Ознакомительная версия.
Принцип аналогии имеет большое значение для организации и развития языковой системы. Он выступает как организующее и упорядочивающее начало для системного характера языка и в то же время способствует преобразованиям в языковой системе по пути ее стандартизации, играющей важную роль в совершенствовании языка как средства коммуникации. Это хорошо понимали уже античные грамматисты, уделявшие большое внимание проблеме аномалии и аналогии в языке (именно аналогисты ввели понятие парадигмы в значении «образец»). Большой вклад в изучение аналогии и осмысление ее роли в языке внесли младограмматики, которые, выдвинув тезис о фонетических законах без исключений, объясняли всякие отклонения от законов действием аналогии или заимствованием. Аналогии в языке придавал важное значение Ф. де Соссюр, посвятивший ей в своем известном курсе отдельные главы – «Аналогия», «Аналогия и эволюция» [Соссюр 1977]. Из последних работ по данной проблеме следует отметить статью Е.С. Кубряковой [Кубрякова 1987].
Аналогия основана на особенности человеческого мышления устанавливать подобие в предметах, сходство в разном и охватывает не только языковые единицы, но и целые уровни языка, определяя их изоморфизм и изофункционализм, т.е. подобие их строения и функций, несмотря на их качественные различия (о чем см. статью Е. Куриловича «Лингвистика и теория знака» в [Курилович 1962]). Вместе с тем аналогия способствует пониманию природы всякого рода отклонений («аномалий») в языке: наличие, например, в языках сильных и слабых глаголов, разноспрягаемых глаголов и др.
6. Адаптация языковых знаков к оперативности передачи и понимания коммуникативной информации
6.1. Принцип (14) сокращения размера языковых знаков
По мере интенсификации коммуникативного процесса и увеличения словарного состава, что взаимосвязано, увеличивается объем передаваемой информации в единицу времени, а значит, и пропускная способность канала коммуникации. В связи с этим, видимо, неизбежными являются тенденции к сокращению линейного объема (размера) языкового знака, упрощению его произношения, минимальной самодостаточности признаков языковой единицы, если все это не нарушает их функциональных свойств. Эти тенденции проявляются прежде всего в устной коммуникации, которая обычно характеризуется аллегровым (убыстренным) темпом и автоматизмом. Названные принципы языковой системы отражают их взаимосвязь с оперативностью коммуникации. Сокращение языкового знака происходит различными способами.
1) Путем сокращения конца слова (особенно безударного), ср. в устной разговорной речи: Пое(с) немного опаздывает (Поезд...); Ли(с) лиловый у осины... (Лист..,); Ско(к) о ненужных жерт(в). Конец слова представляет собой слабый артикуляционный участок в связной речи, если он неударяем и функционально не нагружен. Видимо, это связано с угасанием сенсорного восприятия и произношения звукового знака. По наблюдениям Б.А. Серебренникова [Серебренников 1974: глава 2], в истории разных языков сокращение конца слова происходило:
а) за счет сокращения либо конечных долгих гласных, либо превращения конечных полных гласных в редуцированные с последующим их исчезновением, либо замены более длительных по природе гласных менее длительными. К последнему типу сокращения относится тенденция к сужению гласных безударного конечного слога, когда гласные о, а в разных языках превратились в u, i, e [Там же: 66—70]: «Гласные, более узкие и образуемые при более высоком подъеме, обычно бывают короче других типов гласных» [Там же: 70]. В результате сужения конечных дифтонгов появились также монофтонги с высокими и узкими гласными;
б) за счет отпадения дифтонгических сочетаний с неслоговыми т, п, r, неустойчивости конечного п; устранения геминат (двойных согласных); отпадения ауслаутных согласных, упрощения групп согласных.
2) Слово сокращается за счет исчезновения в нем слабо-артикулированных звуков. Б.А. Серебренников приводит многочисленные примеры на исчезновение редуцированных гласных, утрату спиранта h, неустойчивость неслоговых и, w, i, кратких узких гласных в неударных слогах с превращением их в редуцированные и др. [Там же: 92—101].
3) Путем упрощения групп согласных, в которых утрачиваются функционально не отмеченные согласные: ср. устное чуствовать (чувствовать), серце (сердце), сонце (солнце), жеско (жестко) и др.
4) За счет монофтонгизации дифтонгов, см. [Серебренников 1974: 106—113] и др.
