Но русский язык не был бы русским, если бы не сумел сыронизировать над собой и в этой ситуации. И породил слово-близнец – манагер. Это транслитерация английского слова, которая воспринимается как особый русский способ прочтения manager и в буквальном, и в переносном смысле. И вот уже появляются спектакли и романы, посвященные манагерам , а кто-то философствует, определяя различия между менеджером и манагером (например, манагер – это плохо работающий, непрофессиональный менеджер). А различие на самом деле одно, и заключается оно в ироническом отношении к соответствующей культуре, статусу и привычкам, и к себе, менеджеру, в том числе. И понятно, что никто не захочет зваться манагером торгового зала : приходится выбирать – либо погоня за престижем, либо ирония…
– Кто у вас работает нативным пруфридером?
– Нативный американец.
Кто понял, о чем этот взятый из интернета диалог, тот молодец, а кто не понял – тот уж, наверно, догадался, что речь снова пойдет о профессиях.
Почему я никак не могу оставить в покое эту тему? Не только потому, что мне полюбились эти загадочные и бесконечно красивые слова: мерчендайзер , фандрайзер, медиапланнер , коучер , хедхантеру – в конце концов, когда появились дизайнеру дилер и брокеру о них тоже слагали анекдоты, а потом ничего, привыкли. Скорее, дело в другом. Во-первых, иногда я даже после длинных объяснений не могу понять, в чем состоит та или иная профессия, что, собственно, эти люди делают, а во-вторых, я вообще перестал отличать профессии от не-профессий, например от должности, хобби и т. п.
Начнем с “во-первых”. Возьмем хотя бы коучера. Читаю статью из рубрики “профориентация”:
...
Коучеры – не советники, не психологи, не тренеры. Они не навязывают своих вкусов, взглядов или выбора. И не пытаются анализировать психологическое прошлое (как это делают психоаналитики). Они просто помогают человеку максимально успешно идти к той цели, которую он сам себе поставил. Человек для них не пациент, а клиент.
Не понимаю. Почему не советники или, скажем, не помощники и наставники? Ведь вроде бы и советуют, и помогают, и наставляют. Почему это вообще профессия? Ну то есть это как раз понятно: раз человек для них – клиент (и это в тексте звучит как-то особенно гордо), то профессиональный подход к делу налицо. И тут мы плавно переходим к “во-вторых”.
Проще всего считать профессией любую деятельность, за которую платят деньги. Но тогда скажите: блоггер и трендсеттер – это профессии? Кому-то из них, наверно, уже платят. Но пока все это скорее что-то другое – хобби там, или стиль жизни. Попробуем зайти с содержательной стороны. Мне кажется, произошли принципиальные, сущностные изменения в понимании профессии как таковой. С одной стороны, имеет место тенденция определения профессии не через предметную область или конкретное дело, а через довольно абстрактную функцию. Пояснить это можно следующим образом. Старые названия профессий во многом дают представление о месте работы, о цели и объекте труда и даже о конкретных действиях. А вот большинство новых – едва ли.
Своей кульминации эта тенденция достигла в слове менеджер, о котором сказано выше. Про “вообще менеджера” практически невозможно сказать ни где он работает, ни что именно делает, ни даже зачем. Ну, управляет людьми, – но это как-то слишком абстрактно, голая функция. Почти так же обстоит дело с коучером, пиарщиком, супервайзером, креатором и т. д.
Конечно, такое бывало и раньше, достаточно вспомнить рабочего, предпринимателя и политика. Но если в советское время сатирики издевались над тем, как чиновника перебрасывали с сельского хозяйства на культуру, а потом – на промышленность, то сейчас это уже не смешно. Это нормально: настоящий менеджер может руководить чем угодно.
Существует и противоположная тенденция – к максимальной детализации профессий, так что профессия уже не всегда отличима от конкретной должности. И вот, с одной стороны, имеется райтер (или копирайтер) – крайне абстрактная функция чего-то-делания с текстом, а с другой стороны, сверхконкретное ее уточнение: спичрайтер – специалист по написанию статей, речей, докладов. Ни райтер, ни спичрайтер в старые добрые времена не потянули бы на самостоятельную профессию, одно слово в силу недостаточной, а другое – в силу избыточной конкретности.
