Ознакомительная версия.
428
Не подлежит сомнению, что вопрос о вероятности и ее логике горячо дебатировался в философии XVIII века, но, к сожалению, мы еще не имеем удовлетворительной истории философии XVIII века и в частности истории вольфовской философии. Я сужу по литературной деятельности излагаемого ниже Хладни, который, кроме главы Об исторической вероятности, в своей «Allgemeine Geschichtswissenschaft» написал специальное исследование «Vernünftige Gedancken vom Wahrscheinlichen»; сверх того, мне известны его статьи в Erlangische gelehrte Anzeigen, 1749. S. 97 f., Ob man eine Logic der Wahrscheinlichkeit schreiben könne. Ibid. S. 233 f. Erläuterungen einiger zur Wahrscheinlichkeit gehörigen Lehrpunkte; und Beantwortung einer Leipziger Streitschrift; 1752. S. 245 f. Anmerkungen über eine Hamburgische Disputation von der Wahrscheinlichkeit. Впервые, по-видимому, пытался ввести в логику учение о вероятности Rüdiger А. (1673–1731), эклектик, противник Вольфа, оказавший влияние на Крузиуса. Ср.: Platner E. Philosophische Aphorismen. В. I. § 625.
Meier G. F. Vernunftlehre. § 32.
Ibid. § 33. Ср. § 60.
Уже Аристотель сопоставляет историю с искусством, и вышеприведенное его определение истории, как знания единичного, взято из его Поэтики. Сопоставление истории и искусства до сих пор продолжает служить предметом интереса и этому вопросу продолжают уделять место в современных «Историках». См.: Bernheim Е. Lehrbruch der historischen Methode. Lpz., 1908. S. 145–157; здесь же литература вопроса. С точки зрения проводимой нами мысли, мы не можем не подчеркнуть того обстоятельства, что Эстетика, поскольку она имеет в виду «законы» и правила чувственного, зарождается именно в рационализме и на почве вольфовской философии. Такое «гносеологическое» происхождение Эстетики Баумгартена и его последователя Мейера – (Anfangsgründe aller schönen Wissenschaften. I. Theil, andere Aufage, Halle, 1754; 2. Theil, dritte Aufage, Halle, 1769. Первое издание – 1748 и 1749 годы, т. е. оно вышло раньше баумгартеновской Эстетики, Aesthetica. Frkft., 1750. Об отношении Мейера к Баумгартену см. его Vorrede к названному сочинению) – придает этой новой тогда дисциплине совершенно иной характер, чем тот, каким отличаются французские рассуждения sur le beau (или les beaux arts), имеющие чисто литературное происхождение, или английский criticism, кладущий в основу эмоциональные, моральные и социальные теории (как у Шефтсбери, Гома или Берка). Бэкон смотрел на историю преимущественно как на вид литературной деятельности, и эта мысль осталась господствующей во французском Просвещении, отчасти и в рационализме, – и даже по настоящее время «теория словесности» трактует об «истории», как о роде или виде «литературы». Все это, может быть, имеет свое основание, но за этим не следует забывать, что проблема изложения есть проблема не только эстетики, но и логики, – не только «стиля», но и «формы», – вещь, которая была неясна авторам старых Arts d’écrire l’histoire, но остается неясной и для некоторых авторов современных «историк».
Meier G. F. Anfangsgründe… В. I. § 2.
Ibid. § 5.
Ibid. В. II. § 253. Мейер здесь же отмечает преобладающий по количеству у нас запас чувственного познания по сравнению с рациональным. В других местах этого же сочинения Мейер переходит прямо к апологии чувственного познания и опыта, несомненно, под сильным уже влиянием английской философии.
Наст. изд. С. 199.
Meier G. F. Vernunftlehre. § 12. – Об особой логике «вероятности» говорит Лейбниц в своих «Новых Опытах» (IV. Ch. XVI. § 9: «J’ai dit plus d’une fois qu’il faudroit une nouvelle espèce de Logique, qui traiteroit des degrés de probabilité…» – В своем «извлечении», – по которому Кант читал лекции по логике, – Мейер называет логику достоверного познания аналитикой, а логику вероятного познания – диалектикой: «Jene ist die Vernunftlehre der ganz gewissen gelehrten Erkentniss (analytica), und diese die Vertnunftlehre der wahrscheinlichen gelehrten Erkentniss (dialectica, logica probabilium)» (Meier G. F. Auszug aus der Vernunftlehre. Halle, 1752. § 6).
Meier G. F. Vernunftlehre. § 12. – В своей Эстетике Мейер посвящает одну главу вопросу об эстетической вероятности, где, между прочим, поднимается вопрос и об историческом вымысле (Meier G. F. Anfangsgründe usf. В. I. Der vierte Abschnitt. § 91–118), но все это рассуждение никакого отношения к логике не имеет.
Meier G. F. Vernunftlehre. § 245.
Ibid. § 287.
Ibid. § 236.
Ibid. § 451.
Ibid. § 477. Подобно Вольфу Мейер также вводит вопросы историки в свою логику (§ 572 ff.), но для самой логики это также бесполезно, как бесполезна психология «свидетеля».
