Стоит внимательнее вчитаться в строки блестящего русского историка М. И. Ростовцева, которые, как нам редставляется, в немалой степени можно отнести к нынешней России (под властью «нового Рима»). Тот попытался представить в тексте, чтоў принесла гражданская война для отдельных частей римской мировой державы, в том числе и для Эллады. «Я уже не раз говорил о том, что пришлось вынести Элладе и эллинскому Востоку в эпоху гражданских войн. Митридат, Сулла, Фимбрия, затем Помпей, Цезарь, Брут и Кассий, Антоний и, наконец, Октавиан смотрели на Восток исключительно как на средство для достижения своих политических целей, используя его до конца при помощи самых крайних мер насилия и принуждения. Никто из них не думал о будущем, для всех нужно было получить немедленно все нужное для войны и притом в кратчайший срок.
Результатом было, конечно, материальное разорение целых государств, областей, городов, безмерное обнищание частных лиц. Исчез капитал, исчезла охота работать над своим материальным благосостоянием. В центрах торговой и промышленной жизни, даже тех, которые особенно поднялись в эпоху римского владычества, на Делосе, Родосе, в Афинах жизнь замерла, и рынки опустели. Еще печальнее было моральное состояние. Греческая свобода и гражданственность были разбиты, надежда на какое бы то ни было возрождение подорвана в корне, никто не был уверен даже в том, сохранит ли он, по крайней мере, личную свободу и не застанет ли его завтрашний день на рабском рынке в качестве объекта продажи. Вся творческая жизнь эллинства замерла, и замерла надолго. Созидательные силы, казалось, были исчерпаны. Не было такого периода в истории эллинской культуры и государственности, когда бы так глубоко опустился уровень греческого созидания. Литература, философия, наука жили почти исключительно старым накопленным богатством. Последние великие творцы, как Посидоний, доживали свой век, новых не появлялось».
Разве под этими строками сегодня не подпишется большая часть представителей российской науки, образования, литературы, культуры? Властители последних лет вели настоящую войну против науки и образования. Ранее убивали голодом и пулей, сегодня – нищетой или невольной эмиграцией. Увы, часто не подлинные ученые и не великие мужи культуры определяют сегодня ход вещей в нынешней России.
Амфитеатр в Эль Джеме. Тунис
Конечно, я не думаю, что ныне кого-то наверху или внизу можно сделать послушнее «одним даже словом». По крайней мере, за те 300 000 лет, что минули с тех пор как впервые заговорил человек, это никому не удалось… К чему фантазировать, что власть последует «правилу Мухаммада»: «Худший из мудрецов посещает правителей, лучший из правителей посещает мудрецов». Ей не нужны мудрецы. Но мы не разделяем и взглядов Эзопа, утверждавшего, что с царями вовсе не следует разговаривать, или уж надо так расстараться, чтобы сообщать им только приятное. Нам все же ближе позиция Солона, что сказал Эзопу: «Я думаю, что с царями или не стоит совсем разговаривать, или надо говорить им чистую правду…» Но где же во власти люди масштаба Эпикура, равнодушного к вещам и деньгам, где личности типа Гераклита, что отказался от царского сана в угоду философии и наукам, где властители, раздавшие родовое добро (подобно Анаксагору), где же Демокриты, предпочитавшие занятия наукой, мудростью и философией трудам на биржах или на рынке недвижимости? Перед революцией Игорь Северянин писал: «Все – Пушкины, все – Гёте, все – Шекспиры. Направо, влево, сзади, впереди» (1909). Где они? Что же удивляться, если благородные идеалы науки, литературы, культуры вытеснены из жизни и памяти поколений.
Искушение дьяволом демократии
На смену гигантам науки и культуры пришли пигмеи, воры, шуты массовой культуры, не брезгающие тридцатью сребрениками. Подобно древнегреческому философу-софисту Биону (отец его был торговец рыбой, а мать – гетерой), они сделали из своих занятий политикой и наукой чистый бизнес. Бион хвастался, что он первым нарядил философию «в пёстрое платье гетеры». Но Бион хотя и возлюбил более всего на свете самого себя и богатство (считая, что «богатство есть движущая сила каждого дела»), так он, по крайней мере, хотя бы не боялся говорить правду. В грубых простонародных выражениях и бранными словами он дерзко осыпал всех богатых, могущественных, но подлых и алчных граждан.
