Ознакомительная версия.
Этой точке зрения решительно возражал выдающийся российский историк античности Юрий Викторович Андреев. Он считал, что огромные успехи древних греков в деле цивилизационного строительства были во многом обусловлены таким субъективным фактором, как одаренность греческого этноса, не имеющая себе равных. Он пишет: «Главная причина этих успехов, заключалась, конечно же, в самих греках, в особой изощренности и мощи их интеллекта, в необыкновенной утонченности их душевного, эмоционального склада, в их необычайно высокой для древнего человека жизненной активности, в их обостренном интересе ко всему окружающему миру и т. д., и т. п. Иначе говоря, “греческое чудо” было создано гением греческого народа. Но гений – это всегда неожиданность, всегда отклонение от нормы, всегда счастливый случай. Его невозможно вывести прямо и непосредственно из длинного ряда предшествующих ему предков. Именно поэтому греческая цивилизация не может считаться простым итогом предшествующей ей многовековой истории всего Древнего мира, как хотелось бы думать А. Боннару и всем, кто разделяет его взгляды»[4].
Но такой вариант ответа на вопрос – греки создали великую культуру потому, что они были гениальны – тоже трудно признать вполне удовлетворительным. Мы попадаем в какой-то порочный круг. Конечно, там, где заходит речь о «чуде», науке, казалось бы, остается только замолчать. Ведь чудо – это всегда нечто в конечном счете непостижимое: как бы не объяснять его средствами человеческого разума, все равно останется какой-то необъяснимый «осадок».
Есть, конечно, и промежуточные точки зрения между отрицанием «греческого чуда» и объяснением его сугубо иррациональными, не поддающимися какой-либо проверке причинами. Имеются они и в нашей российской науке. Только что упомянутый Ю. В. Андреев был представителем блестящей санкт-петербургской (ранее ленинградской) школы антиковедения второй половины XX века. Так сложилось, что именно во «второй столице на Неве» специалисты особенно внимательно относились к проблемам становления греческой цивилизации – и добивались больших успехов. Помнится, в свое время у нас, тогда еще молодых ученых, всегда были на устах имена «трех китов» этой школы: Андреев, Зайцев, Фролов. Увы, на момент, когда пишутся эти строки, жив из них только Эдуард Давыдович Фролов, уже многие годы занимающий пост заведующего кафедрой истории Древней Греции и Рима Санкт-Петербургского государственного университета.
Э. Д. Фролов, конечно, тоже не мог не отдать дань проблеме «греческого чуда». Он назвал цивилизацию античных эллинов «цивилизацией досуга» и именно этим объяснял ее достижения и свершения. Он писал: «В античном мире отличительным качеством свободного человека считалось в принципе обладание досугом… Сложившаяся в античном обществе ситуация создавала исключительно благоприятные условия для творческого труда свободных людей, для развития своеобразной духовной культуры…»[5].
Но откуда пресловутый досуг? Всё объясняется просто: за свободных граждан скучным, повседневным трудом занимались рабы, и те поэтому были вполне свободны для реализации своих творческих потенций. «Основанное в значительной степени на рабском труде производство не интересовало интеллектуальную элиту античного общества»[6]. На этом круге вопросов – была ли древнегреческая цивилизация основана на рабском труде, действительно ли рабовладение, и только оно, порождало досуг свободных, да и являлись ли эти свободные столь уж «досужими бездельниками» – мы еще остановимся по ходу дальнейшего изложения. Пока отметим только, что все-таки перед нами предстает несколько односторонняя картина. Возможно, столь же односторонняя, как у Андреева, но только ориентированная в иную (не духовную, а чисто экономическую) сторону.
Впрочем, Э. Д. Фролов всегда стремился и стремится максимально взвешенно подходить к оценке прошлого. Он подчеркивает еще и другое: «решающую, на наш взгляд, особенность цивилизации древних греков и римлян – ее сугубый рационализм, повышенную роль сознательного творческого начала»[7].
