианов все ростом с хорошую баскетбольную команду.

Такие парни когда-то владели русскими степями. По сию пору то тут, то там мы находим в заваленных золотом курганах двух с половиной метровые скелеты скифских воинов. Их шеи увешаны сотнями фаланг средних человеческих пальцев руки – фаланги убитых врагов, опылённые золотым порошком.

Попробуй убить сотню врагов, попробуй хотя бы одного.

Что это были за люди? И что это было за время?

Антропологи объясняют высокий рост особенностями питания кочевников и собирателей. Например, африканские кочевники-бушмены в день потребляют в среднем 2140 калорий и 93 грамма протеина, что значительно выше рекомендуемой дневной дозы для людей их роста. После применения агрокультуры высота человеческого роста значительно сократилась.

Согласно антропологу Ричарду Ли, бушмены, живущие в пустыне Калахари, питались более 100 растениями (14 фруктов и орехов, 15 ягод, 18 видов съедобной смолы, 41 вид съедобных корнеплодов и луковиц, и 17 листовых, фасоль, дыни и другие продукты). В отличие от этого, современные фермеры полагаются в основном на 20 растений, из которых тремя – пшеницей, кукурузой, рисом – питаются большинство людей мира. Исторически сложилось так, что было всего один или два зерновых продукта для конкретной группы людей. Это убогое питание ведёт Человечество дорогой деградации.

Человечество мельчает, в первую очередь, потому, что окончательно перестаёт кочевать, всё глубже вгрызаясь в сатанинскую землю, всё яростней закапываясь в «волчьи ямы» городов.

Нас окружают карлики, они гнутся к земле, копаются в земле, закапываются в неё, валятся на колени, живут в земле и в ней разлагаются.

Это ещё называется почвенничество, консерватизм. Граждане (от слова «огород», «огородиться», «заколотиться», «закрыться», «спрятаться») прячутся, бегут от свободы в муравейники городов, служат бешеной матке этих муравейников, холодной матрице, сковывающей этих, с позволения сказать, жителей единой цепью.

Youtube наполнен изумительными роликами, изображающими арабов-бедуинов, персидских бахтиаров и пакистанских белуджей, гарцующих на лошадях и верблюдах с автоматами Калашникова наперевес. Они смотрятся с нашими АКМ великолепно. Красавцы!

Между тем в стране – производителе Калашникова представить подобные ролики практически невозможно. Это парадокс! И всё потому, что основная масса нашего населения – оседлые люди, они ведут оседлое хозяйство и красота танца с огнестрельным оружием для них недоступна.

Хотя и у нас и не всё так плохо. Браконьеры Поморья и Приморья, казаки с далёких степных хуторов, якутские и эвенкийские оленеводы ещё могут сплясать «половецкую пляску» с винчестером наперевес. (Для некоторых молодых читателей: винчестер – это ружьё, а не кусок компьютерного железа.) А ведь обладание огнестрельным оружием чётко отделяет аристократов от более низких сословий.

Недавно в Питере был лев-гумилёвский семинар, где аксакалы-академики всерьёз обсуждали вопрос: можно ли считать кочевничеством современные антропотоки?

Я утверждал, что нет, нельзя. Работяг из областей, каждый день едущих в электричках в сторону Москвы и Питера, можно сравнить с крестьянами уральских деревень, приписанных Петром Великим к демидовским заводам. Утром они выходят из своей деревни и идут в сторону завода, через какой-то промежуток времени они приходят на завод и начинают там вкалывать. Сейчас они из своей, условно говоря, деревни пробираются в офис и передвигают там бумаги. Но они остаются оседлыми жителями, потому что их пункты (деревня – офис) задают маршрут.

Прибитые к земле пункты первичны, а маршруты вторичны. Они остаются крепостными крестьянами, подобно своим пращурам, жившим до отмены крепостного права. В своих офисах они привязаны к компьютерам, как рабы на галерах к вёслам! Некоторые сидят в конурах размером с собачью будку и лают по разрешению хозяина, получают от него свою кость, выволакиваются из будки и двигаются в сторону деревни (конуры в улье многоэтажного дома).

