В-третьих, успех временного союза между консерватизмом и антисемитизмом был в целом обратно пропорционален силе и возможностям его противников. Постоянно и успешно противостоявшие антисемитизму либерализм и социализм — это с исторической точки зрения те же самые силы, которые совершили Голландскую (1568), Английскую (1648) и Великую Французскую революции (1789) и продолжали различными способами их традиции. В Европе лакмусовой бумажкой стало отношение к Великой Французской революции. В целом, те, кто ее поддерживают, выступают против антисемитизма, те, кто принимают ее с оговорками, склонны к союзу с антисемитами, а те, кто ее ненавидят и мечтают отменить ее завоевания, представляют собой питательную среду для антисемитизма.
В то же время следует провести четкую границу между консерваторами и даже реакционерами с одной стороны и подлинными расистами и антисемитами — с другой. Современный расизм (частью которого является антисемитизм) хотя и инициируется определенными социальными условиями, становится, набрав силу, явлением, которое я могу описать только как дьявольское. После прихода к власти и в ходе своего правления расизм не поддается анализу и не вписывается в какую-либо существующую общественную теорию, оперирующую классовыми, государственными или любыми другими социологическими понятиями. При этом я не считаю расизм в принципе непознаваемым; наоборот, я надеюсь, что когда-нибудь он будет объяснен. Тем не менее, в настоящее время все виды расизма во всех без исключения обществах представляются совершенно загадочными (Я бы хотел проиллюстрировать иррациональный, дьявольский характер, который часто приобретает расизм, тремя наугад взятыми примерами. Основная часть истребления европейских евреев была произведена в 1942-43 годах, во время наступления нацистов в России, завершившегося их поражением под Сталинградом. За 8 месяцев (июнь 1942 — февраль 1943 года) нацисты, возможно, использовали больше вагонов для перевозки евреев к газовым камерам, чем для доставки необходимых припасов в армию. Второй пример, весьма давний, относится к описанию Сицилийской вечери в 1282 году: "каждый француз, который им попадался, был убит. Они врывались в трактиры, где завсегдатаями были французы и в их дома, и не щадили ни мужчину, не женщину, ни ребенка… Бунт начался с доминиканских и францисканских монастырей, всех иностранных монахов выволокли и заставили произнести слово ciciri, которое ни один француз не может выговорить. Всех, кто не сумел это сделать, перебили" (S. Runciman, The Sicilian Vespers, Cambridge University Press, 1958, c. 215.) Третий пример недавний: летом 1980 года, вскоре после теракта, совершенного группой еврейских экстремистов, в результате которой мэр Наблуса Бассам Шакья лишился обеих ног, а мэр Рамаллы Карим Халаф потерял ступню, группа евреев-нацистов собралась на территории тель-авивского университета, зажарила нескольких кошек и предлагала их мясо прохожим как "шиш-кебаб из ног арабских мэров". Каждый, кто видел эту кошмарную оргию (как я), должен признать что некоторые явления не могут быть объяснены нынешними общественными науками). На самом деле, ни одна политическая фигура или группа ни в одной стране не предсказала, хотя бы в слабой форме, ужасы нацизма. Только художники и поэты, как Гейне, могли увидеть неясные очертания такого будущего. Мы не знаем, как они это к этому пришли, и, кроме того, многие другие их догадки были ошибочными.
Ответ сионизма
С исторической точки зрения сионизм одновременно и реакция на антисемитизм, и плод консервативного союза с ним — хотя сионисты, как и прочие европейские консерваторы, никогда до конца не понимали, с кем вступают в союз.
До возникновения современного антисемитизма европейские евреи было оптимистами, пожалуй, даже чрезмерными. Именно поэтому значительное число евреев, особенно в Западной Европе, как только это стало возможно, без особого сожаления распрощалось с классическим иудаизмом. Сильное культурное движение — Еврейское Просвещение (Хаскала), возникшее в Германии и Австрии около 1780 года, распространилось на Восточную Европу и к 1850–1870 годам превратилось в значительную общественную силу. Я не стану обсуждать здесь его культурные достижения, такие, как возрождение ивритской литературы и создание блестящей литературы на идиш. Однако стоит заметить, что несмотря на внутреннюю неоднородность, это движение имело две общие черты: потребность в глубокой критике еврейского общества и, прежде всего, общественной роли еврейской религии в ее классической форме, и почти религиозную веру в победу либеральных "сил добра" в европейских странах. Эти силы, естественно, идентифицировались им по единственному критерию — степени поддержки процесса эмансипации евреев.
