Ознакомительная версия.
[75]
Помимо символистских мотивов в стихах Жирмунского прослеживаются образы, восходящие к Фету. Например, стихотворение «Вечерняя дума»:
Воздух прозрачен и свеж, и дыханьем здоровым полны
Тучи там, наверху, – внизу подземный песок.
Вот пронеслись молчаливые, странно жуткие волны.
Солнце только зашло, но темен уже восток.
[76]
Или в стихотворении «Ноктюрн»:
Я хотел бы глядеть в твои золотые глаза,
Долго, долго глядеть и молиться тебе.
Я хочу увидать в синеве небеса,
Небеса в синеве, в синеве.
[77]
Традиция Фета проявляется и в строфике некоторых стихов Жирмунского. В стихотворении, датированном январем 1909 г., необычная строфика: нечетный стих – 4-стопный амфибрхий, четный – 3-стопный анапест, с мужским окончанием:
Я плачу, я плачу на темных камнях
И стою на беззвездных путях,
И больно сгорают на сердце моем
Эти звуки непетым огнем…
[78]
…что отсылает к строфике известного стихотворения Фета «Певице»:
Уноси мое сердце в звенящую даль,
Где как месяц за рощей печаль;
В этих звуках на жаркие слезы твои
Кротко светит улыбка любви.
[79]
Или строфика стихотворения «Твои святые, чистые черты…», также восходящая к фетовской:
Твои святые, чистые черты
Не осквернит земли прикосновенье,
Но не нашли еще себе забвенья
Мои мечты.
[80]
Примечателен язык стихотворений Жирмунского. Сам он позднее, уже в 1921 г., в статье «Метафора в поэтике русских символистов» напишет, что язык каждого поэта-символиста имеет свой своеобразный словарь символов[81]. Такого рода «словарь» можно заметить и в поэзии самого Жирмунского. В большинстве его стихотворений прослеживается язык условных символов, восходящих к традиции поэзии Вл. Соловьева и «Стихов о Прекрасной Даме» Блока: солнце, звезды, заря, небеса, туманы, волны, мечта, тоска, молитва, ангелы, лампады, кадильница, поля, сад, венок. Большое место в этом словаре занимают образы цветов: розы, васильки, повилика. Обращает на себя внимание обилие метафорических эпитетов: золотой, золотистый (золотые глаза, золотая лампада, золотая река), голубой (голубой цветок, ты моя голубая), синий (синее счастье), изумрудный (изумрудные листы).
Два чувства проходят сквозной темой в лирических сборниках Жирмунского 1909 г. – любовное и религиозно-мистическое. При этом невозможно разделить стихи на любовную и религиозную лирику, так как оба эти чувства в стихах слиты воедино. Любовные стихи посвящены Софье Николаевне Валенковой, сестре однокашника Жирмунского по Тенишевскому училищу, с которой его в те годы связывало глубокое и нежное чувство. Софья Николаевна была глубоко религиозной девушкой, склонной к мистицизму, и христианская вера Жирмунского сформировалась не в последнюю очередь под ее влиянием.
Твоя любовь – это сад, где молился я долго и сладко,
И буду молиться, пока не погаснет земля.
[82]
На алтаре поэзии святой
Роняли мы вечерние цветы,
И много было слов о жизни той,
Где неразлучен с тихой красотой,
Венчает Бог влюбленные мечты.
[83]
На дороге в золоте и свете
Мы простились позднею весной.
Я молился о твоем обете,
Ты молилась тихо надо мной.
[84]
В стихотворении «Своей рукой я землю подыму…», которому предпослан эпиграф из Ф. Сологуба «Я создал небеса и землю», любовь к женщине и любовь к Богу органически сливаются в единую, вечную любовь.
Своей рукой я землю подыму
И с небом пламенеющим смешаю.
Я Божий мир твоей любовью украшаю
И песнями престолу твоему.
[85]
Образ возлюбленной поэта восходит к традиции раннего Блока. Она названа «невеста», «госпожа», «избранное дитя», у нее «чистые черты». О себе и своей возлюбленной поэт говорит: «мы дети». В стихах повторяется мотив «венчального обряда», который для поэта означает нечто большее, чем обычная свадьба.
Не в горячей крови нашей жизни
Я свершу свой венчальный обряд.
Я вернусь к позабытой отчизне,
Где цветы голубые горят…
………………………………….
Где клянемся мы светлой невесте,
Золотой, как вечерний закат,
Где мы любим и молимся вместе,
Где цветы голубые горят.
[86]
Любовь и вера для поэта – одно целое.
На дороге в золоте и свете
Мы простились позднею весной.
Я молился о твоем обете,
Ты молилась тихо надо мной.
(1909)
Все миры твои далекие, живые,
Господи, зажги в ночи моей,
Все лампады ты затепли золотые,
Все молитвы умиленные над ней.
(1911)
[87]
Для поэта вера – это мистическое чувство, стремление к «нездешним мирам». Здесь помимо несомненного влияния Вл. Соловьева и Блока сыграло роль и тогдашнее увлечение Жирмунского немецкими романтиками иенской школы с их стремлением к «чувству жизни» и Гете с его «мировой душой». Это особенно заметно в стихотворении «Сперва я ждал зари…», которому предпослан эпиграф из Вл. Соловьева «Как прежде, я иду в неведомой стране»:
…Сперва я ждал зари. Прозрачно-золотистым
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Например, студенты Новочеркасского политехнического института в конце 1918 г. организовали боевую студенческую дружину для борьбы с «анархо-большевизмом». Из дружинников были сформированы 13 паровозных бригад, сыгравших большую роль в подавлении большевистского восстания в Ростове-на-Дону. Прикомандированная к Добровольческой армии генерала Корнилова дружина участвовала в легендарном Ледовом походе [9, с. 62].
Декреты Советской власти. М., 1964. Т. III. с. 138, 141.
Ленин В. И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 37. М., 1969. с. 34.
Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952. с. 108.
Чанборисов Ш. Х. Формирование советской университетской системы. М., 1988. с. 82–94.
Купайгородская А. П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917–1925). Л., 1984. с. 85–95.
Платова Е. Э. Жизнь студенчества России в переходную эпоху. СПб., 2001. с. 23.
Платова Е. Э. Жизнь студенчества России в переходную эпоху. СПб., 2001. с. 23.
Платова Е. Э. Жизнь студенчества России в переходную эпоху. СПб., 2001. с. 23–26.
Сизова А. Ю. Российское студенчество в революционных событиях 1917 года: дис. … канд. ист. наук. СПБ., 2007. с. 57.
Литвин А. Л. Ученые Казанского университета во время смены политических режимов // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е – начало 20-х годов. СПб., 2003. с. 125.
Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952. с. 103.
Беляева А. М. Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода: дис. … канд. ист. наук. СПб., 2011. с. 265.
Корбут М. К. Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова (Ленина) за 125 лет. Казань, 1930. с. 301.
Декреты Советской власти. М., 1964. Т. III. с. 381–383.
Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952. с. 103.
Литвин А. Л. Ученые Казанского университета во время смены политических режимов // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е – начало 20-х годов. СПб., 2003. с. 127.
Финкель С. Организованная профессура и университетская реформа в Советской России // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е – начало 1920-х годов. СПб., 2003. с. 173–174.
Карлейль Т. Свод житейской мудрости. URL: http://www.wisdomcode.info/ru/quotes/authors/49182.html?page=3.
Ознакомительная версия.
