Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни

Чем только не заманивают сегодня к себе столичные кафе и рестораны. И поэтически окутанными названиями вполне ординарных блюд — типа «молодая хрюшечка, для которой все закончилось», благодаря чему печально необратимое для нее превращение в кулинарный продукт выглядит как долгожданное избавление от земных мук в предвкушении райской встречи с тем, кто наконец-то пожелает ее откушать.

И какой-то особо продвинутой гастрономической программой — например, вдруг появившийся в 2006 году ресторан молекулярной кухни, где с помощью центрифуги и лазера блюда распадаются на молекулы и подаются в виде желе.

И даже есть такое заведение, где весь вечер посетители кушают в кромешной темноте, а обслуживают и рассчитывают их конечно же куда более приспособленные к таким условиям слепые официанты.

Последняя затея напомнила мне инцидент, который много-много лет назад произошел в одном из самых фешенебельных ресторанов Нью-Йорка. Там в самый разгар банкета вдруг погас свет. И посетители, которых с извинениями попросили немного потерпеть и оставаться на местах, добрых полчаса пребывали в кромешном мраке. Когда же свет вспыхнул, публике объявили, что это был розыгрыш. Что все время, пока дамы и господа сидели в темноте, работала специальная съемочная аппаратура, которая беспристрастно фиксировала, кто и как себя в данных условиях вел. Так что присутствующие могут сейчас увидеть себя на большом экране.

Объявление вызвало давку в дверях. Половина гостей предпочла покинуть зал…

Не ждите от этой книги подобных розыгрышей. Она для тех, кто в любых случаях предпочитает оставаться зрячим, любит покушать, но помимо еды живо интересуется еще многими другими вещами. В данном случае историей старых московских общепитовских точек, от которых — увы! — ныне мало что осталось.

Понимаю, что при таком уроне получение определенной дозы ностальгии читателю гарантировано. Тем более что повествование действительно поведет читателя через давно уже не существующие или совершенно преображенные ресторанные залы. Задержится у столиков кафе и стоек баров, которые если где и сохранились, то лишь в памяти современников.

Однако на дополнительную порцию положительных эмоций тоже можно рассчитывать. Поскольку речь, как-никак, пойдет о вкусных вещах. Или не очень вкусных, но, по крайней мере, удивительных, на что так щедры наша непростая отечественная история и неподражаемый российский быт.

Все-таки как ни крути, но отечественный общепит — тоже очень важная составляющая нашей общей истории. Да еще прямо-таки нашпигованная литературными цитатами, всевозможными воспоминаниями, легендами, байками и даже анекдотами, без которых на Руси не обходилась почти ни одна трапеза.

Нет, обильного использования всех этих письменных и устных «приправ» — только чтобы вы, уважаемый читатель, обхохотались — не обещаю. Сам же удовлетворюсь, если после первых двух строк пойдете по тексту дальше. И не будете при этом то и дело поглядывать на часы. А уж коль доберетесь до конца и перевернете последнюю страницу, сожалея о расставании, разделю с вами это чувство с искренней благодарностью…

В наши дни охватить глазом всю Москву разом можно разве что только с самолета. А еще лучше — со спутника. Улетать для этого в космос совсем не обязательно. Достаточно «кликнуть» в компьютере фотокарту столицы. И цветное спектрозональное фото, сделанное специальной аппаратурой, установленной на тех же космических аппаратах типа «Комета» или «Ресурс-Ф», сразу же выдаст вам пространственное разрешение до 12 метров. Так что на карте, где в 1 сантиметре площади укладывается 500 метров реального пространства, можно многое разглядеть.

С реалиями прошлого такой номер не пройдет. Другие у него средства фиксации. Иные способы нахождения подходящей для хорошего обзора точки. Тем более в хитросплетениях той непрерывно меняющейся комбинации архитектурных вертикалей и горизонталей, из которой более века складывалась панорама Москвы.

А ведь так и просится начать наше воображаемое путешествие во времени с какой-нибудь приличной высоты!

Ибо только так в размытой временем дали можно если не разглядеть, то хотя бы угадать контуры того, что у киношников называется «уходящей натурой».

