6. Какъ во всемъ, что познается въ своей естественности и въ дѣйствительности, такъ и въ заявленiяхъ о себѣ iудейскаго существа, не смотря на всю ихъ безсвязность и угловатость, все-таки есть своего рода система, - по крайней мѣрѣ, система въ томъ смыслѣ, что она сказывается даже и въ этихъ уродливыхъ формахъ. Мы видѣли, что руководящимъ принципомъ является изысканный эгоизмъ. Имъ объясняется полное единство ихъ религiи и морали. Правда, мораль эгоизма, въ сущности, есть противоположность морали, но лишь тогда, когда мы разумѣемъ мораль въ лучшемъ смыслѣ слова и въ такомъ родѣ, въ какомъ ея никогда но было у iудеевъ. Когда у античныхъ писателей, тамъ или сямъ, встрѣчаются сужденiя объ iудеяхъ, то всегда они исполнены презрѣнiя къ этой народности и не скупятся на самыя крѣпкiя словца, чтобъ заклеймить негодность ихъ поведенiя и нравовъ. На первомъ мѣстѣ стоитъ римскiй философъ первыхъ годовъ имперiи, Сенека, который въ одномъ мѣстѣ, буквально сохраненномъ Августиномъ, называетъ iудеевъ племенемъ злодѣевъ (scеlеrаtissimа gеns). Если перевести латинское выраженiе, употребленное Сенекою въ сочиненiи о cуевѣрiи, - если передать его совершенно точно, именно словами “самое преступное племя", то это цвѣтистое прилагательное все-таки будетъ очень характерно. Какъ ранняя исторiя Iудеевъ, такъ и эпоха, непосредственно предшествовавшая христiанскому лѣтосчисленiю, переполнена грязью и залита кровью ( 5 ). Жестокость, которую проявили они въ первыя времена своей исторiи, вещь общеизвѣстная: не только женщинъ и дѣтей, но и скотъ враговъ, предавали они истребленiю, чтобъ вырвать съ корнемъ все, и щадили только золото и серебро. Въ вѣкъ, предшествовавшiй христiанской эрѣ, достаточно бросить только взглядъ на домашнюю исторiю iудейскихъ царей, чтобы вполнѣ ознакомиться съ ихъ, такъ сказать, домашними порядками, и съ отвращенiемъ отвернуться отъ этой картины самыхъ жестокихъ убiйствъ, гнуснѣйшаго вероломства и утонченнѣйшей мести. И гнусныя издевательства iудеевъ надъ распятымъ ими Христомъ какъ непохожи на поведенiе аѕинянъ при исполненiи приговора надъ Cократомъ!
Знаменитѣйшiй римскiй историк Тацитъ, который уже былъ свидѣтелемъ паденiя iудейскаго государства, видимо и въ своей характеристикѣ iудейскаго быта и iудейскихъ нравовъ старается писать хладнокровно (sinе irа еt studiо). Но и онъ вынужденъ быль вырѣзать своимъ лапидарнымъ стилемъ на скрижаляхъ всемирной исторiи кое-какiя изрѣченiя, классически свидетельствующiя о томъ, какой памятникъ уже въ то время воздвигли себе iудеи въ представленiяхъ народовъ римскаго государства. Iудеи были тогда везде; они уже долгое время жили въ Римѣ; они извѣстны были не только по тѣмъ войнамъ, которыя велись въ Палестинѣ. Тотъ самый Тацитъ, который съ такимъ благоволенiемъ изображалъ германцевъ какъ образецъ добрыхъ нравовъ, и ставилъ ихъ какъ идеалъ своимъ римлянамъ, - тотъ самый Тацитъ, который умѣлъ отыскать хорошее у чужихъ народовъ и умѣлъ все это оценить въ своемъ холодномъ и безстрастномъ изображенiи iудейcкихъ дѣлъ находитъ себя вынужденнымъ выражаться рѣзкимъ тономъ, чтобы соответственно оттѣнить найденное имъ состоянiе. Въ Исторiяхъ (книга V, глъ. 5) читаемъ: “Обычаи iудеевъ нелепы и грязны (Iudаеоrum mоs аbsurdus sоrdidusquе)”. Вслѣдъ за этимъ значится: “Племя это въ высшей степени похотливо (рrоjеctissimа аd libidinеm gеns)”. Но, какъ уже замѣчалось не разъ, съ сладострастiемъ всегда связана жестокость, и у избраннаго народа она также принадлежитъ къ его отмѣннымъ качествамъ. Но