В. М. Васнецов. Три царевны подземного царства
Эти указания имен языческих божеств сохранились и в позднейших письменных источниках.
Еще одним источником наших знаний о славянских божествах являются хронографы, в частности болгарский хронограф, или хроники, например польско-германская хроника.
О чем же рассказывают все эти источники? Какую роль играли божества в жизни наших далеких предков? Какими представляли их себе древние славяне? В чем проявлялось почитание богов?
Вообще надо заметить, что если у западных славян Балтийского поморья и берегов Эльбы было широко распространено кумирослужение, у южных (сербов и хорватов) — поклонение природе, то восточным славянам суждено было служить связующим звеном между этими ступенями развития славянской мифологии и соединить кумирослужение западных племен с поклонением стихиям и явлениям природы южных славян.
В самом начале развития мифологии человек, не зная личных богов, не устраивал особых мест богослужения; тогда еще не было жрецов, ибо божества служили аллегориями явлений природы, и жертвы он приносил самим этим явлениям. Долго сохранялись обычаи вешать на ветви деревьев, класть на камни или у корней старого дуба разные жертвы и дары, которые человек подносил невидимым духам. Для подобных обрядов крестьянам-земледельцам не требовались посредники — жрецы.
Местами богослужений могли быть также горы, холмы. Лишь значительно позже у восточных славян в дохристианскую пору появились первые культовые сооружения капища (от старославянского «капь» — изображение, идол), и в них могло не быть идола, а просто обоготворялся, например, первый луч восходящего солнца, что было тесно связано с сельскохозяйственным календарем. Со временем в определенных местах служебные обряды начали совершаться с помощью особых лиц — может быть, это и были те, кого мы знаем из позднейших литературных произведений как волхвов, вещих, кудесников, гадавших и предсказывавших будущее.
С появлением кумиров устанавливаются обряды для богослужения, а вместе с ними сооружаются богатые капища. Постепенно формируется целая каста служителей, которые, пользуясь суеверным страхом народа перед кумиром, не только обогащаются приносимыми дарами, но часто завладевают и политической властью, как было, к примеру, на острове Рюген.
Праздники, жертвы, обряды, гадания — все сосредоточивалось вокруг кумира и его служителей, окружалось для народа какой-то неприступной таинственностью, под которой легко просматривался обман корыстолюбивых жрецов. Не случайно поэтому поклонение явлениям природы так разительно отличалось от чистого идолослужения. И если первое с его праздниками, песнями, гаданиями, суевериями, носившими печать язычества, долго не искоренялось из быта простого народа и просуществовало вплоть до начала XX в., то второе — чистое идолопоклонство, сопровождавшееся пиршествами и кровавыми жертвоприношениями, с богатыми храмами и чудовищными истуканами — большей частью исчезло из народной памяти.
Вот почему мы крайне мало знаем о том, что же представляли собой даже те немногие боги — кумиры, чьи имена дошли до нас. О Перуне известно лишь, что он был срублен из дерева и у него были серебряная голова и золотые усы, а в руке — палица, которую этот новгородский идол бросил в Волхов.
О «человеческой жизни» языческого божества Сварога в Ипатьевской летописи сказано: «И бысть по потопе и по разделеньи язык, поча царствовати первое Местром от рода Хамова, по нем Ермий, по нем Феоста, иже и Сварога нарекоша египтяне и по сем царствова сын его именем Солнце, его же наричют Дажьбог… Солнце царь Сварогов еже есть Дажьбог». А в «Слове о суеверии» встречается другая форма имени божества Сварога: «Огневи молются, зовут его Сварожичем…» Сведения о Свароге автор Ипатьевской летописи заимствовал из Болгарского хронографа, в который они, в свою очередь, попали из произведений византийского писателя Иоанна Малалы (V в.).
Интересно, что отголоски существовавших с дохристианских времен поклонений и жертвоприношений природным стихиям кое-где до сих пор сохраняются в народных обрядах, поверьях, приметах, сказках, загадках, заговорах и т. п. Причем эти стихии и явления природы нередко и сейчас поэтизируются, наделяются чудодейственными силами. Так, например, черный свет с давних пор, напоминая собой мрак ночи, символизирует все мрачное, злое, мертвящее, тогда как белый, красный, желтый цвета, как цвета дня и солнца, связываются в человеческом воображении с понятиями добра и блага.
