Единственное, в чём преуспевала Европа, так это в науках. Но опять же, европейская академическая наука была создана масонскими структурами не столько для поиска знания, сколько для его герметизации. Прикладные области научного знания работали, это так, они обслуживали развитие нарождающейся в Европе техники, но теоретические изыскания в европейской науке не поощрялись. Европейских академиков с самого начала зажали в рамки вульгарного материализма. По большому счёту, и современная наша наука мается в тех же рамках. В России подобной науки не было, но вполне могла появиться иная, без рамок грубого материализма и ложного представления о прошлом. Просто не пришло время. Хоть в России академической науки и не было, по-настоящему образованных людей было немало. Дело в том, что традиция церкви Сергия Радонежского до конца искоренена не была, и в некоторых удалённых монастырях продолжали сохраняться книги с древним забытым знанием. Этими книгами интересовались не только монахи, но и некоторые светские люди, и вокруг хранилищ древней мудрости сложился круг нашего русского академического знания. Например, в монастырях Беломорья сохранились древние карты островов и морского дна, они были точнее западных. Сохранились чертежи древних русских кораблей и карбасов, а также знания о предсказании погоды и о причинах изменения морских течений. Именно туда, в Беломорье, и ездили учиться у русских и голландцы, и англичане. Это и понятно, потому что и у тех, и у других преобладали южные представления, и о кораблестроении, и о навигации. Как-то странно получалось: у поморов шить борта кораблей корнями вётлы учились голландцы и англичане, а уже у них, у голландцев и англичан, учился строить корабли Пётр I. Кстати, ни голландцы, ни англичане так такую технологию и не освоили. По этой причине высокие широты были освоены не ими, а нашими соотечественниками.
Но всё, о чём мы написали выше, царь Пётр, по известным причинам, не знал. Он с детства был взят под опеку масонского ордена и поэтому смотрел на вверенную ему Богом страну глазами адептов тайного общества. Орден растил русского царя для решения четырёх задач. Первой задачей, о ней мы уже сказали, было приструнить Швецию. Второй построить для потомков генуэзских и венецианских купцов удобные торговые фактории в Прибалтике. Третья задача – построение на руинах древнего Орианского города в устье реки Невы новой столицы России для того, чтобы скрыть под видимостью современных соборов (Исакиевского собора и Казанского собора) от общества многотысячелетние развалины[13], а также остатки древних храмов. Четвёртой задачей, очень важной и нужной для Запада, являлся ещё один раскол русского общества, его можно было организовать с помощью насильно навязанного алгоритма чуждой русскому духу культуры. Понятно, что крестьянство, живущее но своему традиционному укладу, всё ненужное, и к тому же насильно навязываемое, отметёт. На заморские ценности может клюнуть только слой высшего общества. В основном те, которые в силу своей службы, связаны с Европейским Западом. На таких людей и была сделана ставка проектировщиками. Будучи великолепными психологами, они хорошо знали – признаком той или иной национальности является не столько генетика, сколько следование определённой культуре. Если немца или китайца воспитать в ценностном поле арабской культуры, то воспитается самый настоящий араб. Следовательно, люди с другими культурными ценностями его будут раздражать. Вот почему по приказу своих масонских хозяев Пётр I, вернувшись из-за границы, где он постигал культурные ценности Европейского Запада, занялся насильственным навязыванием этих ценностей своей элите. До него не доходило, что этим он собственными руками творит на родной земле ещё один раскол. Его отец с помощью закона организовал в русском обществе раскол религиозный. Пётр же продолжил традицию раскола по линии культурного наследия. В результате такой реформы резко изменилось сознание царского окружения. Все эти Меньшиковы, Апраксины, Ржевские, Толстые и многие другие, напялив на себя западные подштанники, чулки и камзолы, стали смотреть на простой народ как на отсталую полудикую свору варваров. Этого как раз и добивались проектировщики. От заболевшей западными ценностями петровской элиты заразились и остальные русские дворяне. Лезвие социального раскола в очередной раз рассекло российское общество. Если в допетровские времена русские люди смотрели на немцев, австрийцев, голландцев и других представителей западной цивилизации со снисходительной жалостью, то с подачи русскою царя-масона в России всё изменилось до наоборот. На гигантских её просторах вспыхнула отвратительная психическая болезнь, имя которой – чужебесие. В XVIII веке она поразила психику верхов, и в начале XIX века стала проникать в массы.