Так определяет Дильтей свою задачу логики исторического познания. См. его Посвящение к книге «Einleitung in die Geisteswissenschaften». Lpz., 1883. В. I.
Следующие краткие сведения я почерпаю из Allgemeine Encyclopädie der Wissenschaften und Künste… / J. S. v. Ersch und J. G. Gruber. Lpz., 1828. Iohaim Martin Chladen, Chladenius, собственно Chladny. Его дед Георг Хладни (родился в городе Тренчине в Венгрии), был проповедником в Кремнице. В 1673 году за исповедание евангелического вероучения подвергся гонению и бежал в Герлиц; был проповедником в Гаусвальдене с 1680 года и умер в 1692. Его сын Мартин, родившийся в Кремнице 26 октября 1669 года бежал с отцом в Герлиц; изучал в Витенберге богословие, был проповедником, а с 1710 года профессором богословия в Витенберге; умер 12 сентября 1725 года, оставив трех сыновей, Юстуса Георга, Иоганна Мартина и Эрнста Мартина (отец Эрнста Флоренса Фридриха, ум. 1827, знаменитого физика). Iohaim Martin родился 17 апреля 1710 году в Виттенберге, где и изучал богословие, окончил курс в 1732 году, после чего до 1742 года в Лейпциге преподавал христианские древности. В 1744 году перешел директором-адъюнктом и педагогиархом в Кобург. С 1747 года – профессор богословия в Эрлангене, где и умер 10 сентября 1759 года. По словам энциклопедии: «Es war ein beliebter Lehrer, gründlicher Gottesgelehrter, Philosoph, Kenner der Alten und der Geschichte. Beweise davon enthalten seine Schriften». Его сочинения (кроме многочисленных статей): Logica practica, Lipsiae, 1742. Logica sacra, Coburgi, 1745. Nova philosophia defnitiva, Lipsiae, 1750. Opuscula academica varii generis, ib., 1750. Allgemeine Geschichtswissenschaft, ib., 1752. Wöchentliche biblische Untersuchungen, Erl., 1754. Theologischer Nachforscher, ib., 1757.
Chladenius I. M. Allgemeine Geschichtswissenschaft. Cap. I. § 38. S. 25.
В «Nova Philosophia defnitiva» Хладениус как на одну из причин того, что исторические истины не разрабатывались в философии до сих пор, указывает на отсутствие сколько-нибудь значительных психологических познаний до Вольфа (P. 74).
Chladenius I. M. Allgemeine Geschichtswissenschaft. Cap. I. § 39. Хладениус указывает (Ibid. § 40) на Лейбница, как на того, кто пришел уже к идее этой новой логики, применяя идеи естественного права к праву гражданскому и государственному и расширяя понятие вероятности за пределы ограниченного учения прежней логики.
На тесную связь в развитии герменевтики и исторической методологии указывает Дильтей. Причем из его трудов выясняется, что развитие герменевтики в новое время, поскольку оно имеет значение для истории, не столько обязано филологическим исследованиям классической древности, сколько богословию. (В этом отношении Хладениус – интересная иллюстрация мысли Дильтея.) См.: Dilthey W. Die Entstehung der Hermeneutik. Tübingen, 1900 (Aus den «Philosoph. Abhandlungen» Chr. Sigwart… gewidmet) и его статьи под общим заглавием: Das natürliche System der Geisteswissenschaften im XVII Jahrhundert (Archiv f. Geschichte d. Philosophie. 1892, 1893). В статье второй (1892. В. VI. Н. 1. S. 69) Дильтей пишет: «Denn man kann sagen, dass für die moderne Grundlegung der Geisteswissenschaften gerade in der Hermeneutik ein Ausgangspunkt vom höchsten Werthe gegeben ist».
Хладениус высказывает мысль, что «большая часть священного учения есть вид исторического познания». Специально об историческом познании в богословии у Хладениуса см. его «Logica sacra sive introductio in theologiam systematicam». Coburgi, MDCCXLV, где, между прочим, уже приводятся почти буквально первые 17 параграфов первой главы излагаемого сочинения (P. 123–138).
Определение достоверного у Хладениуса включает идею логичности, а вероятного – сомнения и скептицизма (гл. IX и X). Поэтому, может быть, в формально-точном смысле слова новая логика Хладениуса не есть «логика вероятности». По существу же, какую бы крайнюю позицию ни занимал Хладениус, раз речь идет о логике опыта, авторитета и под., мы имеем дело именно с «логикой вероятности», хотя бы формально говорили о «достоверности» этого опыта, свидетельского показания и под. Впрочем, постановка вопроса у Хладениуса ясна: «Und die historische Wahrscheinlichkeit wird vollends niemahls eine vernunftmässige Gestalt bekommen, wenn man sie nicht aus einer allgemeinen Betrachtung der historischen Erkentniss herleitet» (Chladenius I. M. Allgemeine Geschichtswissenschaft. S. 24).
В Посвящении своей книги Хладениус также называет свое исследование «новой наукой» (die neue Wissenschafft); то же выражение повторяется и в Предисловии.
Ознакомительная версия.
