Ознакомительная версия.
Драконы охотились так же, как качи, с которыми нам еще предстоит познакомиться. Иногда видели, как они мчатся в погоне за дичью (Ваграм Вардапет) и в полях расставляют ловушки и сети на птиц. Все это указывает на тот факт, что их образ жизни напоминал то, как жили люди, находясь на примитивной стадии развития. Эта особенность характерна и для западных, особенно кельтских, эльфов.
По-видимому, драконы, как и их бесплотные родственники качи, предъявляли свои права на тех смертных, которые изначально принадлежали к их племени, и брали их под свою защиту.
Так, Артавазда связали и держали как пленника в пещере Масиса из страха, что он вырвется на волю и станет править миром или уничтожит его. Александр Великий, чье происхождение от змея или отца-дракона было любимой темой восточных сочинителей, по мнению средневековых армян, был заключен драконами в бутылку, которую они хранили в своем горном дворце в Риме. Царь Ерванд, чье имя, согласно Алишану, значит «змей», также был пленником драконов, пребывая в воде и тумане. Должно быть, он был подменышем или, скорее, рожденным от отца-змея. Именно потому он поклонялся дэвам, а по словам Мовсеса, был сыном царевны от неизвестного отца. Его уродливость и злобность стали притчей во языцех, а под взглядом его дурного глаза рушились скалы.
Подобно большинству народов мира, армяне всегда ассоциировали страшные погодные явления с драконом. Эта связь в их понимании была нерушимой. В довольно любопытном отрывке, в котором Егише (V в.) сравнивает гнев Йезди-герда I[38] с бурей, в самом центре описания – дракон. Нет сомнений в том, что этот дракон был связан с вышеупомянутым проявлением стихии, хотя древних свидетельств по этому вопросу недостаточно. Мнение Езника о вознесении дракона «на так называемых быках» на небо созвучно армянским средневековым рассказам о том, «как уничтожить дракона». Этот процесс всегда сопровождался громом, молнией и сильными ливнями. Ванакан Вардапет говорит: «Они утверждают, что вишап уносится. Ветры дуют с разных сторон и встречаются друг с другом. Это смерч. Если они не одолеют друг друга, то закружатся вокруг друг друга и устремятся ввысь. Глупцы, которые это видят, воображают, что видят дракона или нечто подобное». Другой средневековый автор пишет: «Смерч – ветер, устремляющийся вверх. Где бы на земле ни находились бездны и глубокие расселины ледников, ветер врывался в малейшую земную трещину и затем, отыскав выход, вырывался наверх, со страшным шумом превращаясь в плотное облако, выкорчевывая с корнем сосны, вырывая скалы и с грохотом поднимая их ввысь, чтобы снова обрушить на поверхность. Именно это они называли уничтожением дракона».
Был ли дракон всего лишь персонификацией смерча, водного потока и грозовой тучи, вопрос сложный, на который мы не готовы дать утвердительный ответ подобно Абегяну, который разделяет мнение классической школы. Такое простое объяснение пытается охватить сразу слишком много непохожих явлений и не затрагивает такой основополагающий факт, что наивный человеческий разум представляет себе в природе многих духов в действии, но крайне редко персонифицирует саму Природу, если делает это вообще. Для него эти духи реальны, многочисленны, отчасти обезличены, изменчивы и вездесущи: обитают и на земле, и в небесах, и под землей. В случае с драконом, вызывающим бури, в представлении армян буря – вторична и лишь сопутствует исчезновению дракона, угрожающего уничтожить землю. К тому же первая или по крайней мере наиболее выдающаяся битва произошла между богом грома и молнии и драконом, сдерживающим водные потоки. Это очень важный момент, который никак нельзя упускать из вида.
Надо упомянуть и о поклонении, доставлявшем дракону истинное удовольствие. Езник говорит, что сатана, создав дракона невероятно огромным, заставил людей поклоняться ему. Без сомнения, этот культ, по сути, был схож с почитанием злых духов во многих странах и мало чем отличался от культа змей. Согласно тому же автору, по крайней мере во времена Сасанидов даже зерванисты (маги?) потворствовали трехлетнему циклу поклонения дьяволу по той причине, что он – зло по своей воле, а не по природе, что он может делать добро и даже полностью измениться. Но этот культ не укоренился, не стал обычным и основывался исключительно на чувстве страха. Поскольку черный петух и черная курица – самые приемлемые жертвы злым духам, известные в армянском фольклоре, можно уверенно предположить, что в древние времена они играли определенную роль в обрядах поклонения дракону. Но у нас имеются и более ранние свидетельства о культе дракона в жизнеописаниях святых (история святой Рипсимэ). Автор, после рассказов о культе огня и воды, приведенных ранее, дополняет: «И два дракона, черных и зловещих, устроили себе жилище в пещере скалы, и в жертву им приносили юных дев и невинных юношей. Демоны, довольные этими жертвами и алтарями, священным огнем и источником, устраивали чудесное зрелище, качаясь, подпрыгивая и извергая языки пламени. А широкая долина внизу была заполнена ядовитыми змеями и скорпионами».
