«Общественные уборные давно закрыты, — такую запись сделал 5 января 1942 года ленинградец А. И. Винокуров. — Как найти выход из создавшегося положения? Придется подыскать укромное место в каком-нибудь соседнем пустующем здании, которое могло бы служить уборной». А 18 февраля он же записал в своем дневнике: «Водопровод и канализация не действуют уже полтора месяца,[17] помойные ямы были заполнены еще осенью, жители города выливают помои и гадят где попало, без стеснения, а поэтому квартиры, лестницы, дворы и улицы представляют собой свалку нечистот. На днях госсовет удосужился издать постановление об улучшении санитарного состояния города. На каждом дворе должны отвести места, куда следует выбрасывать или выливать нечистоты, кроме этого в каждом доме должны устроить общественные уборные. Лица, нарушающие эти так называемые санитарные правила, будут подвергаться штрафу до 5 тыс. руб. или принудительным работам сроком до 6-ти месяцев. Сегодня видел новые типы общественных уборных. На площади у Московского вокзала в снежных сугробах сделаны траншеи в виде буквы Г, эти углубления служат уборными. На некоторых дворах копают ямы и огораживают их фанерой — это тоже новые общественные уборные».
28 февраля он стал свидетелем такой картины:
«На Конногвардейском бульваре и Адмиралтейском проспекте обращают на себя внимание погибающие троллейбусы, ходившие когда-то по Невскому. Из трех десятков машин, брошенных на улицах, половина уже приведена в негодность — стекла этих машин разбиты, части двигателей и оборудования расхищены. Некоторые троллейбусы превращены в уборные».
Вот что увидел в Доме Советов (Московский пр., 212), где в блокаду находился наблюдательный пункт командующего артиллерией Ленфронта, ленинградец В. С. Владимиров (запись от 15 января 1942 года):
«Все уборные в Доме Советов загажены до отказа. Пользуемся улицей… Так выглядит быт к середине января 1942 года». В конце января, 30 числа, он добавил: «Горе перешло границы мыслимого. Нечистоты выбрасывают на лестницы, во дворы, на улицу.[18] Весна будет тяжелая».
22 января И. В. Назимов, врач, записал: «В некоторых домах испражняются в бумагу и через форточки выбрасывают на улицу. Жители верхних этажей чердаки превратили в уборные. На главных магистралях района такая же картина. Нужно срочно принимать конкретные меры. Приближается весна. Она принесет с собой эпидемические заболевания. Или сейчас начнем уборку, или все наши профилактические мероприятия будут запоздалыми».
26 февраля главный инженер 5-й ГЭС записал в своем дневнике: «День ленинградской женщины: вынести ведро с нечистотами, пойти с ведрами на Неву… Тяжелый день…»
26 марта Винокуров отметил: «Объявлена мобилизация всего трудоспособного населения в возрасте от 15 до 60 лет по очистке города».
Безвестные авторы дневников отмечали: «Уборные не работают, бани тоже». «Ленинград превратился в худую, старую, заброшенную деревушку, вонь, грязь, разруха, ни воды, ни света, ни дров, ни бань». Удивительное дело — сколько десятилетий в СССР не дозволялось печатать подобные воспоминания очевидцев, полагая, что они «принизят» мужественный образ жителя Ленинграда, которому выпало жить в условиях блокады. Но ведь оказывается, что его страдания были еще больше!
Властями города было обнародовано следующее распоряжение: «С 27-го марта по 8-е апреля включительно, под страхом строгой ответственности, рабочие и служащие действующих предприятий должны после работы заниматься уборкой нечистот по 4 часа в день, рабочие и служащие так называемых законсервированных предприятий и иждивенцы, к числу которых относится подавляющее большинство населения, должны работать по 8 час. ежедневно, домохозяйки и учащиеся — по 6 час. в день».
31 марта, как свидетельствует мемуаристка А. И. Воеводская, «жители Ленинграда начали очистку дворов, ведь дерьмо выбрасывалось прямо во двор, и всю зиму ничего не вывозилось, наросли целые горы, под которыми были давно погребены помойки. Все это теперь должно было растаять и затопить город нечистотами».
К 4 апреля, по свидетельству В. С. Лившица, «все нечистоты и мусор свозятся на притрамвайные пути, оттуда весь этот груз свозится на набережные и сбрасывается в воду. Вдоль рек и каналов выросли огромные насыпи из мусора…»
Гостиницы города (их тогда было меньше, чем пальцев на одной руке, и меньше, чем нынче на одной улице) были превращены в госпитали. В гостинице «Европейская» (ныне Гранд Отель «Европа»), которая в сентябре 1941 года первой была превращена в эвакогоспиталь, разместили около тысячи раненых защитников Ленинграда. Под туалеты использовались ванны гостиничных номеров, сами номера превратились в многоместные палаты. В июле 1942 года госпиталь в гостинице был закрыт. Ведрами, лоханками, на тачках из гостиницы вывозили нечистоты. Всего было вывезено около трехсот грузовиков кала и мусора. Главврач госпиталя И. М. Додзин записал: «Мне Военный Совет дал пять полуторок, и каждая сделала сто ездок».