А один мой знакомый по фамилии Коровяк был не в состоянии даже дойти до работы. И не только до работы, а вообще куда бы то ни было! Не человек, а просто гвоздь в гробу мира сего!

Ещё хуже дело обстоит с домохозяйками, привязанными к одному месту, это рабство приводит к тому, что тётки начинают разговаривать с телевизорами.

Но даже в наших антропотоках ещё полыхает жизнь!

Согласно французскому философу Жилю Делёзу, жизнь кочевника – это интермеццо. Пункты путешествия сами принадлежат маршруту, сливаются с ним, маршрут первичен, пункты вторичны.

Небольшие музыкальные пьесы, исполняемые номадами между отдельными номерами концерта, я регулярно наблюдаю в подмосковной электричке.

Кочевники не любят суеты, они играют в полуденных вагонах, когда пассажиров практически нет. Они появляются, как цветастый мираж в холодной пустыне русского электрического отчуждения. О, да – это цыганки!

Неистребимые оптимистки эпохи заката кочевой жизни. Они, как заходящее фиолетовое солнце номадов, древнее солнце, помнящее своего праотца – первокочевника Авеля, предложившего Небесному Богу лучшую жертву из стада.

Жертва Авеля и кровь Авеля была зарёй кочевого мира, ведь наш Отец любит кочевников.

Цыганки в электричках репрезентуют номадический закат, потому что наша Мать-сыра земля не любит кочевников, она ценит только оседлых, закрепощённых, спелёнутых, приросших к ней детей, сонно ворочающихся в чёрной утробе.

В точке полуночи номадической эры цыганки смеются и шутят, просят сигаретку, вырывают у дураков волосы, выманивая у них конфеты, билеты и мятые ассигнации. Они грозят офис-менеджерам смертью родственников и желают рабочим и служащим счастливого пути!

Они освоили бездушное электрическое время, заставив его механизмы крутиться в противоположную сторону, они оседлали русских собак (не в смысле, что русские – собаки, а в смысле, что электрички называют «собаками»).

Они уже не так красивы, как их прапрапрабабки в золотой цыганский пушкинский век – всё же многолетняя жизнь и расовое смешение с оседлыми даёт о себе знать.

Но они непобедимы. Умирающая оседлая цивилизация не может забрать их с собой в холодную могилу. А если даже и заберёт, то они будут там играть и смеяться, как скрипач в аду, как цыган в аду, как еврей в аду, как казак в аду, как Василий Тёркин в аду – бесчисленные энергичные номадические персонажи многомудрых русских сказок. И подземные черти выбросят их обратно – вон из смрадного обезьянника, как делают это менты, предпочитающие не связываться с цыганами, и тем паче с цыганками, которые по сию историческую пору могут навести сглаз, прочитать будущее, всё как есть рассказать.

А кто в наше крепостное время ещё может «всё как есть рассказать»?

Про цыган издавна ходят нехорошие слухи, что они-де «воруют детей». Вокруг цыган вьётся странная субстанция, особый буйный дух, «приглашающий к путешествию», манящий отправиться парня или девушку в неизведанные страны, на пиратский корабль или на струг Степана Разина. Ради «чудес кочевой звезды» дети готовы перенести какие угодно неприятности, засунуть за пояс страх и бежать со всех ног по бесконечной белой равнине.

Ведь цыганское интермеццо в электричке, как таблетка надежды в «Ящике Пандоры». Согласно греческой легенде, грехи и страсти мира бежали из этого «сундука мертвеца» и заполонили мир (превратив его в «грешный мир») – но на дне ящика осталась Надежда. Не обязывающая ни к чему и не указывающая ни на что.

Надежда на возвращение отупевшего Человечества к кочевому аристократизму. Надежда на отца нашего Авеля, поднимающего к Солнцу свежезарезанного барана.

Но это уже будет иное человечество. С царской осанкой, поклоняющееся не могилам, но звёздам, вечно кочующее среди сполохов и костров Царствия Небесного.

Ознакомительная версия.