оба эти аттрибута вытекаютъ изъ одного и того же зерна, а именно, объясняются чрезмѣрнымъ развитiемъ эгоизма самого подлѣйшаго рода. Съ этимъ въ полной гармонiи находится и самое характерное изреченiе Тацита, что iудеи “ко всѣмъ остальнымъ питаютъ враждебную ненависть (аdvеrsus оmnеs аliоs hоstilе оdium)”. Въ связи съ темъ обстоятельствомъ, что другъ къ другу они очень снисходительны, онъ къ этому сводитъ даже и усиленiе ихъ могущества. Въ самомъ дѣлѣ, для ихъ интересовъ и дѣлъ весьма на руку былъ такой образъ мыслей, въ силу котораго на остальныя народности, среди которыхъ они жили, они смотрѣли какъ на враговъ, которыхъ нужно грабить. Такимъ образомъ, всюду разсѣянные среди остального человѣческаго общества, iудеи вели втихомолку войну ограбленiя, присваивая себѣ богатства человѣческаго рода. Они всегда были враждебны всѣмъ лучшимъ качествамъ и всему, что не гармонировало съ ихъ низменною натурою.
Въ виду этихъ цѣлыя тысячелѣтiя ни въ чемъ неизмѣнившихся, основныхъ чертъ iудейскаго характера все остальное - сущiя мелочи, какъ, напримѣръ, ихъ отвращенiе ко всякой творческой работѣ, и процвѣтанiе среди нихъ только такихъ дѣятельностей, которыя зиждутся на присвоенiи чужого путемъ гешефтовъ, и на полученiи выгодъ путемъ обкрадыванiя ближнихъ. Въ ближайшее рассмотрѣнiе той ходячей истины, что iудеи заняты ганделемъ и къ этому гандлеванью, въ самомъ низменномъ значенiи слова, всюду проявляютъ отмѣннѣйшую склонность, входить мне нетъ надобности. Факты эти установлены настолько прочно, что не нуждаются въ доказательствѣ; но ихъ основанiе и ихъ древность не такъ хорошо известны. Когда iудеи образовали государство, они не могли обойтись безъ земледѣлiя. Но ихъ племенныя склонности всегда, въ теченiе всей ихъ исторiи до христiанской эры, тянули ихъ гнездиться среди другихъ народовъ, и тамъ упражняться въ своей гандлевой дѣятельности или, лучше сказать, вести жизнь бродягъ-торгашей. Такимъ образомъ, они, со своимъ ганделемъ, какъ бы паслись на нивѣ чужихъ народовъ, и получали весьма недурные барыши. Но у самихъ себя и сами съ собою, натурально, такихъ гешефтовъ вести не могли. Даже и собственный законъ ихъ указывалъ имъ на другихъ людей, какъ на тѣхъ, по отношенiю къ которымъ дозволялось все, чего не могли они проделывать у себя. Только общество, объединенное самымъ отмѣннымъ эгоизмомъ, направленнымъ противъ другихъ, должно обращаться во-внѣ и тамъ искать матерiала для своей алчности. Римлянинъ завоевывалъ мiръ; а iудей старался присваивать его блага пронырствомъ. Этимъ объясняется предпочтенiе ими торговыхъ гешефтовъ, при которыхъ открывается широкой просторъ не столько труду, сколько хитрому присвоенiю и пронырливому хищенiю. И вовсе не какiя нибудь внѣшнiя препоны издавна удерживаютъ iудеевъ отъ занятiй земледѣлiемъ и ремеслами. Ихъ внутреннѣйшiе задатки, которые опять-таки связаны съ ядромъ ихъ существа, съ отменнѣйшимъ эгоизмомъ, всегда толкали и всегда будутъ толкать ихъ къ такимъ дѣятельностямъ, гдѣ выгоднѣе иметь инстинкты присвоенiя, нежели имѣть совѣесть. Потому-то совершенно невозможно расчитывать на то, чтобы можно было принудить iудеевъ участвовать въ творческой работе народа. Они будутъ барышничать и гандлевать, пока въ человѣчествѣ останется къ этому хоть какая нибудь возможность. Поэтому, нечего надеяться измѣнить ихъ. То, что цѣлыя тысячелѣтiя оставалось какъ бы съ ихъ природою сросшеюся особенностью, того нельзя переделать какою либо общественною реформою, не говоря уже - чисто моральными средствами.
