в меньших дозах, чем китайцы с корейцами.
Обращает на себя внимание, что японские врачи и гигиенисты фактически склоняются к «буддийской» вегетарианской диете. Но если буддисты делали акцент на заповеди «не убий», то конфуцианцы предпочитают «физиологическое» объяснение, основанное на «особости» японского организма. Правда, в отношении мясной диеты буддисты были намного последовательнее и полностью запрещали ее. Подход конфуцианцев — более гибкий. Некоторые из них полагали, что человек может мяса и не есть, но старикам (после достижения 70 лет) оно необходимо для поддержания жизненных сил106.
При общем отрицательном отношении к мясной пище неудивительно, что пищевая диета европейцев вызывала в японцах откровенное удивление. Речь идет прежде всего о голландцах, которых можно было непосредственно наблюдать в Нагасаки. На территории своей фактории они держали свиней и овец. Японцам казалось, что чрезмерное потребление голландцами мяса ведет к снижению продолжительности жизни. Вывод был основан на том, что в составе торговой миссии были по преимуществу молодые люди, а значит, «у них в Голландии» нет стариков — такова была логика.
Система гигиенического поведения была всеобъемлющей и включала в себя правила, касающиеся половой жизни. Желательная с точки зрения здоровья частота половых сношений для «среднего» человека выглядела так: двадцатилетние —
один раз в четыре дня, тридцатилетние — один раз в восемь дней, сорокалетние — один раз в шестнадцать дней, пятидесятилетние — один раз в двадцать дней, шестидесятилетние — раз в месяц. При этом существовало большое количество «запретных» дней и ночей: природные катаклизмы, солнечные и лунные затмения, гроза, тайфун, большая жара и сильный мороз, радуга, землетрясение. Запрещались половые сношения перед изображениями и статуями божеств и мудрецов, перед святилищами, поминальными табличками с именами предков, «под солнцем, луной и звездами». Следовало избегать половых контактов также в случае болезни, усталости, истощения, сильного опьянения, гнева, печали и страха, перед (5 дней) и после (10 дней) зимнего солнцестояния, во время месячных. В противном случае самому человеку грозили болезни и сокращение жизни, а зачатому в неблагоприятное время ребенку — наказания разгневанных божеств (уродства, моральная неполноценность и несчастья). Не рекомендовались нежные отношения и при полном мочевом пузыре107.
Универсальная трактовка устройства мира заключалась в представлении о взаимодействии мужского и женского начал — Ян и Инь. Правильное сочетание внутри организма этих начал являлось показателем здоровья, а нарушение баланса (дефицит или преобладание Инь или Ян) вызывало болезни. В связи с этим лечение заключалось в восстановлении баланса, достигаемого за счет «пополнения» запаса того или иного начала. Это достигалось воздействием (лекарства, иглоукалывание, прижигания, массаж) на соответствующие части тела и его органы, которые были классифицированы по признаку мужской/женский.
Эти представления, естественно, находили свое выражение и в концепциях строения тела, где внутренние органы мужчины и женщины располагались зеркальным образом. Графическое изображение тела представляло собой подобие «мешка», в который помещены эти органы, причем их точные размеры, форма и местоположение мало интересовали медиков. Они были озабочены прежде всего приписываемой им функциональной работой органов, а не их точной локализацией. Для европейской медицины, уже широко практиковавшей в это время хирургическое вмешательство, точное знание пара-
параметром человеческого тела можно пренебречь как величиной исчезающе малой.
Все это объясняет, почему бурно развивавшаяся в Европе хирургия не получила в Японии сколько-нибудь широкого распространения. Врачи голландской Ост-Индской компании единогласно отмечали, что в Японии не имеют о хирургии ни малейшего представления. Занесенные штормами в Россию японские моряки неизменно удивлялись людям с ампутированными ногами, поскольку в Японии такая практика полностью отсутствовала. Традиционная дальневосточная медицина, рассматривавшая тело как единую систему, в которой не может существовать ничего лишнего, относилась к хирургическому вмешательству однозначно отрицательно. В арсенал японских врачей не входили режущие инструменты. Хирургические операции европейских врачей воспринимались в общекультурном контексте и рассматривались как расчленение тела, которому в Японии подвергались только преступники. Европейские рисунки с изображением хирургических инструментов временами доходили до Японии, но массовое сознание считало их орудиями пыток. Для обучения хирургов требовались трупы, но в Японии с ее культом семьи и предков никто из родственников не соглашался предоставить покойника для медицинских упражнений. Крайне немногочисленные врачи, допущенные правительством к изучению «голландских наук», изменить положения не могли. В редчайших случаях по особому распоряжению властей им доставались обезглавленные трупы преступников. При этом само вскрытие осуществлялось презренными эта, которые и являлись лучшими «знатоками» анатомии108. Противники вскрытий также твердили, что уже проведенных вскрытий вполне достаточно — ведь теперь уже известно, как устроены внутренние органы. Тунберг саркастически отмечал, что японский врач может вылечить больного лишь по счастливой случайности109.
В своих насмешках над европейской медициной врачи японские тоже не оставались в долгу. Европейские врачи открывали все новые и новые болезни, что вызвало издевательскую реакцию известного врача Сугита Гэмпаку (1733—1817), утверждавшего: новые названия (или изобретения) болезней служат лишь цели успокоения пациентов и не помогают в прояснении истинных причин болезней и их лечении110. Способы диагностики и терапии, используемые японскими врачами, не претерпевали существенных изменений, что служило доказательством их древности, т. е. «правильности». Критике подвергалось и применение европейскими медиками микроскопа — и тоже исходя из комплексного подхода: европейцы увлекаются мелочами, не видя всего тела. Патриотически настроенные врачи также утверждали, что европейская медицина не учитывает климатических условий Японии и своеобразия тела японца111.
В Японии того времени отсутствовала твердая уверенность в том, что устройство человеческого организма одинаково повсюду. Японские врачи учились по китайским книгам. Когда же им впервые пришлось присутствовать при вскрытии трупа (первое вскрытие датируется 1771 г.) и они убедились, что внутренности человека не соответствуют китайским описаниям, они не нашли ничего лучше, как сделать вывод о том, что тело японца и китайца отличаются друг от друга112. Впоследствии это убеждение было, разумеется, отброшено, но ход мысли заслуживает внимания культуролога.
Несмотря на развитые медицинские и гигиенические представления, традиционная медицина, естественно, была способна совладать далеко не со всеми болезнями. Детская смертность была достаточно высокой (оценивается в 20—25 процентов в возрасте до одного года). Поскольку в качестве удобрения повсеместно использовались фекалии, пораженность глистами и иными паразитами имела широчайшее распространение. Направляясь в Эдо на аудиенцию, голландцы неизменно закрывали окошки своих паланкинов, когда путь проходил через деревню — настолько нестерпимым было зловоние из отхожих