А вот божества-кумиры, некогда олицетворявшие собой те же стихии, дошли до нас какими-то бесцветными, с неопределенными, ничего не говорящими именами. О них не сохранилось таких фантастических преданий, которыми наполнена классическая мифология Греции и Рима. Это объясняется, видимо, тем, что в славянской, и прежде всего русской, мифологии важнейшими были не боги, а обряды и празднества простого народа, воззрения его на природные явления, светила и стихии, горы и реки, фантастические растения и животные, о которых сочинены стихи, песни, заговоры, сказки, прибаутки. Таковы обряды опахивания или коровьей смерти, кликания весны, добывания живого огня, поверье о полете огненных змиев или расцветании папоротника в ночь на Ивана Купала, древнейшие предания о сотворении мира, острове Буяне, загадочной Голубиной книге.
ЖИВЫЕ КОРНИ СЛАВЯНСКИХ ИМЕН
Поклонение восточных славян силам природы породило весьма своеобразное явление: имена языческих божеств и названия олицетворявшихся ими природных сил и стихий, как правило, имеют одинаковые или очень близкие корни, родственные или созвучные древним корням языков, на которых написаны упоминавшиеся древнеиндийские «Веды» и древнеиранская «Авеста». Так, от корня «ар — яр» произошло много самых разных слов и понятий. Например, в слове «арий» [131] — корень «ар», имеющий множество видоизменений типа «ар-яр-ра-ро-ор» и другие, связан со значением, выраженным древним славянским словом «арати» («орати»), что значит «пахать», «обрабатывать землю» (самое главное занятие славян-земледельцев). У иранцев и древних индийцев сохранилось воспоминание о родине «ариане-ведже» и об «арьяварте» — стране ариев, стране благородных (в этом понимании слова сказывалась идеализация предков, свойственная древним народам).
У древних греков бог войны Арес (сын Зевса и Геры), у древних римлян Марс — воинственные, «ярые» боги. Но ни в древнегреческом, ни в латинском языке их имена не переводятся, так как происхождение их идет от более древнего славянского корня «ар — яр», от которого произошло и «Ярило» — имя нашего славянского бога весеннего плодородия и целое гнездо слов типа «ярый», «яровой», «яриться» и другие.
И сегодня мы встречаем корень «ар» во многих русских словах, обозначающих человека и его занятие: «пекарь», «токарь», «знахарь», «пахарь», «царь» («се-арь»). С этим же корнем «ар» связаны и такие понятия, как «арифметика», «архитектура», «артиллерия». Древнее собрание в Греции называлось «ареопаг», а древние вожди — «архонты»; высшую касту составляли «аристократы».
Корень «ар» просматривается в ритуальных, кастовых названиях, в топонимике, эпосе и мифологии самых разных народов мира как один из наиболее распространенных корней индоевропейской группы языков. Древняя Бретань называлась «Арморика», древний Иерусалим — «Ариэль», древний Иран — «Аранат», название Армении говорит само за себя. Река Волга в древности называлась Ра. Несколько рек в древней истории спорили за это название: Араке, Сырдарья, Амударья, Волга, Дон. Центр поклонения могущественнейшему из богов западных славян был в Арконе.
О замечательной живучести корней древнеславянских слов, от которых произошли и имена божеств, и названия различных явлений природы и жизни людей, свидетельствует многое. Словно продолжая мысль И. С. Тургенева «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык», Н. К. Рерих в эссе [132] «Русский язык» пишет: «Истинно великому народу дан и великий язык. Звучен язык Вергилия [133] и Овидия, [134] но ведь не свободен он, ибо принадлежит прошлому. Певуч язык Гомера, но и он в пределах древности. Есть соревновательность у русского языка — санскрит-праотец. Но на нем даже в Индии уже не говорят. А ведь русский язык жив. Он живет для будущего. Он может обогащаться все новыми достижениями и сохранять свою певучую прелесть. Он не остается в пределах Пушкина, ведь слишком много нового вошло в жизнь и требует своего выражения. Тем более нужно подтвердить основную красоту русской речи. И для всех славянских наречий русский язык остается кормилом…»