В начале прошлого века увидеть всю Москву можно было только с одной точки — примерно оттуда, где на Воробьевых горах сегодня размещается смотровая площадка. Причем уже тогда сделать это можно было с комфортом. То есть без оглядки на сезон, капризы погоды. И даже не вставая из-за хлебосольного стола одного из самых когда-то популярных в той Москве заведений.

Ныне это трудно представить. Но район, до которого сегодня от кремлевских стен можно добраться на метро минут за семь, тогда считался Подмосковьем. И любимым, добавим, для многих горожан местом загородных прогулок. У жителей старинного, старше самой Москвы села Воробьева даже существовала услуга — за небольшую плату сдавать приезжим на час-другой палисадники. Расположившись в них, как правило в теньке, за деревянным столом с самоваром, гости гоняли чаи, крутили ручку граммофона и дышали свежайшим, напоенным разнообразными ароматами воздухом. В разгар лета, например, здесь упоительно пахло свежей клубникой: этот запах разливался со всех ближайших, сплошь занятых огородами полей. И тогда разомлевшим от такой благодати посетителям сам хозяин заведения по-над обрывом у Москвы-реки без ложной скромности говорил: «Он у меня воздух особенный, крынкинский-с!» А в придачу обещал все, «вплоть до птичьего молока с-под земли, со дна океан-моря достать».

Уж что-что, а «обволакивать» посетителей различными соблазнами Степан Васильевич Крынкин умел, толково меняя в зависимости от сезона и «пластинку» и «приманки». Учитывал, например, что в мае народ толпами на Воробьи «черемухой дышать» устремлялся. Да еще соловьев слушать — ах, как они хором в сотню голосов разом сладко пели и щелкали по здешним лесистым оврагам и кручам!

Все тонко взвесил и по-хозяйски рассчитал ушлый златоуст Степан Васильевич! Не испугался даже того, что добираться до его заведения по тем временам было весьма непросто. Это сегодня есть метромост. И нет проблем. А на границе XIX–XX веков довольно хлопотный путь начинался от Калужской заставы, где ныне Октябрьская площадь, а тогда — юго-западная окраина города. И пролегал примерно там, где сегодня Ленинский проспект, с последующим поворотом к древнему селу Воробьеву. Гладкое шоссе, ведущее прямо к ресторану Крынкина, красивая липовая аллея — все это появилось не сразу. А поначалу в зимнее время снегом всю дорогу заваливало. Аллею, конечно, пытались расчищать. Но по-настоящему «лед тронулся» только тогда, когда от Калужской заставы к «Московской Швейцарии» проложили узкоколейку. По ней маленький паровозик — «кукушка», пыхтя и отдуваясь, тащил несколько тряских вагончиков вплоть до конечной остановки на самой высокой точке правого, круто вздыбленного берега Москвы-реки.

Благодаря всесезонному санно-экипажному, а затем железнодорожно-автомобильному движению путь во владения господина Крынкина с 1908 года упростился. А сам ресторан заработал круглогодично.

В навигационный сезон неуемный в выдумках Степан Васильевич придумал использовать и водный маршрут. Несколько моторных лодок и небольшой пароходик начали курсировать к пристани на Воробьевых горах с Болотной площади и от Бородинского моста. В результате чего речная прогулка стала играть роль красивой прелюдии к общей программе пребывания в заведении г-на Крынкина. Ну а самые кредитоспособные гости, на которых, собственно, и был главный расчет, с ветерком да комфортом прибывали на тройках. Или даже на таксомоторах. О расценках на эту услугу в рекламе говорилось: «Доставка автомобилем — 3 руб., обратно — 50 коп. за версту».

Такие бешеные по тем временам деньги, да еще и при совсем не дешевом меню могли отпугнуть многих. Да только не прочно облюбовавших это место состоятельных москвичей и гостей города. Недаром в светлое время дня сюда наезжали степенные замоскворецкие купцы с семьями. А ближе к ночи, когда, сменяя друг друга, в борьбу за душу посетителя вступали хоры русские, украинские да цыганские, слетались со всей Москвы бесшабашные любители пошвыряться крупными купюрами. Кухня при этом — с «тройной» ушицей, рябчиками да цыплятками паровыми — таких трат стоила. Особым спросом пользовались знаменитые крынкинские раки. Слыла молва, что доставляли их чуть ли не с самого Каменного Яра на Волге — лучшего места для таких исключительно чувствительных к экологии красавцев.