Равенство для неравных с античности определялось как несправедливость. По пути несправедливости ведут свои народы американская и российская бюрократии. «Расизм наоборот» направляется против белых американцев в Америке и против русских (и славян вообще) в России. Причем, в обоих случаях дополнительные возможности власть предоставляет не индивидам, а уже сложившимся этническим сектам. Бюрократия своими руками создает армии будущей гражданской войны.
Политика этносепартизма просматривается Читтамом в мексиканской «реконкисте». Последняя как две капли воды похожа на происходящее в российских «внутренних республиках»: обязанность для госслужащих владеть местным языком, снижение требований к владению государственным языком, введение обязательного изучения местного языка в школах, этнизация полицейских сил, этнизация власти… В России все это — не от численного доминирования «титульного» этноса в той или иной республике (зачастую, «титульный» этнос занимает по численности даже не второе место — как, например, в Башкирии, Карачаево-Черкесии, Якутии и др.), а в том, что вся власть передана московской бюрократией в распоряжение этнического клана. Практически все республики в России похожи не на прообразы национальных государств, а на оккупированные территории. В этом Россия продвинулась к гражданской войне гораздо дальше США.
В действиях российских властей мы видим то же, о чем пишет Читтам в отношении американских. Аналогия настолько глубока, что совпадает даже в такой детали, как разоружение народа. Если в США это лишь попытки пресечь давнюю традицию, закрепленную в Билле о правах, то в России, в начале 2009 года внезапно были введены новые правила использования такого оружия, которые делают его совершенно бесполезным для обороняющегося и безопасным для преступника. Другая аналогия — «уроки чуткости» в США и «программы толерантности» для школьников России. У них — уличные банды из трущоб, у нас — уличные банды из свежесозданных инородческих гетто в крупнейших городах, прежде всего, в Москве. У них — продвижение расового меньшинства до поста министра обороны (Колин Пауэлл), госсекретаря (Кондолиза Райе), президента (Барак Обама), у нас — «моноэтничное правительство» (Гайдар, Козырев, Уринсон, Лифшиц, Чубайс и др.), этнизация милиции вплоть до министра внутренних дел (Нургалиев) и т. д. У нас и у них продолжается процесс узурпации власти через произвольные решения судов. При этом судьями становятся назначаемые бюрократией чиновники, окуклившиеся в профессиональную корпорацию со своими собственными корпоративными интересами, отличными от общенациональных.
Полностью аналогичным американскому является российский «расизм наоборот», о котором говорилось выше. Он реализуется не только в программах по «воспитанию толерантности», но и в репрессивных действиях и прямом полицейском насилии, проводимом под видом «борьбы с экстремизмом». Симптоматично решение российских властей избавиться от коллегий присяжных, когда ведутся дела об «экстремизме». Народ удаляется из зала суда, а вместе с народом оттуда изгоняются и народные представления о справедливости. Мы идем по тому же пути, что и американцы — к гибели нации.
Читтам пишет: «Американцы, особенно белые американцы из правящей верхушки, съеживаются от страха, когда кто-нибудь говорит о возможности расовой войны в Америке. Отчасти они делают это из абсурдного представления, что любой, кто затрагивает эту тему — расист, желающий такого конфликта. По этой логике абсурда, метеорологи должны как-то вызывать ураганы, которые они предсказывают».
В России образовался сговор верхушки чиновничества с русофобской журналистикой и русофобами, действующими под прикрытием правозащитных проектов. Обвинение в расизме стало средством расправы над активистами патриотического движения, а также над офицерами, воевавшими в Чечне против этнических банд. Образовался целый слой политических заключенных — русских националистов, осужденных за «возбуждение межнациональной розни». Чеченские боевики в массе своей избегли преследований или попали под амнистию, а этническая преступность со стороны меньшинств захлестнула крупные города и отдельные малые поселения, где группировки выходцев с Кавказа или из Азии пытаются запугать местное население (Кондопога, Сальск, Харагун, Карагай, Белореченск и др.).
