Ознакомительная версия.
422
В данном случае термин используется в его юнгианско-психоаналитическом смысле.
Характерно, что в «The John Donne Journal (Studies in the Age of Donne)», издаваемом кафедрой англистики Университета Северной Каролины с 1982 г. и выпустившем уже 23 книжки, мы не найдем ни одной статьи, посвященной эпиталамам.
Напомним, что до смерти Елизаветы I Тюдор в 1603 г. Иаков Стюарт восседал на шотландском престоле и носил титул Якова IV Шотландского. (Заметим, что мы следуем той русской традиции, которая по-разному дает огласовку имени короля в его ипостаси правителя Шотландии (Яков) и правителя, восседающего на престоле Соединенного королевства Англии и Шотландии (Иаков).
Hill СР. Who's Who in Stuart Britain. Weston-super-Mar, Avon, 1998. P. 14–15. Собственно, Роберт Kapp был возведен королем в графское достоинство, чтобы леди Фрэнсис и после развода с Робертом Деверо сохранила графский титул. При этом король Иаков еще и преподнес невесте к свадьбе весьма дорогие украшения (их стоимость составляла 10 000 фунтов), приобретенные за счет продажи земель, принадлежавших Короне – John Carey. John Done. Life, Mind and Art. London, Boston 1990. P. 72–73.
Заметим, что история Порохового заговора – один из лейтмотивов поэмы «Полые люди» ТС. Элиота.
Чья жизнь дала повод не только для пересудов, но и послужила сюжетом комедии «Ведьма» одного из самых популярных драматургов того времени, Томаса Миддлтона, «Истинной трагикомедии» Фрэнсиса Осборна и «Женушки» Томаса Овербьюри.
Свадебную пьесу-маску «Hymenaei» к этому событию писал Бен Джонсон. См.: Loughlin, Marie Н. «Love's Friend and Stranger to Virginitie»: The Politics of the Virginal Body in Ben Jonson's Hymenaei and Thomas Campion's The Lord Hay's Masque// English Literature and History, Volume 63, Number 4, Winter 1996, pp. 833–849; The Masque at the Earl of Somerset's Marriage, 1614[Maske, for Somerset] A Scolar Press Facsimile]. London, 1973-
См.: McElwee W. The Murder of Sir Thomas Overbury. London, 1952; Anne Somerset, Unnatural Murder: Posion at the Court of King James I. London, 1997.
См.: Lindley, David. Restoring Astraea: Jonson's Masque for the Fall of Somerset// English Literature and History. Volume 61, Number 4, Winter 1994, pp. 807–827.
Имя Формана неплохо знают шекспироведы, но совсем в ином контексте: это в его дневниках содержится единственный «отзыв» о постановке «Гамлета» при жизни Шекспира!
См. Lindley David. The Trials of Frances Howard: Fact and Fiction at the Court of King James. New York, 1993.
Заметим, что прежде всего через Kappa искали покровительства короля. При восшествии Иакова на английский престол многие поэты, помня о том, что новый владыка не чужд поэзии, поспешили привлечь к себе внимание короля. (Иакову принадлежали «Опыты подмастерья в божественном искусстве поэзии» («The Essayes of a Prentise in the Divine Art of Poesie», 1584) и «Поэтические опыты Его Величества, написанные в часы досуга» («His Maiesties Poeticall Exercises at Vacant Houres», 1591) – При этом Иаков глубоко интересовался теологией. В первые годы его правления в Англии наблюдается настоящий бум религиозной поэзии: почти разом выходят в свет «Победившая Добродетель» («Vertue triumphant», 1603) Уильяма Лейтона, «Наследие Исаака» («Isahacs inheritance», 1603) Эдварда Уилкинсона, «Моисей на фоне карты его чудес» (Moyses in a map of his miracles», 1603) Майкла Драйтона, переводы Томаса Уинтера из дю Барта «Третий день творения» («Third dayes creation», 1604), «Святая святых Нового Завета» Джона Бриджеса («Sacro-sanctum Novum Testamentum», 1604); «Венец бессмертных душ» («The Soules Immortal Crowne», 1605) Никола Бретона и множество других подобных сборников. Английских поэтов, искавших милости у нового монарха, вдохновлял пример их собрата Джона Дэвиса (известного, прежде всего, сборником мистических барочных стихов «Nosce Teipsum»), оказавшегося в свите Роберта Кэри, лорда Хадсона, отправленного в Шотландию, чтобы сообщить Иакову о смерти королевы Елизаветы I и провозглашении его королем Англии. Когда Иакову представляли прибывших посланцев, тот, услышав имя Дэвиса, «тут же спросил, не он ли написал „Nosce Teipsum“, и, получив утвердительный ответ, с приязнью обнял автора, и столь велико было королевское благоговение, что вскорости тот получил должность королевского поверенного в делах, а потом и главного поверенного в Ирландии» (см.: Anthony Wood. Athenae Oxonienses. London, 1815. Vol. 2. P. 401). Однако большинство поэтов, пытавшихся обратить на себя внимание монарха публикацией стихов религиозного характера, ждало горькое разочарование. Правда, Уильям Лейтон вскоре после публикации «Победившей добродетели» удостоился в 1603 г. возведения в рыцарское звание, а Джон Бриджес со временем получил весьма почтенную церковную должность, но в целом король, писавший на досуге стихи, поэтов особо не жаловал.
