Таким образом, вопрос о дендрохронологических и радиоуглеродных шкалах открыт. По этим причинам я не могу вполне согласиться с выводом работы Дергачева.
Фоменко же любит спекулировать на этих недочетах и, как мы видели, преувеличивать погрешность методов. Однако следует отметить, что даже несмотря на то, что иногда образуются по два кольца в год (…), все равно дендрохронологический метод остается гораздо более эффективным методом датировки деревянных построек и т. п., чем все методы Фоменко.
С горечью надо отметить, что среди некоторых ученых существует и определенный произвол в определении дат:
«Если данные, полученные методом С-14, поддерживают теорию, мы вводим их в текст, если не очень противоречат ей – в комментарий; а если совсем не подходят – просто опускаем» (…).
А мы еще раз повторим свой вывод: руководствуясь одним только простым здравым смыслом, выстраивать хронологию человеческой эволюции надо, анализируя эволюцию результатов человеческой же деятельности: образцов ремесла, искусства и литературы. А вспомогательные методы и должны оставаться вспомогательными.
Одна из русских летописей заканчивается словами:
«Радуется купец, прикуп совершивший, и кормчий, приставший к пристани, и путник, пришедший в свое отечество. Так радуется и книжный писатель, кончая книгу. Радуюсь и я худой, и недостойный, и многогрешный раб божий…»
Радуемся и мы, ибо закончили книгу свою.
Для того чтобы опровергнуть наш «литературный» подход к эволюции мировой цивилизации, оппонентам придется представить шедевры исторических изысканий, и уже в одном этом положительный результат нашей работы. Но уже сегодня можно сказать: ни одна версия истории не обладает ДОСТАТОЧНОЙ доказательностью, ведь каждый отдельный факт допускает различные толкования. Легко понять, что одновариантной истории существовать не может.
Всякий, выступая в роли автора исторического исследования, должен помнить о том, что не все документы найдены, открыты и опубликованы, а потому не может он претендовать на владение окончательной и непреложной истиной. В любом случае читатель встречается лишь с одной из возможных трактовок истории. Проходит время, и какие-то материалы объявляются фальшивкой или хорошо продуманной мистификацией; напротив, другие – «басни», «выдумки», «заблуждения современников» – вновь используются наукой для построения нового варианта прошлого. С историческими исследованиями всегда так было и всегда так будет. Не зная точно, что происходило на самом деле, мы должны признать различные варианты истории в равной степени достойными.
Непонятно, как историки могут представить себе одновременно великолепную литературу и ничтожное искусство, высокую науку и низкую мораль, технологичную армию и отсутствие производственной базы. Мы стараемся выстроить версию, в которой не было бы таких «непонятностей». И все же, предлагая свою версию, кажущуюся нам более стройной и логичной, нежели традиционная, мы следуем принципу: пока традиционная версия окончательно не опровергнута, ее не следует отвергать.
Один автор XV века, разоблачавший злокозненные измышления, писал о том, как раввины «собрались в великом множестве в Вавилоне Египетском, именуемом Каир, и там с величайшим тщанием и блюдя сугубую тайну, искажали и портили Писания…»
О чем это? Читатель уже догодался: о варианте Ветхого Завета, который называется Септуагинта.
А мы продолжаем работать над своими вариантами, поэтому-то читатель может найти не вполне сходящиеся утверждения в наших собственных книгах. Анализ стилистики искусства показал одно, изучение эволюции литературы – немного другое. Работа над историей науки наверняка проявит еще что-то новое.
И лишь потом, сведя разные варианты воедино, мы получим полную историю. Книга закончена, работа продолжается.
Однажды С. И. Валянский и Д. В. Калюжный затеяли новую науку и создали лабораторию хронотроники. Пока шел процесс подготовки многотомных «Основ хронотроники» и пока писалась «Другая история…», в коллективе завелись свои летописцы. И вот сама жизнь поставила прекрасный эксперимент: как рождаются мифы.
В ожидании, когда начнут платить деньги за науку, отцы-основатели хронотроники зарабатывали на жизнь кто чем мог. Д. В. Калюжный подторговывал подержанными книжками знаменитого русского писателя Иосифа Гогольмана, общеизвестный эрудит Жабинский кормился у жены, а С. И. Валянский придумывал новые рецепты, гениальные, как и все, что он придумывал. В веках сохранится рецепт коктейля «Геоклиматика»: в двести граммов советского мороженого насифонить тротилового спирта до достижения полной гармонии в организме и патриотической поволоки в глазах, обращенных за горизонт. Самое гениальное, что пойло можно потом и не пить, а поить им верстальщика О. Горяйнова и смотреть, что получится. Кайф!