Касаясь причин «разрушения конца слова», Б.А. Серебренников выразил сомнение в убедительности двух высказанных по этому поводу соображений – И. Схрэйнена и А.М. Щербака. И. Схрэйнен связывал сокращение конца слова с уменьшением энергии артикуляции, а А.М. Щербак – с тем, что в начале слова сосредоточено наибольшее количество информации. Б А. Серебренников считает эти объяснения непонятными: по какой причине должна уменьшится энергия говорящего на конце слова и почему именно в начале слова должно быть сосредоточено наибольшее количество информации. Он предлагает несколько другое объяснение: по мере употребления слова уменьшается количество звуков, несущих информацию, что ведет к смещению границ слова (ср. древнегр. potamos и новогреч. диалектное potam – река). Остаточные звуки стали пустыми, а все, не имеющее никакой функции, в любом языке должно рано или поздно утратиться [Там же: 80—81]. Это объяснение тоже вряд ли можно принять, так как оно не отвечает на два вопроса: почему все-таки разрушается конец слова, а не его начало, и что понимается под функцией, которую теряют звуки.
На наш взгляд, И. Схрэйнен и А.М. Щербак все-таки правы: угасание артикуляционной энергии в конце слова вызвано самой природой произношения, а в начале слова сосредоточено больше информации потому, что оно выражает лексическую информацию, поскольку слово начинается с корневых элементов и его линейное восприятие не может быть с конца. Поэтому разрушение начала слова – это полное разрушение языкового знака. Что касается конца слова, то на него действительно уходит меньше артикуляционной энергии в связи с возможностью «отгадать» его и стремлением упростить его произношение, если он не имеет особой функции. Следует также обратить внимание на то, что согласные фонемы по сравнению с гласными в большей мере способны выполнять фонемные функции, поскольку они лучше способствуют распознаванию языковых единиц: ср., например, слово хороший, которое узнается по одним только согласным (х-р-ш-й). Поэтому чаще всего сокращение слов и происходит за счет гласных и их изменений и развиваются долгие, суженные гласные фонемы для увеличения фонемных ресурсов.
6.2. Принцип (15) упрощения произношения языковых знаков
Принцип упрощения произношения языковых знаков проявляется в «ослаблении участков напряжения», как называет эту тенденцию Б.А. Серебренников, т.е. «со звуками и их сочетаниями, произношение которых связано с большой затратой усилий» [Там же: 101]. Нам представляется, что ослабление участков напряжения объясняется не отказом от большой затраты усилий (до этого отказа эти усилия применялись), а общей тенденцией к устранению всего того, что мешало аллегровому произношению слова и при этом не затрагивало функциональных свойств языкового знака.
1) К указанной тенденции Б.А. Серебренников относит неустойчивость долгих гласных (их сужение, устранение путем дифтонгизации), дифтонгизацию ударных открытых гласных, монофтонгизацию дифтонгов, неустойчивость сочетаний, устранение долготы гласного перед сочетанием согласных, устранение скоплений открытых слогов, упрощение геминат, неустойчивость придыхательных смычных, групп согласных, звуков, имеющих дополнительную артикуляцию, межзубных спирантов, палатализованных согласных, аффрикат и др. [Там же: 101—141].
2) К действию принципа упрощения в произношении языкового знака можно отнести оглушение конечных звонких согласных в конце слова. Это фонетическое явление засвидетельствовано в разных языках. По мнению Б.А. Серебренникова, тенденция к оглушению конечных согласных является причиной того, что звонкие согласные в различных языках в абсолютном конце слова встречаются относительно редко, а в таких языках, как алтайский, шорский, тувинский, хакасский и якутский в конце слова выступают только глухие шумные согласные, в других тюркских языках глухие шумные явно преобладают [Там же: 79]. Такая же картина наблюдается и в русском языке. Так, поданным «Обратного словаря русского языка» [Обратный словарь русского языка 1974], существительные мужского рода, в которых происходит оглушение звонких согласных, количественно распределяются по конечному звонкому и глухому согласному следующим образом: на б — 155 / на п — 252, на в — 305 / на ф— 167, на г – 412/на к – 6573, на д — 694/на т — 2501, на ж — 169 / на ш— 151, на з – 333 / на с — 736. Всего на звонкий согласный оканчивается 2124, на глухой согласный – около 13 тысяч существительных мужского рода. Причем, оглушение звонких согласных создает лексическую омонимию в им. пад. в очень ограниченном количестве слов: столб/столп, сноб/сноп, маг/мак, стог/сток, луг/ лук, обед/обет, пруд/прут, плод/плот, род/рот.
Ознакомительная версия.