Что торгашество и барышничество составляетъ исконныя качества iудея, доказывается уже исторiей въ 18-й главѣ 1-й книги Моисея, - исторiей, которая производила бы даже комическое, впечатлѣнiе, если бы iудейскiй характеръ не былъ такимъ печальнымъ фактомъ человѣчества. Именно, исторiя эта есть сдѣлка, которую Авраамъ заключаетъ съ самимъ Гоcподомъ Богомъ. Господь хочетъ наказать и истребить городъ Содомъ за его великiя прегрѣшенiя. Авраамъ возражаетъ и думаетъ, что Господь, какъ Праведный Судiя, пощадитъ городъ, если въ немъ найдется 50 праведниковъ, чтобы не пострадали эти невинные. Получивъ отъ Господа согласiе въ интересахъ этихъ предполагаемыхъ 50 праведниковъ, Авраамъ выступаетъ уже съ меньшимъ предложенiемъ. Онъ, видите ли, ошибся въ счетѣ; едва ли Господь найдетъ тамъ болѣе 45 праведниковъ. Господь дѣлаетъ уступку на 5 человѣкъ; но Авраамъ загнулъ, пока, одинъ палецъ, а, вѣдь, за нимъ слѣдуютъ другiе, а потомъ и вся пятерня. Слѣдующая скидка сбавляетъ число праведниковъ до 40, тъ.-е. опять на 5. Затѣмъ, сторговываются на 30-ти, на 20-ти и, наконецъ, на 10-ти; на этомъ Господь и поканчиваетъ съ Авраамомъ, соглашаясь съ нимъ, что и 10-ти праведниковъ совершенно достаточно, чтобы пощадить городъ, отъ Его гнѣва. Если патрiархъ, торгуясь такимъ образомъ съ Богомъ и сбивая цѣну съ 50 на 10, не дѣлаетъ Господу никакой непрiятности, и даже поканчиваетъ сдѣлку съ полнымъ успѣхомъ, то это служитъ хорошимъ свидѣтельствомъ, какъ смотрѣлъ Богъ iудеевъ на такiя наклонности. Слѣдовательно, такiе гешефты разумеются сами собой; ихъ освящаетъ сама религiя. Но торговаться въ цѣне есть нѣчто, относительно говоря, невинное, и свидѣтельствуетъ только о наличности духа торгашества. Но акты исторiи iудеевъ показываютъ, что ихъ религiя оправдывала и вещи похуже, между прочимъ, и утонченейшiй грабежъ. Ибо что же такое, какъ не ограбленiе, когда передъ уходомъ изъ Египта еврейки берутъ на подержанiе у соседей золотые и серебряные сосуды и платье, чтобы, затѣмъ все это унести съ собою? Эти позаимствованiя и кража, какъ значится въ главахъ 3-й, 11-й и 12-й второй книги Моисея, есть прямое предписанiе самого Господа Бога, которое передано было iудеямъ чрезъ Моисея. Они не должны были уходить съ пустыми руками, и вотъ Господь тотчасъ указываетъ имъ путь, какимъ могутъ они овладѣть драгоценностями Египтянъ, чтобы затѣмъ съ этимъ награбленнымъ добромъ улепетнуть. Это присвоенiе золота, серебра и одежды Египтянъ типично; здѣсь въ самой наивнѣйшей формѣ отразился духъ еврейства. На всемъ протяженiи всемiрной исторiи его не забудутъ; ибо это освященное религiей искуство присвоенiя будутъ вспоминать еще не разъ. Утонченный и освященный религiей эгоизмъ, красною нитью проходящiй во всемъ, что исходитъ отъ iудеевъ, вылился здесь въ самой оригинальной формѣ. Это - ключъ отъ души iудея, поскольку рѣчь идетъ о морали и о сопринадлежныхъ религiозныхъ воззрѣнiяхъ.