Цит по: Bewley M. Mask and Mirrors. New York, 1970. P. 19–20.
Donne John. Selected letters. Ed. By P. M. Oliver. Manchester, 2002. P. 73–74.
Замысленный трактат о допустимости развода, о котором идет речь в письме, так и не был написан, однако можно предположить, что во многом он обещал быть близок другому «еретическому» сочинению Донна – трактату «Биатанатос» о допустимости самоубийства, написанному Донном в самый мрачный период его жизни, в 1608 г. «Биатанатос» оправдывал самоубийство и с религиозной точки зрения, и с точки зрения философа: «Лишение себя жизни не принадлежит к числу грехов естественных, а потому его можно осмыслить иначе», – заявлял Донн в подзаголовке трактата. Рукопись «Биатанатоса» Дон доверяет верному другу, Роберту Керу «Но, кроме обещанных тебе стихов, посылаю еще одну книгу, к которой и прилагаю сей рассказ. Я написал ее много лет назад, и так как посвящена она теме, которую легко истолковать превратно, то к рукописи я всегда относился так, будто бы ее и нет, как если бы она была предана огню. […] Всякому, кого ты, будучи человеком осмотрительным, допустишь к этой книге, дай знать, когда именно была она написана, ибо ее автор – не повеса Джек Донн, но и не доктор Донн. Храни ее для меня, жив ли я, или умер, – единственное, что запрещаю тебе – предавать этот труд огню – или публикации. Не печатай ее, но и не сжигай, кроме же этого делай с нею, что пожелаешь…» (Gosse E. The Life and Letters of John Donne. Vol. 2. Gloucester, MA: Peter Smith, 1959. P. 224.) Своеобразную интерпретацию этого сюжета можно найти у Борхеса (Борхес Х. Л. Сочинения. Т. 2. Рига, 1944. С. 81–84.).
То есть – развод леди Фрэнсис с мужем был, прежде всего, антикатолической демонстрацией.
Donne to Henry Goodyer, 19 January 1614/ Donne John. Selected letters. Ed. By P. M. Oliver. Manchester, 2002. P. 71.
The Poems of George Chapman. Ed. By Phyllis Brooks Barlett. New York, London, 1941. R 303–324.
Ср. классическую работу Э. Панофского «Готическая архитектура и схоластика», в которой формы соборов «прочитываются» как проекция тех или иных философских школ.
Укажем на попытки интерпретации тем баховского «Хорошо темперированного клавира» на основе текстов хоралов, исполняемых в соответствующих тональностях.
Поздний и широко известный пример такого рода – тема BACH (си-бемоль-ля-до-си) у Листа.
Заметим, что у истоков европейского портрета – фаюмские нагробные портреты – то есть изображения, свидетельствующие о земном пути модели в его завершенности.
Соколов М. Н. Бытовые образы в западно-европейской живописи XV–XVII веков. Реальность и символика. М., 1994. С. 76.
Там же. С. 264.
Звездина Ю. Н. Эмблематика в мире старинного натюрморта. К проблеме прочтения символа. М., 1997. С. 89; Rowland В. Animals with human faces: A guide to animal symbolism. Knoxville, 1973. P. 14.
Соколов М. Н. Бытовые образы в западно-европейской живописи XV–XVII веков. Реальность и символика. М., 1994. С. 83.
И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но не сгорает (Исход 3, 2).
Собственно, Ян Минзе Моленар «специализировался» на изображении сцен с музыкантами. Но в контексте нашего разговора особый интерес представляет полотно «Музицирующая семья», написанная художником в 1630-е гг. На переднем плане картины мы видим семейный ансамбль за исполнением какой-то музыкальной пьсеы – это могло бы быть простой жанровой сценкой из жизни довольно зажиточной семьи, если бы не портреты предков, прописанные на заднем плане, – этот элемент придает картине аллегорическое значение, так же как присутствие настенных часов и мыльные пузыри, выдуваемые самым младшим из мальчиков, подчеркивают и быстротечность жизни, и глубинную связь музыки со временем. Этот же мотив музыки/времени звучит и в «Аллегории супружеской верности».
Выражаем здесь глубокую признательность И. Ковалевой за целый ряд указаний.
Ознакомительная версия.
