26
Платон. Менексен. 238 a; ср.: Аристотель. О возникновении животных. 716.
Онианс Р. Указ. соч. – С. 268–269.
Ср.: Платон. Горгий. 493.
Брагинская Н.В. Надпись и изображение в греческой вазописи // Культура и искусство античного мира. – М.: ГМИИ, 1980. – С. 52.
Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. – М., 1958. – Т. 1. – С. 247.
Гиппократ. О семени и природе ребенка. I. 9.
Характерно, что в эмбриологии Аристотеля («О возникновении животных») формирование плода в утробе регулярно сопоставляется с процессами «варения» (πεψις) соков в материнском чреве-сосуде. Здесь используется самая что ни на есть кухонная терминология – пепсис кипячением, варением, жарка и др. Самый яркий пример – то, как Аристотель описывает формирование кожных покровов плода: они формируются «подобно тому, как в процессе жарки на вареных кушаньях образуется корочка, или пленка». Гиппократ сравнивает формирование плода в материнском чреве с выпечкой хлеба.
Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. – М.: Русский язык, 1993. – Т. 2. – С. 378.
Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. – М.: Языки русской культуры, 1997. – С. 555.
Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000. – С. 153.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. – М.: Азбука, 1996. – Т. 2. – С. 545.
Степанов Ю.С. Указ. соч. – С. 556.
По наблюдению В. Колесова, значение «прислуга» имелось еще в греческом «антропос» и через переводы могло повлиять на переносное значение русского «человек-слуга». В «Уложении 1649 года», так же как и в «Домострое», «человек» – слуга в городском доме хозяина. «Смена социальных отношений, – подчеркивает автор, – видоизменяет значение старого термина: свободный и сильный человек превратился в слугу» (Колесов В.В. Указ. соч. – С. 156). Определенную роль в этой трансформации могло играть средневековое христианское миросозерцание, в котором человек воспринимается как «слуга» и «раб Божий». Подобное восприятие человека способно было оказать непосредственное воздействие на формирование нового значения – на то, что за «человеком» закрепилось значение «прислуги»…
А. Белый полагал, что смысл слова «человек» лежит на поверхности, его не надо искать глубоко: человек, утверждал он – это чело века, т.е. как бы существо, несущее на своем челе «лик времени».
Михайлов А.В. Из истории характера // Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры. – М.: Наука, 1990. – С. 48.
Концепция трех эпох в развитии европейской истории оформилась среди немецких и французских эрудитов XVII в. Именно они стали делить историю человечества на три эры: Античность, Средневековье, Новое время. Со временем к этим культурно-историческим категориям стали прибавлять Новейшее время – охватывавшее «последний век» в череде столетий. Хотя эта концепция до сих пор не совсем утратила свое историческое значение, однако воспринимается она сегодня гораздо менее непосредственно – как методологический прием, а не только как историческая реальность «высшего порядка».
Ср.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках распространения национализма. – М.: Канон-пресс, 2001.
См.: Рожанский И.Д. Античный человек // О человеческом в человеке. – М., 1991. – С. 282–298.
Ортега-и-Гассет Х. Вокруг Галилея (схема кризисов) // Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. – М.: Весь мир, 2000. – С. 378.
См.: Вальверде К. Философская антропология. – М., 2000. – С. 313 и сл. Ср.: Мерло-Понти М. Человек и его злоключения // Мерло-Понти М. Знаки. – М.: Искусство, 2001. – С. 261.
Шмелёв А.Д. Русская языковая модель мира. – М.: Языки славянской культуры, 2002. – С. 26–27.
Вальверде К. Указ. соч. – С.37.
Коллективистическое обезличивание – социалистическое омассовление человека и капиталистическое индивидуалистическое обезличивание, когда общество выступает как скопление автономных индивидов, вели, считает К. Вальверде, по существу к одному результату, порождая «массовое и анархизирующее общество, в котором диктатор или партия в конце концов начинают железной рукой проводить в жизнь свою волю» (Вальверде К. Указ. соч. – С. 36).