Рост антисемитизма как массового движения и почти повсеместная поддержка его консерваторами нанесли жестокий удар по Еврейскому Просвещению. Этот удар был тем более силен, что подъем антисемитизма произошел вскоре после того, как евреи были эмансипированы в некоторых европейских странах, но прежде, чем это произошло в других. Евреи Австрийской империи получили полное равноправие только в 1867 году. В Германии отдельные государства эмансипировали евреев довольно рано, но другие, особенно Пруссия, с эмансипацией не торопились, так что полный набор гражданских прав евреи Германской империи получили из рук Бисмарка лишь в 1871 году. В Оттоманской империи евреи подвергались официальной дискриминации до 1909 года, а в России (как и в Румынии) — до 1917. Следовательно, современный антисемитизм возник через 10 лет после эмансипации евреев Центральной Европы и задолго до эмансипации крупнейшей еврейской общины того времени — российской.
В такой ситуации сионистам было несложно отмахнуться от происходившего по всей Европе процесса эмансипации и вернуться к сегрегационной концепции классического иудаизма. Они заявили, что, поскольку все неевреи вечно ненавидят и преследуют евреев, единственный выход из этого исторического тупика — увезти всех евреев из Европы и собрать их в Палестине, Уганде или где-нибудь еще — там, где они больше не будут меньшинством.(Одной из ранних выходок Жаботинского (основателя партии, которой затем руководил Бегин) было выдвинутое им приблизительно в 1912 году предложение создать два еврейских государства — одно в Палестине, а другое в Анголе. Палестинское, бедное природными ресурсами, жило бы за счет богатств ангольского) Некоторые ранние еврейские критики сионизма уже тогда указывали, что принятие тезиса о вечной, внеисторической несовместимости евреев и неевреев (с ним охотно соглашались сионисты и антисемиты) обязывает отказаться от теории "национального очага". Ведь в таком случае собрать всех евреев в одном месте означает поднять против них неевреев этого региона (что и произошло на деле, хотя и по совершенно другим причинам). Насколько мне известно, этот логический аргумент не произвел на сионистов особого впечатления, точно так же как все логические и эмпирические опровержения мифа о "еврейской расе" не оказали никакого воздействия на антисемитов.
Между сионистами и антисемитами всегда существовали довольно тесные отношения: так же, как и многие европейские консерваторы, сионисты полагали, что могут не обращать внимания на «дьявольский» характер антисемитизма и использовать его в своих целях. Такого рода союзы хорошо известны. Герцль взял в соратники пресловутого графа фон Плеве, министра внутренних дел Российской империи, известного своим антисемитизмом (Герцль приехал в Россию на встречу с фон Плеве в августе 1903 года, менее чем через четыре месяца после кишиневского погрома, за который, как известно, фон Плеве нес немалую ответственность. Герцль предложил фон Плеве союз, базой которого должно было послужить их обоюдное желание убедить большинство русских евреев эмигрировать из России и лишить социалистическое движение еврейской поддержки. Царский министр заявил на первой же встрече (8 августа), что он считает себя "горячим сторонником сионизма". Когда Герцль начал описывать цели сионизма, фон Плеве перебил его: "Вы проповедуете уже обращенному"… Amos Elon, Herzel, 'Am 'Oved, 1976 c.415-9, на иврите), Жаботинский заключил соглашение с Петлюрой, реакционным украинским националистом, чьи войска перебили около 100.000 евреев в 1918-21 годах, Бен-Гурион активно сотрудничал с крайне правыми французскими политиками во время колониальной войны в Алжире, в том числе и с отъявленными антисемитами, охотно объяснявшими тогда, что враждуют с французскими, а не с израильскими евреями.
