Вместе с тем приходится признать, что собственно документация, документация в прямом смысле этого слова, дошедшая до нас непосредственно из века Сулеймана Великолепного, довольно скудна. Зато ее скудость щедро возмещается обилием информации о Стамбуле следующего, XVII века. Информации, к слову сказать, очень разнообразной и часто более объективной. Нет причин ее игнорировать. В области градостроительства, как и в прочих областях столичной жизни, перемены в жизни Стамбула, произошедшие в течение XVI и XVII веков, едва различимы, если различимы вообще. Они никак не отмечались жителями столицы тогда, никак не фиксируются историками теперь. Пусть же читатель не удивляется, если к описанию Стамбула XVI века будут привлечены более поздние источники. Почерпнутые из них сведения подтверждают, уточняют или дополняют информацию, дошедшую до нас прямо из той эпохи, что служит для нас предметом исследования, — из эпохи царствования Сулеймана Великолепного.
От Визáнтия до Константинополя и далее до Стамбула
Во все времена Босфор служил проходом как между Средиземным и Черным морями, так и между Азией и Европой. Вызывает удивление то, что место будущего Константинополя не привлекало к себе внимания ни мореходов, ни кочевников, переходивших с континента на континент, вплоть до первых веков последнего тысячелетия до нашей эры, когда какие-то фракийские племена осели на берегах бухты Золотой Рог. Даже само основание Византия, на акрополе которого турецкие султаны возведут позднее свой дворец, окружено легендами, а сквозь их пелену реальные исторические факты вырисовываются очень смутно. Событие это имело место, по-видимому, около 658 года до н. э. С тех пор город мало-помалу расширялся, несмотря на вынужденное участие в конфликтах сначала между мидийцами и греками,{6} затем между самими греками. Наконец наступили мирные времена, когда город попал под римскую десницу. Уже под властью римлян он превратился в один из важнейших торгово-транспортных узлов на пути между Средиземноморьем и Черным морем. Разрушенный Септимием Севером (196 год н. э.) и им же, впрочем, восстановленный из развалин, Византий достиг вершины славы, когда победитель Лициния Константин Великий превратил его в столицу восточной части Римской империи. Освященный в 330 году и вскоре нареченный Константинополем и «Новым Римом»{7} он получил мощный импульс к развитию вместе с огромным престижем, еще более возросшим, когда он после падения Рима и Западной империи остался единственной столицей — как имперской, так и христианской.
Феодосий II надежно защитил столицу от внешних нападений, окружив ее поясом могучих крепостных стен, которые выдержали натиск и аваров, и персов, и арабов.{8} Мало-помалу она превратилась в крупный город с многочисленным населением и множеством великолепных архитектурных сооружений. Среди них несравнимой жемчужиной, вершиной зодчества был всеми признан храм Святой Софии, возведенный в VI веке императором Юстинианом. Но превратности политических судеб приносили городу беду за бедой: борьбу фракций, мятежи, восстания, религиозные расколы, иконоборчество. Столица даже оказалась в руках крестоносцев (1204), которые устроили массовое избиение мирных жителей и разграбили ее сокровища.{9} Когда Михаил VIII Палеолог вернул Византии Константинополь (1261), то это был уже город с поредевшим населением и как бы сжавшийся со всех сторон. Несмотря на усилия династии Палеологов возродить былое великолепие имперской столицы (то были последние золотые лучи заходящей византийской цивилизации), Константинополь так и не смог полностью оправиться от учиненного погрома. Собственно греческая территория Империи постепенно сокращалась по мере захвата ее болгарами, сербами и венграми на западе и турками на востоке. Соответственно сокращались и поступления в имперскую казну. К тому же генуэзцы, обосновавшиеся в Галате на северном берегу Золотого Рога, стали вместе с венецианцами посредниками в торговле Византии с внешним миром, лишив тем самым базилевсов львиной доли доходов. В конце XIV века османский султан Баязид I, властелин Малой Азии, Фракии и Болгарии, предпринял было осаду Константинополя, но первая попытка турок овладеть столицей Византии оказалась безуспешной. Спасло Константинополь чудо. Вторжение Тамерлана в Анатолию, поражение Баязида в битве под Анкарой (1402) и вызванный этим распад турецкого государства подарили Византии отсрочку в пятьдесят лет.
Казалось ли тогда грекам, что опасность устранена полностью? Они, по всей видимости, так и не поняли того, что их нежданное спасение было делом исторической случайности, которая приостановила, но не могла остановить османов в их стремлении к высшей цели — завоеванию Константинополя.
