крещены, однако ж и они сохраняют еще привязанность к своей языческой вере, которая, по свидетельству г-жи Фукс, мало отличается от чувашской и черемисской. Всех вотяков считается до 100000, они живут в Казанской, Оренбургской и Вятской губерниях. Наиболее их в Глазовском уезде Вятской губернии. В Казанской число их простирается только до 5399 душ.
Вотяки, как сейчас было уже замечено, составляют посредствующее звено между волжским и пермским племенем. Оба эти племени играли в древние времена весьма важную роль в истории Восточной России. Эту часть страны занимали некогда, по свидетельству летописцев, две немаловажные торговые державы: Пермская на севере и вышеупомянутая Булгарская — на юге. К первой принадлежали исключительно финские народы, как пермского, так и карельского племени. Последняя совмещала в себе, кроме булгар, которых происхождение еще не определено, все приволжские финские племена. Если, с одной стороны, и нельзя не допустить, что ни одна из обеих помянутых держав не составляла замкнутого в самом себе целого государства с общими для всех законами и учреждениями, но была раздроблена на мелкие племена, из которых каждое имело главою своего собственного племенного князька, то, с другой стороны, не подлежит никакому сомнению, что именно эти народы положили первое основание цивилизации Восточной России. О финском племени вообще можно сказать, что оно распространило семена цивилизации по снежным полям Севера. Каково бы ни было политическое значение этого племени, во всяком случае даже и самое несправедливое к нему историческое исследование не отвергает его важного значения в отношении к истории цивилизации, а потому, если есть только правда на земле, то финское народное семейство во всем своем объеме получит место в истории. По крайней мере, о Великой Пермии и Великой Булгарии будут помнить до тех пор, пока Россия будет иметь историю, потому что древняя история Восточной России есть ее история, хотя, как уже сказано, в сущности, это только история цивилизации. Земледелие и торговля — первые шаги к цивилизации. Что финские племена были в России самыми прилежными земледельцами — это известное дело. Что же касается до торговли Бьярмаландии [9] и Булгарии, то о значении ее единогласно свидетельствуют историки многих стран. В высшей степени вероятно, что торговый путь от Белого к Каспийскому морю пролегал по владениям пермяков, булгар и хазар и что этот путь продолжался к северу до Норвегии, к югу до Индии. Такие торговые сношения были возможны вследствие больших рек, перерезывающих Восточную Россию. На плодоносных берегах этих рек могло также с успехом производиться и земледелие. Лес важен только для диких, кочующих народов. Лесной житель чужд и всегда останется чуждым цивилизации. Поэтому мы видим, что и финские племена по мере успехов цивилизации селятся по рекам, морям и озерам. Выше мы заметили уже, что Волга с незапамятных времен была средоточием для чувашей, черемисов и мордвы; пермское племя занимало речную область Камы и Двины; угорское, состоящее из вогулов и остяков, сосредоточилось у Оби; карелы жили прежде по Двине и Белому морю, весь [10] — по Онеге и Белому озеру и т.д.
Отсюда объясняется далее замечательное, но, сколько мне известно, до сих пор еще не замеченное обстоятельство что разные финские племена получили свои названия от известных рек или заключают в своем наименовании слово «вода». Так, остяки называют себя Chondy-chui или As-chui т.е. народом конда или обьским народом; пермяки называют себя коми по Каме [11]; мордва значит буквально — наро, при воде; зыряне, мокшаны, печеры и пр. — все это имена произведенные от названий рек. От слова «вода» можно так же без натяжки произвести названия вотов, вотяков, веси. Слово это звучит в различных финских языках: wa (зыр.) wu (вот.), wit (чер.), west, собственно wete (финн.), wac (мордв.), tschattoe (лапл.) и т.д. Тот же самый корень встречается и в некоторых индо-германских языках, например wasser, vatten, вода и т.д. В финских языках, как видно из приведенных примеров, корень, первоначально двусложный изменялся различным образом. Не говоря об обыкновенных изменениях гласной, в черемисском и мордовском языках только отброшена конечная гласная. Кроме того, в зырянском и вотяцком и буква t превратилась еще в придыхание, что во всех финских языках весьма обыкновенно. Что и в последних языках t также принадлежало первоначально к корню — это доказывается не только сравнением с лаппонским, финским и другими языками, но еще и той особенностью, общей всем финским языкам, что, за исключением местоимений и частиц, в них нет ни одного одно сложного коренного слова, если только в этом слове не встречается долгой гласной или двугласной. Поэтому для употребляемого в настоящее время корня wu надобно предположить в вотяцком языке более первоначальную форму wut, wuti. А так как сами вотяки называют себя wut (ut) или wut-mort, то это название и означает так же, как и мордва, просто-напросто «народ при воде». То же значение имеет, по всей вероятности, и имя вотов, которые сами называют себя watjalaiset, точно так же и весь — от vest.
Другое обстоятельство, не менее важное в вопросе о названиях финских племен. Подобно самоедам и многим другим диким народам, финские племена называли себя первоначально также общим именем «люди». Теперь они имеют, конечно, специфические имена, но у некоторых из них название человек и теперь еще придается только урожденцу. Так, у зырян слово mort значит «человек» и вместе с тем «урожденный зырянин», особи же другого племени называются jos или jos-mort, а во множественном числе woityr или woityrjas — иноземцы, в противоположность mortjas — людям, или зырянам. Так же точно черемисы сами называют себя mara — человек, а иноземцев — edem (от татарского adam). Название олончан lyyti (от люди, Leute) есть, вероятно, перевод какого-нибудь туземного, равнозначащего слова. Возвращаюсь к вышеприведенным словам mort (mord, murt) и mara. По происхождению своему они одно и то же слово, родственное персидскому märd, которое равным образом значит «человек». Здесь в черемисском также отпало на конце t и затем корень принял мягкое а, и именно вследствие общей финским языкам наклонности к двусложным корням. Происшедшее таким образом mara, по русскому произношению, почти непроизвольно переходит в marja, которое, для отличия от собственного имени Марья, легко могло превратиться в меря. Так называется у Нестора финский народец, который, по его свидетельству, жил к западу от черемисов, в окрестностях старого Ростова. Так как этот, уже исчезнувший из истории, народ носит одно название с своими соседями черемисами, то мы и имеем полное право заключить, что он или состоял
