Рост волатильности являлся выражением роста неуверенности. Именно об этом я писал в заключении моей книги, изданной в 2008 году, говоря о периоде повышенной неуверенности. Однако мне не удалось на основе сделанного вывода выстроить правильную тактику работы. При меньшем уровне рискованности действий я мог бы придерживаться своих стратегических позиций, что позволило бы заработать больше.
Причем именно «позволило бы», а не «дало возможность», потому что, хотя я в основном и находился в коротких позициях, немногие открытые мною стратегические длинные позиции стоили мне огромных денег. Воодушевленный потенциалом недавно обнаруженного глубоководного месторождения в Бразилии, особенно в свете быстрого истощения уже известных месторождений, я купил крупный стратегический пакет в компании Petrobras. А затем наблюдал, как мои акции за один день потеряли в цене 75%. Инвестиции в бурно развивающуюся нефтехимическую отрасль в странах Персидского залива также не привели к успеху.
Еще один пример моей неспособности извлечь выгоду из собственных верных умозаключений был связан с пузырем на рынке сырьевых товаров. Я понимал, что отток с валютных рынков приведет к формированию долгосрочного растущего тренда (а затем и пузыря) на сырьевом рынке, и рассказал о своей точке зрения на слушаниях в Конгрессе. Мы вовремя отказались от нашей стратегической длинной позиции по бумагам A Companhia Vale do Rio Doce (CVRD), бразильского производителя железной руды, а также ушли в короткие позиции по бумагам других крупнейших добывающих компаний, однако упустили шанс на рынке самих сырьевых товаров — отчасти потому, что я по своему опыту знал, насколько тяжело ими торговать.
Я не успел быстро отреагировать на изменение тренда по доллару, вследствие чего был вынужден отдать обратно значительную часть нашей прибыли. Нам удалось заработать на рынке Великобритании благодаря действиям нового руководителя нашего инвестиционного подразделения. Мы сделали ставку на то, что краткосрочные процентные ставки в стране снизятся, и вошли в короткую позицию по фунту стерлингов к евро. Кроме того, мы получили хорошие деньги, открыв длинные позиции на кредитных рынках США после наступившего на них коллапса.
Наконец-то мне стало понятно: сила доллара была связана не с тем, что инвесторы предпочитали держать активы в этой валюте, а с их неспособностью погасить обязательства, номинированные в долларах, или перевернуть свои позиции против него. Сила доллара, подобно лихорадке при простуде, была знаком болезни финансовой системы. Осознав это, я спокойно встретил известие о снижении курса доллара в конце 2008 года. В итоге мы закончили год с небольшой прибылью, почти соответствовавшей моим ожиданиям: я рассчитывал достичь не менее 10-процентного возврата на инвестиции, несмотря на то что большую часть года мы несли убытки. С моей точки зрения, этот результат можно считать значительным достижением в условиях почти повсеместного разрушения благосостояния.
Крах 2008 года
Банкротство Lehman Brothers, объявленное в понедельник, 15 сентября 2008 года, изменило правила игры. Как я уже заметил, до этого момента финансовые власти всегда приходили на помощь, если система оказывалась на грани краха. На этот раз они не вмешались. Последствия были катастрофическими. Рынок кредитных дефолтных свопов (credit default swaps) немедленно рухнул, и American International Group (AIG), ранее открывшей крупные короткие позиции по CDS, грозил неминуемый дефолт. На следующий день, во вторник, министр финансов Генри Полсон все-таки пришел на помощь AIG, хотя и предложил для спасения компании жесткие, почти карательные условия. Но худшее было впереди. Lehman являлась одним из основных игроков и эмитентов на рынке коммерческих бумаг (краткосрочные долговые бумаги). Ее бумаги находились в портфеле независимого фонда, оперировавшего на денежном рынке. Так как у фонда не было значительных резервов про запас, ему пришлось сделать то, что на жаргоне американских финансистов называется Break the Buck, — прекратить принимать паи к выкупу по номиналу. Началась паника среди вкладчиков, и к четвергу бегство из фондов, оперировавших на денежном рынке, достигло своего пика. Паника распространилась и на фондовый рынок. Федеральная резервная система (ФРС) была вынуждена расширить гарантии для всех фондов, работавших на денежном рынке, открытие коротких позиций по акциям финансовых компаний было временно заморожено, а министерство финансов объявило о закачке 700 миллиардов долларов в банковскую систему. Это вызвало временное облегчение на фондовом рынке.
