Деметрий II правил двадцать лет — с 145 по 125 год до н. э. Но продолжительность его царствования обманчива: половина этого срока прошла в плену, а другая половина была потрачена на борьбу с узурпаторами. Это наглядно продемонстрировало, в каком неразрешимо трудном положении оказалась селевкидская монархия. Деметрию пришлось прежде всего вести переговоры с евреями и подтвердить привилегии, данные его предшественниками Ионафану, и даже расширить их. Но в 144 году до н. э. против Деметрия восстал один из его военачальников — Диодот, который провозгласил сына Баласа, младенца Антиоха, Антиохом VI, и был поддержан большей частью Сирии. Диодот вскоре убил юного Антиоха и назвал себя царем Трифоном. Он в течение нескольких лет вел переговоры с Ионафаном, прежде чем победить и уничтожить его. Он даже чеканил свою монету, в легенде которой значился как «самодержец», автократор. Деметрий не успел сам наказать этого узурпатора: его присутствие было необходимо на востоке империи, где аршакидский монарх Митридат I, правивший Парфией с 171 года до н. э., приумножал свои завоевания. Около 150 года до н. э., после смерти Эвкратида Бактрийского, парфяне заняли все его владения, кроме Бактрии, затем двинулись в Иран, захватив Мидию, и, наконец, проникли в Месопотамию: Митридат взял себе титул «царя царей», возродив ахеменидскую традицию, и начал выпускать монеты в своей новой империи. Селевкид не мог игнорировать этот усиливающийся натиск. Он начал ответное наступление в 141 году до н. э., но после первых успехов был разбит и пленен Митридатом, который, однако, обошелся с ним великодушно и уважительно. Вскоре победитель умер, но он создал великое государство и нанес Селевкидской империи непоправимый удар: Месопотамия, бывшая сердцем империй Александра и Селевка Никатора, стала парфянской провинцией, а вторая столица Селевкидов — Селевкия на Тигре — была ими потеряна. Конечно, новые правители страны не стремились изжить следы греко-македонского присутствия: Митридат показал себя либералом и филэллином и добавил к своему персидскому имени эллинские эпитеты, которые появились на его монетах. Но было ясно, что парфянская экспансия не завершена, и, ограниченная теперь практически одной Сирией, Селевкидская империя, должна была теперь постоянно быть готова отразить опасность с востока; римляне позже узнают то же на собственном опыте.
Младший брат Деметрия И, узнав о пленении своего брата, тут же поспешил в Антиохию, призванный своей невесткой Клеопатрой Теей, и женился на ней, взяв себе титул царя и имя Антиоха VII. Его первоочередной задачей стало победить Трифона, и тот, попав в плен в 137 году до н. э., покончил с собой. Антиох VII тоже установил отношения с евреями. Брат Ионафана, Симон, хотя и был сторонником законной селевкидской монархии после убийства его брата Трифоном, придерживался независимой традиции своего рода Хасмонеев (от названия места, откуда происходили Маккавеи): хасмонейская эпоха, начавшаяся с 143–142 годов до н. э., свидетельствует о желании установить отныне политическую целостность. Когда Симон погиб в результате семейной распри, его сын Иоанн Гиркан стал первосвященником. Антиох воспользовался этой драмой, чтобы осадить Иерусалим, но ограничился требованием дани и предоставления заложников (131), не устраивая религиозных гонений. После этого царь выступил против Парфии, отвоевал часть Ирана, но в конце концов был разбит в 129 году до н. э. и погиб в сражении. Можно было предположить, что оставшаяся Селевкидская империя рухнет под парфянским натиском. Но наследнику Митридата, Фраату И, пришлось защищать свое собственное царство от нападения варваров-скифов, тахаров, завладевших Бактрией, и саков. Это варварское нашествие, стоившее Фраату II жизни, спасло греческую Сирию. Однако отныне вся внутренняя Азия, от Согдианы до Персидского залива и от Инда до Евфрата, окончательно перестала быть эллинской: от завоеваний Александра спустя два столетия осталось лишь воспоминание. Только один индогреческий царь Пенджаба, находящийся в окружении индийских правителей и носивший эллинистическое имя Менандр, оставался живым свидетельством македонской эпопеи.