Можно сказать, что кардинально изменился принцип выделения профессий. Есть как бы три уровня абстракции. В стабильном мире существовал список профессий, относящихся в основном к среднему уровню. Их названия информировали не только о выполняемой функции, но и о материальной стороне: условиях труда, инструментах, объекте, порой даже об одежде. Вспомним, у врача с продавцом всегда был белый халат, у пожарного – красный комбинезон и красная каска, у почтальона – толстая сумка на ремне. А уж трубочиста с кем-либо еще спутать было просто невозможно. Наш современный нестабильный мир требует другого подхода. Есть профессии – абстрактные функции, практически не зависящие от социальных или технологических изменений и, таким образом, почти не связанные с объектом, инструментом и местом работы. И есть множество чрезвычайно конкретных занятий.
Налицо два способа членения человеческой деятельности – старый и новый. Проводником нового способа стал в нашей культуре английский язык. Во-первых, потому что сам способ пришел с Запада, во-вторых, потому что английский язык дает регулярную возможность называть новые мелкие профессии-занятия одним словом, что удобно. Однословные сейлзменеджер или спичрайтер к тому же сохраняют связь с абстрактной функцией – менеджер или райтер.
Это яркий пример того, как от языка зависит наш взгляд на мир. Есть две разных понятийных сетки, плохо совместимых друг с другом, сквозь которые мы и видим общество. С одной точки зрения, что-то является профессией, а вот с другой – нет. Самое же интересное, что новая сетка профессий не вытеснила старую, а сосуществует с ней. Даже всякие номенклатурные списки представляют собой смешение старых и новых названий, а уж о наших головах и говорить нечего.
Хуже всех приходится детям. Психологи отмечают, что современные дети реже играют в ролевые игры, связанные с профессиональной деятельностью. Легко нам с вами было когда-то играть во врача и пациента , продавца и покупателя или там пожарных или космонавтов , а вот поди поиграй в менеджеров , коучеров , фандрайзеров и креаторов…
Врачу полагается халат и шапочка, термометр и лекарства. Место действия – больница или поликлиника, где он и осматривает больного. Космонавту необходим скафандр и космический корабль, в котором он полетит в космос. А вот как выглядит коучер , где он работает и что он, черт возьми, делает?
Бедные наши дети, наши будущие манимейкеры и затем маниспендеры!
P. S. Предваряя возмущение корректора и читателей, замечу, что написание некоторых только что обсужденных слов представляет собой важную орфографическую проблему. Поговорим об этом! Но позже.
Как мы расстраиваемся, когда в языке появляется что-то новое! Например, новое значение у старого слова. Неправильно, – говорим мы детям, – у слова тормоз есть только одно значение, человека так называть нельзя! Но дети на то и дети, чтобы не слушаться старших и играть в свои языковые игры. Когда языковые игры затевают взрослые, все может кончиться гораздо хуже.
Слово лингвистика появилось в русском языке как название науки о языке, синоним языкознания и языковедения . Как всегда бывает в языке, с одной стороны, синонимы конкурировали между собой, с другой – слегка расходились их значения. Слово языковедение тихо уходило из языка, название языкознание закреплялось за уже давно существующими и давно известными научными областями, а лингвистика – за научными направлениями более новыми и современными. Поэтому, скажем, со словом традиционный лучше сочетается языкознание , а традиционная лингвистика как-то менее привычно. Наоборот, структурной лингвистикой называют одно из главных направлений этой науки в двадцатом веке, а вот словосочетание структурное языкознание совсем не звучит. Просто так не говорят. Так же странно будет звучать и компьютерное языкознание , генеративное языкознание и прочие словосочетания, где прилагательное связано с чем-то современным и актуальным. Раньше в названиях кафедр все больше использовалось слово языкознание : кафедра общего языкознания , кафедра сравнительно-исторического языкознания , кафедра германского языкознания. И только позднее появились кафедры структурной и прикладной лингвистики , кафедры компьютерной лингвистики , кафедры теоретической лингвистики. Короче говоря, слово лингвистика стало потихоньку побеждать и вытеснять слово языкознание. Но любая победа временна, и удар был нанесен со стороны, с которой его никто не ждал.