А третий из только что упомянутых крупнейших санкт-петербургских антиковедов этого поколения, Александр Иосифович Зайцев, написал специальную книгу «Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э.», в которой как раз и попытался раскрыть предпосылки «греческого чуда». Он сделал упор на два основных момента. Во-первых, на быстро шедший в Элладе интересующей нас эпохи «процесс разрушения традиционных норм жизни»[8]. В результате греки жили в обстановке очень большой мобильности, как чисто географической (в том смысле, что многие из них, особенно деятели культуры, отправлялись в долгие и далекие путешествия, постоянно переезжали из города в город и тем самым расширяли свой кругозор), так и социальной. Последнее означает, что мыслящему, одаренному, инициативному человеку, даже если он происходил из низких слоев общества (речь, конечно, не идет о слое самом низком, о рабах), в подобной системе было возможно добиться успеха, существенно повысить свой престиж, улучшить материальное и общественное положение. Жизнь каждого была, если можно выразиться, не «запрограммирована», человек становился сам «кузнецом своего счастья», пользуясь невиданной до того в мире свободой.
Второй момент, на котором подробно останавливается А. И. Зайцев – это присущий античным грекам дух состязательности – «агональный дух», как его принято называть ныне в науке. Эта особенность эллинского характера, действительно, прямо-таки бросается в глаза и была поэтому тоже замечена уже довольно давно (первым ее подчеркнул в XIX веке крупный швейцарский ученый Якоб Буркхардт, друг Ницше и автор фундаментального труда «История греческой культуры»). Что бы греки ни делали – они соревновались друг с другом. Причем очень часто – совершенно бескорыстно, просто ради горделивого ощущения победы. Об «агональном духе» еще неоднократно будет говориться далее на страницах нашей книги.
А. И. Зайцев отмечает также значение распространение железа и техники его обработки как одного из факторов «греческого чуда»[9]. Это, однако, вызывает серьезные вопросы. «Железный век» в значительной части Европы и Азии наступил примерно одновременно – в начале I тысячелетия до н. э., но такого же духовного эффекта, как в Греции, он почему-то больше нигде не вызвал. Не лишено поэтому оснований ироническое возражение историка античной философии Феохария Харлампиевича Кессиди (который, кстати, сам из российских этнических греков): «Бесспорно, выплавка железа и выращивание картофеля играли и играют большую роль в экономической жизни народов мира, тем не менее “взрыв интеллектуальной энергии” в Греции VI–V вв. до н. э. невозможно объяснить “диффузией железа”, как и возникновение, например, марксизма потреблением картофеля»[10].
Однако что же предлагает взамен сам Ф. Х. Кессиди? Он… апеллирует к греческому «национальному характеру»[11]. И в этом его концепция близка к уже знакомым нам взглядам Ю. В. Андреева: мы опять пошли по кругу. Да и что же такое – этот самый «национальный характер»? Это некая константа, постоянная и неизменная величина, общая для всех представителей этноса? Но такого не бывает. И потом, если греки – обладатели такого замечательного, уникального характера, почему же он проявился «во всей своей красе» лишь на какие-нибудь несколько веков? Ведь греки – народ, известный из источников на протяжении, как минимум, четырех тысячелетий, существуют они и по сей день. Почему среди них не появляется новых Сократов, Фидиев, Демосфенов?
Итак, перед нами прошла череда «объяснений» греческого чуда. Большинство их не столько противоречат друг другу, сколько друг друга дополняют. Почти в каждой из перечисленных точек зрения есть доля истины, но именно только доля. Действительно, всё это было: и высокая мобильность, и рационализм, и дух состязательности. Но чем всё это обусловливалось в свою очередь? Иными словами, не задуматься ли о первопричине?
В любом случае следует помнить вот о какой очень важной вещи. Для того, чтобы были созданы культурные шедевры, недостаточно одной только субъективной гениальности (личности или целого этноса). Необходимо еще, чтобы сложились объективные условия для полномасштабной реализации этой гениальности, для того, чтобы она нашла себе применение в жизни.
И вот в античном греческом мире такие условия, – наверное, впервые в человеческой истории – в полной мере сложились. А сложились они потому, что возник такой уникальный социальный, политический и культурный феномен, как полис. Когда мы говорим, что древнегреческая цивилизация есть полисная цивилизация, это – не пустые слова. Их так и следует понимать, в самом прямом смысле слова: греческая античность – это полис, полисные структуры, полисная система ценностей, полисный жизненный уклад. Этим объясняется вся судьба античной Эллады: и ее взлеты, и ее падения.
Ознакомительная версия.