Одним из подвигов ленинградцев нужно считать то, что эпидемии в городе так и не было. Мор пострашнее голода и обстрелов.
Воеводской запомнилась «одна радость» (май 1942 г. — И. Б.) «…оттаял слив в ванне, и наполнявшая ее моча благополучно сошла, ее не пришлось вычерпывать. Водопровод по-прежнему не работал… Уборная по-прежнему не работала, кажется, не работала до конца войны, но к этому привыкли».
В том же 1942 году Воеводская попала в Куйбышевскую больницу: «Очень тягостны были походы в туалет. Канализация не работала, и уборная почему-то была общая для мужчин и для женщин. В кабинах стояли ведра, а для серьезного дела в, так сказать, предтуалетной стоял взрослый стульчак, и мужчины проходили мимо по своим делам. Считалось, что для дистрофиков это не имеет значения, но как это унижало человеческое достоинство».
В октябре того же года Воеводская вместе с отцом получила жилье в Пушкинском театре (он работал там в здравпункте). В театре было гораздо лучше, чем дома, — тепло, светло, «и еще двумя этажами ниже был настоящий действующий туалет, там можно было и умыться, и воду взять».
В сентябре 1943 года, когда Воеводские вернулись в свой дом на Лиговку, «туалет по-прежнему не работал, слив действовал только в ванне». Однако кое-где ситуация начала меняться к лучшему еще с начала 1943 года. И. В. Назимов отметил 23 января: «В квартирах тепло, действуют водопровод, канализация». Но, чтобы они действовали повсеместно и исправно, пройдет еще очень много времени.
6. Биотуалеты, модульные и многие, многие другие
Если мне завязать глаза, завезти в любой конец земного шара, поставить в дамском туалете и развязать, я безошибочно определю государственный строй данной страны.
Иоанна Хмелевская «Стечение обстоятельств»
Старейший петербургский туалет расположен в Александровском сквере, напротив Манежа. Несколько десятилетий назад здесь была оранжерея, потом настали другие времена и появилась надобность совсем в другого рода заведениях. Ныне здесь снова туалет (как и в XIX веке), обозначенный в структуре «Водоканала», как «Литер-Б». Здесь имеется «Книга жалоб и предложений», что для туалета редкость. Это уже тринадцатая по счету книга, что еще большая редкость, а для историка туалетного дела — удача. В ней оставили записи гости из Липецка («Суперзаведение, после посещения жизнь снова обрела смысл»), Красноярска, Новгорода, Комсомольска-на-Амуре, Кирова, Вологды, Северодвинска. Некий итальянец приклеил свою визитную карточку, кто-то поздравил работниц с 8 Марта, а в записи под № 665 (!), в частности, говорится: «Премного благодарен людям, организовавшим и поддерживающим этот Дворец. Вы спасли мне жизнь». Безвестный посетитель оставил 4 июня 2005 года такую запись: «А вы болеете за «Зенит»?» И подписался: «Народ». Видимо, «Зенит» в тот день выиграл, ибо ничто так не сплачивает людей, как победа любимой команды.
По расчетам, заслуживающим доверия и базирующимся на основе тысячелетнего опыта, человек в среднем посещает туалет пять с половиной раз в сутки и проводит в нем около трех с половиной минут, т. е. почти 20 минут в день, почти 10 часов в месяц, почти пять дней в году. Суточное количество мочи взрослого человека составляет полтора литра. 3 миллиона кубометров нечистот и 10 миллионов метров туалетной бумаги ежедневно проходит через очистные сооружения Петербурга. Впервые услышав эти цифры, я тотчас пожалел о том, что не связал свою судьбу с производством туалетной бумаги, нужда в которой будет всегда. А узнав, что в 2004 году суммарный оборот компаний, производящих эту самую бумагу, составил 2.6 миллиарда долларов, пожалел еще больше.
Недалеко от упомянутого туалета «Литер-Б», в том же сквере, прямо напротив Исаакиевского собора, уже третий век стоит еще один общественный туалет — «Литер-А». И в нем имеется такая же книга для любителей эпистолярного жанра (12-я по счету). Вот лишь некоторые записи из нее: «В новогоднюю ночь посетили мы сие чудеснейшее заведение не забавы ради, а по долгу природы, зовущей нас сюда… Тут тепло, хорошо и спокойно. Я бы не отказался здесь жить!» (1 января 2004 г.) «Мы, жители Дубны, в диком восторге от этого туалета и от обслуживания. Идеальная чистота, бумага высокого качества. Здорово было бы, если бы и в Москве обслуживание было бы на таком же уровне». «Туалет посетила группа туристов из г. Орла. У нас в Орле таких туалетов нет». «Замечательное заведение! Что бы мы без вас делали в этом парке! Посетитель из далекого Кузбасса». «Но имейте в виду, т. Матвиенко, в Александровском саду туалет бесплатный». В начале 2000-х годов в этом туалете был сделан евроремонт, после чего здесь появились подвесные потолки, стеклопакеты, зеркальные стены и цветы. Сотрудники туалета «Литер-А» до недавнего времени ежедневно выходили на связь с «Водоканалом» и докладывали диспетчерской об обстановке на объекте, занимающем выгодное стратегическое положение в городе, на перекрестке туристических маршрутов.