Во время похода Антиоха VII Фраат освободил Деметрия II, который вернулся в Сирию после десятилетнего отсутствия. Смерть его брата позволила ему вновь обрести свое царство, искалеченное и ослабленное тенденциями к местной автономии, которые обозначились тогда в сирийских полисах, и окончательным утверждением еврейской независимости с Иоанном Гирканом, который еще больше расширил границы нового государства. Брошенный своей супругой Клеопатрой Теей, Деметрий поддался призывам своей тещи Клеопатры II, царицы Египта, которую ее муж и брат Птолемей VIII осадил в Александрии, но он не смог ее освободить. Чтобы отомстить за эту попытку вмешательства, Птолемей поддержал действия нового узурпатора — Александра II Сабина, который объявил себя приемным сыном Антиоха VII. Непостоянное население Антиохии благосклонно встретило вновь прибывшего, тогда как Деметрий скитался по Сирии, потом попал в плен у Тира и был убит в 126 или 125 году до н. э. Этим прискорбным событием завершилось царствование последнего Селевкида, действительно пытавшегося сохранить свое государство и быть достойным царем. На него давил тройной груз династических раздоров, непокорности полисов и народов и, наконец, растущей угрозы со стороны Парфии. Эти же факторы продолжали действовать после его смерти, и история Селевкидов стала отныне всего лишь продолжением раздоров, крушений и преступлений.
* * *
В это же время в обстановке менее драматической и менее мрачной закончило свое существование недолговечное и блистательное Пергамское царство. Эвмен II хозяйничал в Малой Азии под присмотром Рима, поживившись за счет селевкидской монархии после Апамейского мира. Однако его отношения с Римом начали портиться после сражения при Пидне: стало очевидно, что военная помощь Рима недостаточна, а с другой стороны, сенат начал в какой-то степени опасаться возрастающего пергамского могущества. Другие анатолийские монархи снискали большее расположение, правда ценой унизительной покорности: Прусий II Вифинский, рассказывает Полибий, прибыв в Рим в 166 году до н. э., явился в курию, где заседал сенат, одетый как вольноотпущенник и простерся ниц перед входом в здание, чтобы поцеловать порог. Эвмен II, не будучи столь раболепным, держал должную дистанцию и в 166 году до н. э. не задумываясь начал военные действия против наступления галатов, когда счел это уместным, не спросив позволения у Рима, чем заслужил благодарность греков Азии, спасенных им от этой страшной опасности. На протяжении нескольких лет празднества в честь Афины Никефорос («дающей победу»), устраиваемые в Пергаме в храме богини — покровительницы полиса, поддерживал престиж династии Атталидов. Эвмен широко пользовался этим и, как и его предшественники, демонстрировал свою щедрость пожертвованиями великим храмам греческого мира: до нас дошло множество надписей, свидетельствующих об этом.
Когда он умер в 159 году до н. э., его брат Аттал, долгое время совместно с Эвменом осуществлявший управление делами, беспрепятственно наследовал ему и продолжил его политику. Несмотря на свой солидный возраст (ему было больше шестидесяти), он царствовал двадцать лет, поддерживая процветание государства: он оставался в хороших отношениях с Римом и благодаря его помощи одержал верх в войне с Прусием II Вифинским, которая закончилась в 154 году до н. э. Чуть позже, когда между Прусием и его сыном Никомедом возникли непримиримые разногласия, Аттал взял сторону Никомеда, который возглавил Вифинское царство после убийства своего отца в 149 году до н. э. Как и Эвмен, Аттал следил за воинственными галатами, хотя и не участвовал в крупных военных действиях, и он воевал с фракийцами, что позволило ему немного расширить свои владения по ту сторону Черноморских проливов. Скончавшись в преклонном возрасте, в 139–138 годах до н. э., он оставил своему наследнику Атталу III, бывшему его племянником и сыном Эвмена II, процветающее, богатое государство, которое считалось самым сильным в Малой Азии, находилось в хороших отношениях с другими государствами региона — Вифинией, Понтом, Каппадокией, которое опасались галаты, уважали независимые греческие полисы и, наконец, которое пользовалось расположением Рима. И тем не менее это государство, единственное в то время в эллинистическом мире казавшееся крепким, было уничтожено всего одним волевым решением одного человека — царя, который завещал его римскому народу. Странное, но имеющее важные последствия решение: именно благодаря ему впервые установилось постоянное присутствие Рима в Азии. Подобный прецедент с передачей наследия уже имел место: двадцатью годами ранее Птолемей VIII, называемый Юным (Неос), правитель Кирены, опубликовал завещание, по которому, в случае если он умрет без наследника, его ливийские владения должны будут перейти к римлянам. Но обстоятельства не позволили вступить в действие этому решению. Возможно, Аттала вдохновил этот документ, который был специально обнародован в Кирене, чтобы подстраховать его составителя. Во всяком случае, пергамский царь принял те же меры, что и царь Кирены, и его преждевременная смерть, постигшая его в 133 году до н. э., после пяти лет царствования, моментально обернулась большой выгодой для Рима.