Однако они должны были отдавать себе отчет в том, что ранее покоренные балканские народы так и остались под властью султанов, и в том, что государственное единство османов, пошатнувшееся в Малой Азии, оказалось быстро восстановленным. Еще одна попытка турок под водительством султана Мурада II овладеть Константинополем (1422) не могла, казалось бы, не раскрыть грекам глаза на размеры нависшей над ними угрозы и не побудить их к принятию самых радикальных мер ради собственного спасения. В действительности же произошло прямо противоположное. Турки сняли и осаду, и блокаду столицы, но сделали это лишь после подписания договора о мире и дружбе между базилевсом Мануилом II и султаном Мурадом II — договора, который поставил Византию в положение вассала, а султана сделал ее сюзереном. Но греки были довольны: очередная беда, как бы то ни было, миновала.
Предпоследний базилевс Иоанн VIII все же попытался спасти остатки своей империи. Надеясь получить помощь от Запада, он взял курс на сближение с Римом,{10} но ни православное духовенство, ни народные массы столицы не пожелали последовать за ним по этому пути. «Лучше турки, чем латиняне!» — таков был ответ Константинополя. Генуя и Венеция настолько были поглощены собственными проблемами, что им было не до помощи Византии. Последний крестовый поход, предпринятый против турок, плачевно закончился под Варной (1444). У греков не оставалось даже надежды на предотвращение нового натиска османов.
Последний император, Константин XI, поднялся на престол при драматических обстоятельствах. Противники союза с Римом вели яростную кампанию против императора и против партии филокатоликов; влиятельная фракция аристократии выступала против обращения к Западу с просьбой о помощи какого бы то ни было рода. И это — в то самое время, когда войска османов приближались к Константинополю и устанавливали его блокаду. Напротив «Анатолийской крепости» (Анадолу Хисар), возведенной еще Баязидом I на азиатской стороне Босфора, Мехмет II, ставший султаном в 1451 году, велел построить на европейском берегу «замок Европы» (Румели Хисар), после чего уже ни один корабль не мог пройти по проливу без соизволения турок. Вскоре османская армия окружила город.
Несмотря на все призывы о помощи, Константин XI получал в качестве подкрепления лишь обещания да добрые слова сочувствия. Правда, в конце концов все же прибыло семь сотен генуэзских солдат, но это все! Стоит также добавить, что жители генуэзского пригорода Галаты отказали грекам в помощи. 2 апреля 1453 года примерно стотысячная армия османов, обеспеченная мощной артиллерией, замкнула кольцо осады. Византийцы смогли выставить всего несколько тысяч солдат, к тому же плохо вооруженных. Борьба оказалась неравной. В распоряжении Мехмета II был также большой флот, часть которого по его приказу вошла в Золотой Рог для бомбардировки города с моря. После полуторамесячной осады на рассвете 29 мая турки пошли на приступ. Через несколько часов вооруженные силы греков были разгромлены, император убит, город завоеван. Вскоре и Галата сдалась на милость победителей. Больше не было столицы Византии, хотя остаток империи еще продолжал сопротивление на Пелопоннесе; некоторое время существовала греческая Трапезундская империя.
Весть о падении Константинополя вызвала в христианском мире взрыв эмоций, заговорили о новом крестовом походе против турок. Но и на этот раз все свелось к словам, и ровно ничего сделано не было. Судьба византийской столицы была решена: ее греческим господам пришлось уступить место господам турецким.
Османский Константинополь
Взятие Константинополя султаном Мехметом II означало важный этап в осуществлении плана, который упорно проводился в жизнь османами вот уже в течение столетия, а именно — воссоздания ушедшей в небытие Византийской империи, в которой турки были бы господами. С конца XIII века — века распада державы Сельджукидов в Малой Азии{11} — из множества фактически самостоятельных турецких эмиратов, возникших на анатолийской земле, постепенно выделяется и набирает силу эмират османов, то есть потомков Османа. Отсюда же пошел и этноним этой тюркской ветви — османы, оттоманы (первое имя — самоназвание турок, последнее — их европейское именование). Расположенный первоначально в северо-западном углу Малой Азии вдоль реки Сакарья,{12} он расширился затем за счет византийских владений, а потом и за счет соседних турецких эмиратов. Султан Орхан, основав свою столицу в Брусе (1326), вскоре сделался хозяином южного побережья Мраморного моря, затем, воспользовавшись смутой в империи Палеологов, послал свои войска на европейский континент (1354).{13} Тем самым был сделан решительный шаг: отныне государство османов перестает быть только азиатской державой. Свои европейские претензии оно предъявляет, стремительно захватив Фракию и перенеся столицу в ее главный город — Адрианополь (1367). Цель была ясна: турки поставили своей задачей овладение всей территорией Византийской империи и завоевание Константинополя. К концу XIV века они вплотную приблизились к ее решению, так как Болгария, Македония, Сербия признали их господство, а сами они уже осаждали столицу Византии.
