с дорийским, не поддерживали тесные контакты с людьми, использовавшими диалекты восточной группы, а жили в другом регионе, вероятно расположенном за пределами области, на которую распространялось влияние микенской цивилизации. Всю языковую ситуацию в целом, включая связь между диалектами, использовавшимися в Аркадии и на Кипре, можно, как сказано выше, объяснить, предположив, что на раннем этапе развития аркадского диалекта, пришедшемся на время существования микенской цивилизации, на нем говорили на значительной части территории Пелопоннеса и что в результате переселения, имевшего место в более поздний период, на полуострове оказались дорийцы и другие племена, отрезавшие жителей Аркадии от моря. Рассказ о переселении дорийцев позволяет нам найти объяснение, соответствующее фактам.
Большинство племен, говоривших на диалектах западной группы или тех, в которых присутствовали элементы северно-западного диалекта, считали, что их предки пришли на территорию Греции относительно недавно. В то время как обитатели Афин и Аркадии заявляли, будто места, в которых они жили в эпоху классики, являются их исконной родиной, дорийцы, жители Элиды, Беотии и Фессалии верили, что происходят от завоевателей, пришедших издалека через непродолжительное время после окончания Троянской войны. Другим архаизмом в Илиаде Гомера стало многократное упоминание в ней беотийцев, что приводило в недоумение еще Фукидида, ведь речь в поэме идет о событиях, происходивших в Греции до этих завоеваний, а значит, новоприбывшие народы не должны в ней упоминаться. Память о противостоянии между новыми и старыми племенами продолжала жить в сознании греков и, как и многие современные расовые теории, способы ее выражения могли быть крайне нелогичными. Конфликт между населенной дорийцами Спартой и Афинами, где жили потомки ионийцев, произошедший в V в. до н. э., обострил чувство собственной исключительности, свойственное Фукидиду и его современникам. В Спарте и Фессалии сохранился другой пережиток более глубокой древности – зависимость завоеванного населения, представителей которого в Лаконии называли илотами, а в Фессалии – пенестами, от захватчиков.
О том, как все это происходило, мы узнаем больше благодаря археологическим раскопкам. В последней половине XIII в. до н. э. в городах микенской цивилизации царило беспокойство. Коринфский перешеек был перегорожен стеной, местоположение которой свидетельствует о том, что она предназначалась для защиты Пелопоннеса от нападений с севера. Укрепления Микен и Тиринфа, а также афинского Акрополя были не единожды значительно усилены. Удар, которого ожидали греки, был нанесен около 1200 г. до н. э., когда в Фокиде, Беотии, Коринфии, Арголиде, Лаконии и Мессении многие поселения были разрушены, а другие покинуты жителями. Цитадель в Микенах сильно пострадала, крепость в Тиринфе была уничтожена, а дворец в Пилосе – сожжен. Возможно, Афины лежали в стороне от основного пути, по которому двигались захватчики, так как на Акрополе не прослеживаются следы сильных разрушений.
Жизнь в той или иной степени восстановилась, но это бедствие имело многочисленные далеко идущие последствия, связанные с отчаянным положением, в котором оказался рассматриваемый регион. В XIII в. до н. э. на юге Пелопоннеса, в Лаконии и Мессении, жило большое количество людей, но после 1200 г. до н. э. плотность населения в этих областях значительно уменьшилась. В сами Микены возвратились выжившие, попытавшиеся вернуться к прежнему образу жизни, но ее уровень заметно снизился, а в другие поселения люди так и не вернулись. Плотность населения в Ахее на севере Пелопоннеса и на островах, расположенных у западного побережья, после 1200 г. до н. э. значительно увеличилась, что может свидетельствовать о переселении туда людей, стремившихся сбежать из мест, оказавшихся в эпицентре бедствия. В Западной Аттике на протяжении некоторого времени существовало поселение, жители которого использовали микенскую керамику. Но безопаснее было в восточной части Аттики, защищенной невысокой горой Гимет, где продолжала жить процветающая микенская община. Не менее изобильной жизнь была на островах, особенно на Родосе и Косе, входивших в Додеканес, а также в Милете, расположенном на азиатском побережье. На находящемся чуть дальше Кипре, на протяжении долгого времени импортировавшем микенскую керамику и изделия из бронзы, теперь появились микенские переселенцы, пришедшие на остров несколькими волнами. Пока нам доподлинно неизвестно, что происходило на севере Греции, но микенские поселения, возможно, существовали в Фессалии.
Знакомые с древнегреческими легендами исследователи пришли к казавшемуся им вполне логичным выводу о том, что разрушение столь большого количества микенских центров было связано с появлением в этих местах дорийцев и других захватчиков. Однако продолжение жизни в старых микенских городах, откуда люди не уходили или куда потом вернулись, свидетельствует против этого предположения. Так, в Арголиде не было найдено ничего, что могло бы свидетельствовать о появлении там новых поселенцев на протяжении примерно 150 лет. Бедствия, произошедшие в Греции, можно объяснить, не связывая их с дорийцами, так как около 1200 г. до н. э. в Восточном Средиземноморье и его окрестностях было множество довольно агрессивно настроенных переселенцев. Лучше всего датированы проблемы, с которыми пришлось столкнуться египтянам: на пятом году правления Мернептаха, то есть примерно в 1225 г. до н. э. (правда, не все ученые пришли к единому мнению относительно датировки его царствования), на Египет напали ливийцы, которым помогали «народы моря», а около 1190 г. до н. э. Рамсес III был вынужден противостоять еще более масштабному продвижению этих кочевников по территории Палестины, причем как по морю, так и по суше. Держава хеттов в Анатолии приходила во все больший упадок и погибла в конце XIII в. до н. э. Подобные события происходили повсеместно. Бедствия, обрушившиеся на микенскую цивилизацию, относятся к тому же времени. При этом совершенно не важно, насколько продолжительным был этот период неурядиц (археологические данные не позволяют нам приводить точные датировки или определить, какие конкретные факты имели место одновременно). Если эти события действительно происходили по одной и той же модели, мы сможем предположить, что переселенцы, разграбившие Грецию, затем рассредоточились по другим регионам, возможно чтобы принять участие в нападении на Египет.
В результате многие микенские греки переселились в те части страны, которым был нанесен наименьший урон, а наиболее активные и предприимчивые отправились в соседние регионы. В самой Греции цари с их многочисленными сокровищами, многоступенчатой чиновничьей иерархией, сложным бюрократическим аппаратом, слишком грузным и нестабильным, вряд ли сумели сохранить свое положение после всех этих бедствий. Дворец в Пилосе так и не восстановили, и вряд ли писцы продолжили свою работу где-то еще. Все выглядит так, будто большинство подданных царей разбежались. В распоряжении оставшихся греков, вернувшихся в Микены, уже не было столь богатых ресурсов. У нас нет источников, которые позволили бы нам судить о том, чем тогда занимались обитатели Микен, каким образом были организованы все еще процветающие микенские общины, рассредоточившиеся по всему бассейну Эгейского моря и Восточной Аттике, и что происходило в областях, где