Что такое чужебесие? Преклонение перед всем иностранным. Европу стали называть не иначе, как «просвещённой», а Россию «отсталой и дикой». Теперь читатель понимает, откуда пошло у нас преклонение перед всем закордонным – с лёгкой руки третьего из Романовых. Теперь дворяне почитатели всего западного смотрели на свой народ как на что-то нелепое и недоразвитое, себя же превозносили. Вот когда родилась поговорка «о подлом русском народе». Если же граждане страны в глазах элиты превратились в скопище дикарей, то какое может быть снисхождение? Пусть они мрут, как мухи, на непосильной работе или на войне. Как говорили в те времена: «бабы рожать ещё не разучились, нарожают ещё». Получилось так, что новая петровская элита стала вести себя на своей родной земле, как на завоёванной. Для неё всё европейское стало близким и понятным, а своё кровное – чужим и диким. Дошло до того, что послепетровские дворяне стали стесняться знания своего же родного языка, своей русской азбуки, не говоря уж о нашей национальной культуре.
А теперь вопрос: для чего нужен был проектировщикам такой вот раскол русского общества? Чтобы без труда присоединить громадную империю к будущему Европейскому Союзу. Мы не оговорились, именно к будущему Европейскому Союзу. Потому что, несмотря на внутренние разногласия и войны, глобализаторы ещё со времён Римской империи рассматривали Европу как единое целое. Близки к объединению Европы были уже тамплиеры, просто они занялись этим делом, игнорируя закон времени, потому Ватикан и дал команду Филиппу Красивому и другим монархам от них избавиться. В петровские времена Германия и Голландия считались эталонными в культурном и научном отношении европейскими странами. Поэтому русские дворяне больше копировали их культуру и говорили на немецком языке. Но со временем русская элита стала предпочитать всё французское. Историки объясняют такой феномен французской культуры резким подъёмом по сравнению с другими европейскими государствами. Но тогда почему ровно через 100 лет именно Франция объединила под своим началом всю континентальную Европу и двинула её на Россию? Странное совпадение. Как мы уже знаем, совпадений и случайностей в последовательной событийной мозаике природой не предусмотрено. Какой из всего вышеизложенного следует вывод?
Намеренный раскол русского общества на рабов и господ был затеян с целью более простого захвата нашей страны силами объединённой Европы. Проектировщики из Ватикана были уверены, что прозападно воспитанная русская элита в случае нападения на Россию какой-либо из западных держав, не задумываясь, предаст интересы своего полудикого дремучего народа и перейдёт на сторону завоевателей. Для этого её столько лет и «окультуривали». Вбивали в голову, что русские безнадёжны, и что их может спасти только продвинутый Запад. Поэтому, чем скорее Россия станет частью европейской цивилизации, тем лучше. Можно себе представить, какое было разочарование у ватиканских стратегов, когда войска Наполеона Бонапарта вторглись в пределы нашей Родины! Вместо того, чтобы перейти на сторону императора объединённой Европы и помочь ему в присоединении своего народа к просветлённой Франции, российская элита вдруг вспомнила о своих русских корнях. Многие дворяне знали свой родной язык хуже французского, некоторые вообще его не знали, но это им не мешало отчаянно защищать родную землю. И Наполеон, и те, кто его поставил во главе тогдашнего Евросоюза, такого развития событий не ожидали. Тогда и появилось на Западе мнение, что русские – непредсказуемы. От них ожидают одно, а они ведут себя совсем иначе. После войны 1812 года, Запад полностью разочаровался в России, особенно в русской элите. Это и понятно, она не оправдала ожиданий.
Но мы коснулись одной стороны проекта. Здесь деятелям из Ватикана явно не повезло. Но если взять другую сторону, то она прошла так, как они хотели. Мы имеем в виду уничтожение царём Петром Алексеевичем последних поселений ведических русов в Сибири.