Ученый секретарь г-жа Ермилова, прочитав очередной труд общеизвестного эрудита Жабинского «Другая история мазохизма», для практической проверки основных постулатов села переписывать от руки четырехтомник С. И. Валянского и Д. В. Калюжного, чем до сих пор и занимается. Если ей понравится, будет переписывать десятитомник Н. А. Морозова.
С. И Валянский ко всякой ерунде придумывал примеры из жизни. Однажды додумался, что сможет более зримо показать соратникам, чем отличаются варианты истории от реальной действительности на примере отличий между разными «отражениями» слона и реальным слоном. Казалось бы, для этого достаточно было сфотографировать слона с хвоста и анфас. Но С. И. Валянский легких путей никогда не искал, он затеял слонов препарировать. Бывало, запрется на неделю в своем Теплом Стане и давай препарировать какого-нибудь слоняру. То вдоль его, то поперек. А то намажет ему нос и лапы черной краской и заставляет бегать по хронологической карте академика Фо. Д. В. Калюжный, застав соратника за таким грязным делом, в сердцах обзывал его «препарацци», а тот в отместку, имея в виду тюремные делишки Д. В. Калюжного, говорил ему, что он – Менетекел Упарашин. Д. В. Калюжный показывал золотую фиксу и шипел.
С. И. Валянский, будучи совершенно лишен музыкального слуха, музыку не знал, не любил и не понимал совсем. А Д. В. Калюжный музыку понимал, но частично: из всего набора звуков, доносящихся с разных сторон, ему иногда удавалось угадать группу «Queen», которую он почему-то не любил. Как услышит, сразу в лице меняется. И только общеизвестный эрудит Жабинский и верстальщик О. Горяйнов были изрядные меломаны: лишь завидят где ученого секретаря г-жу Ермилову, сразу начинают выть дуэт. И воют и воют…
С.И. Валянский
Апофеозом борьбы между старыми и новыми хронологами стало явление действительного члена академика Крюкова. На первом же диспуте академик потряс воображение присутствующих сообщением, что первые евреи вышли из озера Баскунчак, о чем непреодолимо свидетельствует хохлацкое название озера, которое, в связи с вышеизложенным, нужно немедленно переименовать в Басканчук. После того как хронотроники во главе с С. И. Валянским вынесли из зала ученого секретаря г-жу Ермилову, столь гордившуюся ранее своим хохлацким происхождением, академик добавил, что российская императрица Екатерина Вторая на самом деле не кто иной, как китайский полководец Ляп Жуйхе по прозвищу «Твердая Палка», победитель жужанских племен, вооруженных пугачами, за что их по аналогии с королевскими мушкетерами называли яицкими пугачевцами. Проводив взглядом зарыдавших и выбежавших вон традиционалистов, академик сообщил тем, кто остался, что лейбористскую партию Великобритании основал, будучи в Лондоне проездом, Лейба Давидович Троцкий-Бронштейн, впоследствии патриарх Тихон Третий, муж Надежды Крупской, которую, как нынче всем известно, Сталин назначил четвертой женой Владимира Ульянова-Ленина, предводителя ноябристов, переименованных в октябристов в связи с принятием Юлием Цезарем, отцом Ромула, Рэма и Джозефа Геббельса, григорианского календаря.
Официальные историки – враги всего живого и прогрессивного – распространяют гнусную ложь, согласно которой депутаты Госдумы закон «О фонетическом соответствии» приняли сами, автономно, подчинясь какому-то «наитию». Ничего подобного! Закон был пролоббирован лично С. И. Валянским и в первоначальном варианте звучал так: «Слова, совпадающие на 2/3 и больше, считать однокоренными в целях улучшения истории человечества».
Например радио и родео или aquae-ductio и equae-ductio.
Однажды общеизвестный эрудит Жабинский, который отличался от прочих хронотроников болезненной тягой к художественному творчеству, намалевал картину «Д. В. Калюжный преодолевает тазик окрошки». Д. В. Калюжный страшно расстроился. «Знал бы, что рисовать будут, мясца бы пожрал», – признался он ученому секретарю г-же Ермиловой после вернисажа.