Еще у Я. Буркхардта «личность» и «индивидуальность» выступают как понятия фактически тождественные. Между тем «индивидуальность, – отмечает видный отечественный историк-медиевист А.Я. Гуревич, – это такая человеческая личность, которая осознает не просто самое себя, а осознает свою специфичность, неповторимость, обособленность» (Гуревич А.Я. Культура Средневековья и историк конца XX века // История мировой культуры. Наследие Запада. – М.: РГГУ, 1998. – С. 277).
Фуко М. Забота о себе. История сексуальности – III. – М.: Рефл-бук, 1998. – С. 50.
Subiri X. El hombre y Dios. – Madrid, 1984. – P. 323.
Цит. по: Шартье Р. Интеллектуальная история и история ментальностей: Двойная переоценка // Новое литературное обозрение. – М., 2004. – № 66. – С. 27.
Ярхо В.Н. Была ли у древних греков совесть? (К изображению человека в аттической трагедии) // Античность и современность: К 80-летию Ф.А. Петровского. – М., 1972. – С. 251–263; Столяров А.А. Феномен совести в античном и средневековом сознании // Историко-философский ежегодник ’86. – М.: Наука, 1986. – С. 21–35. Ср.: Арутюнова Н.Д. О стыде и совести // Логический анализ языка. Языки этики. – М., 2000. – С. 54–79. См. также: Зелинский Ф.Ф. Древний мир и мы. – СПб.: Алетейя, 1997. – С. 38–39; Доддс Э.Р. Греки и иррациональное. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 48–98. Одним из первых противопоставление «совести» и «стыда» как «внутреннего человека» человеку «внешнему» использовал Августин (см.: О граде божием, I, ХIX).
В русском языке «совесть» является калькой с древнегреческого «сюнэйдэсис» (συνείδησις) (см.: Зелинский Ф.Ф. Древний мир и мы. – СПб.: Алетейя, 1997. – С. 38–39). Слово συνείδησις характерно для языка Нового Завета, а до того оно встречается очень редко (единичные случаи – в греческой трагедии).
См.: Гуревич А.Я. Культура Средневековья и историк конца XX века // История мировой культуры. Наследие Запада. М.: РГГУ, 1998. – С. 295–297; Вальверде К. Указ. соч. – С. 40–42; Будагов Р.А. История слов в истории общества. – М.: Просвещение, 1971. – С. 134–139. Как заметил А.Я. Гуревич, для историка-медиевиста категоричные заключения философов и культурологов об отсутствии «личности» в Средние века кажутся тем более парадоксальными, что термин «persona» в Средние века часто употреблялся, причем не только для обозначения «ликов Божьих», но и при описании человека. Некоторые «авторы словарей, – отмечает А. Гуревич, – этого до сих пор не знают, потому что не дали себе труда снизойти с заоблачных высот» теологической проблематики, обратившись к текстам, которые дают более широкое понятие о повседневных средневековых представлениях о человеке и о том, в каких «терминах» осуществляется самоописание «средневекового человека».
Белл Д. Культурные противоречия капитализма: (фрагмент из кн.) // Этическая мысль: Науч. – публицист. чтения / Редколл.: А.А. Гусейнов и др. – М.: Политиздат, 1990. – С. 251.
Там же. – С. 246.
Там же. – С. 251.
Голубева Л.Н. Словарь философских терминов. – Елец: Елец. гос. ун-т им. И.А. Бунина, 2001. – С.78.
Захаров А.В. Массовое общество и культура в России: Социально-типологический анализ // Вопр. философии. – М., 2003. – № 9. – С.13.
Батракова С.П. Художник переходной эпохи (Сезанн, Рильке) // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве. – М.: Наука, 1984. – С. 92.
Валери П. Вечер с господином Тэстом // Валери П. Об искусстве: Сб. – 2-е изд. – М.: Искусство, 1993. – С. 82.