«Все искусство древности посвящено Памяти, – писал певец Эллады Вячеслав Иванов. – Так как древность творила и пророчествовала в лимбе Памяти, ее создания проникнуты почти непостижимой для нас гармонией». Всё или почти всё искусство современной России посвящено Забвению. Цель праздной толпы масскультуры – заставить своими плоскими шутками и бульварщиной забыть те великие, героические, полные труда и отваги годы, которые еще помнит XX век. Непостижимый цинизм. Эти «умничающие пифии» в ряде программ ТВ России напоминают мне корыстолюбивых жрецов, что некогда своими речами завлекли народ в Харонову пропасть, а теперь делают вид, что вовсе и не они виноваты в том, что люди России 15 лет должны дышать ядовитыми испарениями дикого и безумного капитализма, или мрут сотнями тысяч. Проходимцы и патентованные лжецы ловко жонглируют словечком «свобода»… Подобно проститутке, готовы они выцарапать глаза всем, кто покусится на право торговли информационным наркотиком. Что они могут сказать! Рыба и та красноречивее их. В диалектике они уравняли ложь с истиной, в этике – подлое и безнравственное представили нравственным, в политике– мерзавцев и воров сделали героями, почти святыми, призвав себе на помощь богиню обмана, чтобы ввести людей в за-блуждение.
Изображенье там было всего,
что смертных прельщало:
Все воровское лукавство,
лести искусной беседы,
Хитрости и обманы, возможные
при коварстве,
Также и лживые речи, что ветер
по воздуху носит!
Слушая этих господ, невольно вспомнились слова Розанова, обращенные им к Мережковскому. Тот в гневе обрушился в статье на авторов «Вех». А Розанов в ответ описал эту ерничащую циничную псевдоинтеллигенцию, которая говорит, «лепит собственные слова, выходящие из вялой полуумершей души». Их вялая, полуумершая душа может показаться иным горящею необыкновенным ярким и благородным пламенем. Кто же в душном зале разберет, что это «горит чужое сравнение, что около него стоит бледный и бессильный человек». Таковы были и есть эти люди. В отношении «демократической интеллигенции» конца XX в. и начала XXI в., пожалуй, можно сказать: «Над черствой бесчувственностью ее и черным бесстыдством ее можно было бы поставить крест». Ведь их «вехи» так никогда и не появятся, ибо они бесплодны, отдав себя в услужение олигархам.
А. Альтдорфер. Коронование терновым венцом. 1512—1513 гг.
Но для чего они так делают? Цели их понятны. Превратить наш народ в тех манкуртов, что теряют разум и ничего не помнят… Вся политика государства в последние годы и направлена на то, чтобы вновь ввергнуть нас в варварство. Но тот же Вяч. Иванов писал, что будь варвары даже гениальнонеобузданными личностями или даже очень искушенными в совопросничестве Анахарсисами, вернувшимися в Скифию учить юношество хитростям эллинским, итогом их трудов станет забвение памяти и историческая смерть народа – «не будут знать сами, кто они и откуда и зачем пришли (по слову Брюсова: «не знаю сам какая, но все ж я миру весть»), – тогда как в латинстве каждый деятель умственной жизни знает свое историческое место и готовою носит свою «формулу». Тем более что и народ сегодня более чем когда-либо подвержен болезням, стрессам, психозу, заблуждениям, порокам, примитивизму, регрессу. Нечто схожее имело место и в Древней Греции во время Пелопоннесской войны и в период катастроф, которые пришлось пережить грекам. Тогда их народ перестал верить, надеяться на старых богов, на своих вождей, на интеллектуалов, – и погрузился в магию, шаманство, дикости, примитивизм. Он предался иррациональному или сугубо рациональным утехам и удовольствиям. Английский филолог-классик Э. Доддс писал об этой трагедии: «Первые знаки подобного регресса появились во время Пелопоннесской войны, и они были, несомненно, хотя бы частично вызваны этой войной. Находясь во власти стрессов, стимулированных войной, люди начали отходить от слишком высоких для них культурных образцов Периклова века; в механизме появились сбои, и сквозь образовавшиеся трещины то там, то тут стали проникать элементы примитивизма. Когда же эти элементы вошли в силу, уже не оказалось никакого эффективного контроля за их ростом. Так как интеллектуалы все дальше уходили в свой собственный мир, народное сознание становилось все более беззащитным, хотя нужно сказать, что в течение еще нескольких поколений комические поэты продолжали делать все возможное, чтобы этого не произошло. Ослабление тисков гражданской религии располагало людей людей к избранию для себя собственных богов, вместо того чтобы просто поклоняться богам традиционным, все больше простых людей с облегчением возвращалось к примитивным удовольствиям и утехам».