Национальная политика большевиков, направленная против русского большинства и прямо декларировавшая ущемление прав русских в порядке «компенсации» за прежнее, якобы имевшее место, угнетение других народов Империи, нашла на удивление прямое отражение в документах ООН. В порядке установления «равенства возможностей» государствам теперь предписывается устранять любые условия, которые могут «увековечить дискриминацию». Под этим понимается установление льгот для определенных категорий населения — расовых, этнических, «гендерных». Эти льготы распространяются на порядок расходования государственного бюджета, на продвижение по службе, на медицинское обеспечение, на образование и т. д. Причем речь идет не о некоем минимальном представительстве во власти, не о минимальном соцобеспечении, которое меньшинства не могут себе обеспечить, а о тотально вводимых преимуществах меньшинств в сравнении с большинством. Разница между государствами лишь в том, что «обратная дискриминация» в США введена в действие решениями Верховного Суда, а в России создание этнических кланов — повсеместная и никем не оспоренная и не осужденная морально практика.
Исторический процесс многим хочется видеть как борьбу идей или классов. Но самым явным образом он материализуется в демографических процессах. Одни народы исчезают с лица земли, другие утверждаются и создают новые государства. Численность народа и скорость его приращения (или исчезновения) позволяют самым надежным образом прогнозировать будущее.
Американские власти оказались настолько привержены либеральной догматике в сфере иммиграции, что многие годы не реагировали на изменение расовых и этнических балансов, связанных с эмиграцией и разным уровнем рождаемости у стержневой части нации и этнических меньшинств, которые в ближайшем будущем станут интернациональным большинством. Массовое проникновение в США небелых работников, не говорящих по-английски, заставило правительство разве что объявить об абсурдном плане строительства стены вдоль всей американо-мексиканской границы. Тем не менее, стена — это, по крайней мере, реальное действие — в отличие от потока слов российских чиновников, которые продолжают снабжать олигархию миллионами рабов-гастарбайтеров. Иммиграционные амнистии в США, с одной стороны, легализовали множество переселенцев, с другой — ввели их в правовое поле и поставили под контроль, оставив при этом жесткое разграничение между статусом нелегала и статусом гражданина. В России такое разграничение фактически отсутствует. А заявленная программа переселения в России соотечественников в 2008 году охватила лишь около восьми тысяч человек. Да и то, власти стесняются рассказать, сколько среди них русских семей.
Российские демографы указывают на катастрофические процессы в области народонаселения уже с середины и даже с начала 90-х годов XX века. Российское общество говорит об опасности неконтролируемых миграционных потоков с 2003 года. Российская власть до недавнего времени была глуха к этим предупреждениям и, напротив, проводила политику «замещающей миграции». Народ, отказавшийся размножаться в неволе, предполагалось заменить более покладистыми азиатами и кавказцами, которым не нужен ни социальный пакет, ни нормальные условия труда, ни (до поры до времени) политические права. И только связанная с экономическим кризисом широкомасштабная криминализация нелегальных и легальных иммигрантов (российская власти принята такие миграционные законы, которые фактически легализовали всю иммиграцию) заставила власти в конце 2008 года буквально повторить многие тезисы русских националистов.
В книге Читтама рисуется страшная картина будущего, собранная как мозаика из событий войны во Вьетнаме и Югославии, а также отдельных фрагментов войны в Чечне. Увы, автор осведомлен только по поводу событий и условий вьетнамской войны — как её непосредственный участник. А в остальных случаях повторяет пропагандистские штампы. Впрочем, эти ошибки подтверждают достоверность доводов автора: он вовсе не является каким-то тайным другом России, намеренным доказать ничтожность Америки. Нет, Читтам настроен явно не пророссийски. Он считает русских узурпаторами, которые контролируют каждый вздох власти в Грузии, в Молдавии, в Прибалтике, на Украине. Он считает сербов варварами, уличенными в страшных зверствах. И формирует свои суждения по публикациям американской прессы. Тем не менее, даже этот сырой материал, переработанный сознанием наивного патриота, говорит о том, что США ожидает катастрофа. Патриот своей страны, он менее наивен, чем обыватель, который поверит в ужасы гражданской войны лишь тогда, когда все они внезапно свалятся на его голову. Патриот говорит о том, что бюрократия пытается скрыть от нации.