И наконец, миф о драконьей крови был также известен армянам. Так называемый договор между Константином и Трдатом, древний, но поддельный документ, гласит, что Константин подарил своему армянскому союзнику копье, наконечник которого окунали в драконью кровь. Царь Аршак, сын Валаршака[39], также обладал копьем, обмакнутым в кровь «рептилии», и мог протыкать им толстые стены. Такое оружие предназначалось для того, чтобы наносить смертельные раны.
Качи – звено в естественной цепи между армянским драконом и теперешними армянскими дэвами. В действительности они идентичны широко известным (не теологическим) дэвам. Они – не кто иные, как европейские эльфы, кобольды и т. д.
Их название значит «храбрые»; древний эвфемизм (как современное армянское выражение «наши лучшие» или шотландское «хороший народ») употреблялся применительно к миру духов с целью задобрить властных, безответственных существ, в чьих намерениях никогда нельзя было быть уверенными. Из рассказов об их привычках и деяниях можно ясно себе представить, как люди связывали их с драконами или даже путали с ними. Нашими источниками стали древние и средневековые авторы. В отличие от драконов качи были, несомненно, бестелесные создания, духи, сами по себе добрые, по словам Давида Философа[40], но Бог часто избирал их для совершения наказаний. Подобно дэвам, они прекрасно сохранились в каменистых местах, с которыми всегда были связаны, а одним из их любимых прибежищ была гора Масис. Тем не менее они встречаются почти всюду. В стране было множество мест со следами их присутствия, носящих их имя: камень Качи, город Качи, деревня Качи и поле Качи – Качавар (где охотились качи) и т. д.
Как и драконы, качи строили свои дворцы в самых высоких местах. В древней песне сказано, что именно эти духи унесли злобного Артавазда на Масис, где он по сей день остается беспокойным пленником. К тому же они удерживали в Риме Александра Великого, а царя Ерванда в мутных водах в тумане. Они развязывали войны, что является характерной особенностью общностей змей и эльфов, и охотились. Они крали зерно с гумна и вино прямо из-под давильного пресса. Они часто находили удовольствие в том, что избивали, таскали волоком и мучили людей, дочерна щипая свои жертвы, так же как их западные сестры и братья. Люди сходили с ума из-за их пагубного влияния. В средневековой Армении посвятившие себя искусству магии, как Фауст и ему подобные, имели обыкновение умчаться к отдаленным местам и, пройдя по воде, добравшись до чужих земель, накрыть стол перед ненасытными качи, чтобы получить от них знания. И наконец, средневековые качи (а возможно, и их предки) были очень музыкальны. Людям часто доводилось слышать, как они поют, хотя нам неизвестно, зачаровывало ли их пение так же, как пение западных эльфов и греческих сирен. Однако современные представители качи своей собственной предпочитают музыку, исполняемую людьми. Согласно Джаванширу, историку, писавшему об иверийцах Закавказья, коварный армянский царь Ерванд построил храм качи в Дзунге, недалеко от Ахалкалаки в Иверии (Грузия).
Нимфы не упоминаются у древних авторов, поэтому не совсем понятно, заимствованы они у других народов или нет. Возможно, это качи женского пола, ведь последние известны в фольклоре как мужья нимф. Алишан, не цитируя никаких авторитетных источников, утверждает, что они бродили в степях среди сосен и по берегам рек, невидимые и от природы наделенные нетленным знанием, они не могли ни узнать что-то новое, ни позабыть, что им известно. Нимфы обладали рациональным мышлением, не способным к развитию. Они любили свадьбы, пение, игру на тамбуринах и веселые праздники так сильно, что некоторые из более поздних церковных авторов путали их с какими-то злыми духами, чары которых можно было преодолеть, лишь взмолившись о божественной помощи. Невзирая на название – «вечные невесты», они считались смертными. Простые люди верили, что эти духи особенно заинтересованы в благоденствии девушек, в их нарядах, их замужестве и рождении детей. Некоторые предполагают, что Мовсес Хоренаци думал об этих обворожительных созданиях, когда писал загадочные строки: «Воды рек тихо прихлынули к своим берегам и растеклись до подножий гор и до краев полей, и юноши бродили там, будто девы были рядом».
Ознакомительная версия.