Антикризисный пакет Полсона в размере 700 миллиардов долларов был продуман недостаточно хорошо; точнее, он вообще не был продуман. Как ни странно, министр финансов, позволив Lehman Brothers обанкротиться, оказался попросту не готов к последствиям своих действий. Когда финансовая система обрушилась, он бросился за помощью в Конгресс, при этом совершенно не представляя себе, каким образом использует испрашиваемые деньги. В его распоряжении была лишь рудиментарная концепция создания чего-то напоминавшего Resolution Trust Corporation, которая во времена кредитного кризиса 1980-х годов позволила приобрести, а затем распродать реструктуризированные активы обанкротившихся сберегательных и кредитных учреждений. Генри Полсон попросил о полной свободе действий, в том числе и об иммунитете от возможных исков. Нет ничего удивительного в том, что Конгресс ему отказал. Несколько человек (в том числе и я) высказывали свои доводы в пользу того, чтобы за счет этих денег пополнить капитал банков, а не выкупать «токсичные» активы. Постепенно министр Полсон смог сформулировать идею, однако не сумел ее толком реализовать. Мое мнение по поводу действий в этой ситуации высказано в двух статьях в приложении.
Условия работы финансовой системы продолжали портиться. Рынок краткосрочных долговых бумаг встал, ставка Libor[1] выросла, спрэды[2] по свопам расширились, рынок CDS развалился, а инвестиционные банки и другие финансовые учреждения, не имевшие прямого доступа к Федеральной резервной системе, не могли воспользоваться краткосрочными и овернайт-кредитами. ФРС была вынуждена бросать игрокам один спасательный круг за другим. В это непростое время 11 октября 2008 года в Вашингтоне открылась ежегодная конференция Международного валютного фонда (МВФ). Европейские лидеры покинули ее достаточно быстро и организовали встречу в Париже в воскресенье, 12 октября. На этой встрече они приняли решение о том, что не позволят рухнуть ни одному крупному европейскому финансовому учреждению. Однако договориться о совместных действиях по всей Европе не удалось, и каждая страна установила собственные механизмы реализации этого решения. Соединенные Штаты вскоре последовали примеру ЕС.
Эти договоренности вызвали непредвиденный и неблагоприятный побочный эффект. Они лишь повысили степень давления на страны, которые не могли дать своим финансовым учреждениям аналогичные гарантии. К этому моменту Исландия уже оказалась в состоянии коллапса. Крупнейший банк Венгрии подвергся «налету медведей». Стремительно упали курсы валют и котировки правительственных облигаций как в самой Венгрии, так и в других восточноевропейских странах. То же произошло в Бразилии, Мексике, у «азиатских тигров», а также в несколько меньшей степени в Турции, Южной Африке, Китае, Индии, Австралии и Новой Зеландии. Евро рухнул, а иена выросла. Курс доллара укрепился по отношению к валютной корзине. Торговые кредиты в странах, находящихся на периферии мировой финансовой системы, прекратились. Стремительные движения национальных валют привели к жертвам. Крупные бразильские экспортеры, имевшие обыкновение продавать опционы против своей растущей валюты, внезапно стали неплатежеспособными, что привело к краху на местных рынках.
Все эти потрясения оказали огромное влияние на поведение потребителей, компаний и финансовых учреждений по всему миру. Финансовая система находилась в кризисе еще с августа 2007 года, однако это было почти незаметно для широкой публики, а компании (за редкими исключениями) работали как всегда. Все изменилось за несколько недель, прошедших с 15 сентября 2008 года. Мировая экономика рухнула в пропасть, что стало очевидным при появлении первых статистических данных за октябрь и ноябрь. Последствия оказались невероятными. Пенсионные фонды, фонды университетов и благотворительные учреждения потеряли от 20 до 40% своих активов всего за пару месяцев — и еще до того, как стало известно о скандале с 50 миллиардами долларов фонда Бернарда Мэдоффа. Практически повсеместно было признано, что наступила глубокая и длительная рецессия, которая, возможно, приведет к депрессии.
ФРС предприняла силовые действия, снизив 26 декабря 2008 года ставку по федеральным фондам почти до нуля и приступив к плану наращивания денежной массы в экономике. Администрация Обамы готовит рассчитанный на двухлетний период пакет стимулирующих мер, предусматривающий возврат налогов на сумму 850 миллиардов долларов, а также собирается применить другие радикальные средства.
