Начнем с той, которая кажется наиболее вероятной. Кажется, Лаэрт определен в прозе достаточно точно. Характеристика, данная ему Офелией, представляет собой перечень конкретных признаков. По ее словам Лаэрт – фальшивый Стюарт, укравший дочь своего хозяина, человек, склонный к гомосексуализму, носящий траву руту как геральдический знак.
На первый взгляд, этого более чем достаточно, чтобы соединить Лаэрта с графом Ратлендом. Имена типа и прототипа анаграмматически схожи – Laertes и Rutland; в первой редакции его имя Leartes (искусник) – а Ратленд был Master of Art (магистр искусств) двух университетов. Граф имел склонность к гомосексуализму и страдал от приобретенного сифилиса; он был назначен Управляющим Шервудского леса (Steward of Sherwood Forest).
Кстати, слова Офелии про фальшивого Стюарта (false Steward) А. Смирнов комментирует в шекспировском 8-томнике так: «Это лживый дворецкий...» – намек на какую-то балладу». На самом деле Офелия вспоминает о том, как началась династия Стюартов. В XIV веке в Шотландии правили Брюсы (BRAOSE, BREAUX, или BRUS – почти BRASSE!), и последним королем этой династии стал Давид II, сын Роберта I. Дочь Роберта Маргери вышла замуж за Уолтера Стюарта, 6-го Высшего Блюстителя Шотландии (Walter the Stewart, 6th High Steward of Scotland) – должность была такая, постепенно ставшая фамилией, поскольку передавалась по наследству. Именно сын Уолтера Стюарта и Маргери Брюс стал после смерти Давида II в 1371 году королем Шотландии Робертом II Стюартом.
Титул графа Rutland (какова бы ни была его истинная этимология) может быть представлен как земля руты (Ruta + land), и, наконец, граф женился на Елизавете Сидни, дочери Филипа Сидни и Фрэнсис Уолсингем и падчерице Роберта Эссекса. Филипа многие называют тайным сыном Елизаветы от испанского короля, который и стал его крестным отцом (между прочим, портретное сходство Филипа Сидни и Елизаветы Тюдор поразительное). К этой женитьбе относятся слова Офелии о геральдической траве руте – «для тебя и немного для меня» – Елизавета Сидни стала графиней Ратленд осенью 1599 года. Нелишне добавить, что Ратленд свидетельствовал в суде (triall) против Эссекса, и поединок Гамлет-Лаэрт, на который вызывает Гамлета Острик, есть отголосок этого суда и предательства (тот самый отравленный клинок Лаэрта).
Графа Ратленда некоторые исследователи считают не только кандидатом в Шекспиры, но и сыном королевы Елизаветы. За участие в восстании Эссекса он не был сурово наказан. Именно о королевском прощении сына престола, который в воскресенье 8 февраля шел вместе с Эссексом, могут говорить слова о Прощеном Воскресении.
Теперь к Лаэрту-Ратленду можно притянуть за уши и таинственного эпизодического Клавдио, который отдает фальшивые письма слуге для вручения их королю и королеве. Вот здесь нам и пригодится эта латинская хромота имени – у графа Ратленда были больные ноги (похоже, в те суровые времена хромали все)…
Но тут мы углубляемся даже не в область догадок, а просто в игру смыслов и ассоциаций, не имеющих ничего общего с расследованием. Достаточно сопоставить год рождения Роджера Мэннерса – 1576 год, и тот факт, что его предполагаемой матери в том году исполнилось 43 года – возраст для тех времен далеко не репродуктивный. (Ратленду вообще «не повезло» с рождением – и в Шекспиры он явно опоздал, как ни стараются доказать его авторство приверженцы версии Шекспир = Ратленд). С другой стороны, Ратленд (как Эссекс и Саутгемптон) после смерти отца находился под опекой Уильяма Сэсила, и это вполне можно считать условным отцовством «короля» Клавдия.
Отнюдь не хочу делать вид, что с Ратлендом-Лаэртом все ясно. Это правдоподобие, но вряд ли правда. Есть иной вариант, который мы рассмотрим чуть позже.
Что касается Офелии, то отношение автора к данному персонажу не очень хорошее. Это отражено даже в имени. Можно построить еще одну этимологическую конструкцию: Ophelia = Op(e) + Helios – открытая Солнцу. Но есть еще два варианта происхождения Ofelia, Ophelia: либо от offal (с XIV в.) – отбросы, либо от ophello – накопление, выгода. Второй вариант более достоверен, ведь сама Офелия укоряет себя за жадность, говоря о дочери хлебника, превращенной в сову. И, действительно, судя по обвинениям Гамлета, она лишилась девственности в обмен на обещания королевского отпрыска жениться на ней.
Можно согласиться с распространенным мнением, что имя Офелии позаимствовано из популярного в Англии пасторального романа итальянского писателя конца XV в. Саннадзаро «Аркадия», где его носит влюбленная пастушка Ofelia. По «совпадению» отец Елизаветы, воин и поэт Филип Сидни, не только был автором романа «Аркадия» (или «Аркадия графини Пембрук»), но и носил гордое прозвище Орфей. Роман Сидни «Аркадия» одноименный с романом Саннадзаро – самый сильный аргумент в пользу того, что Офелия-Елизавета получила свое имя от саннадзаровской пастушки.
«Утопление» Офелии в стихотворной части – еще одно иносказательное сообщение о соответствии Офелии и Елизаветы Сидни.
Деревом-символом Орфея считается ива. Ивами поросли берега реки Геликон, текущей вокруг Парнаса, и таким образом, ручей, в который смотрелись ивы, и в котором «утонула» Офелия, напевая свои песенки, есть копия Геликона. Вполне возможно, что Шекспир здесь говорит о претензиях Елизаветы Сидни на поэтическую преемственность (см. И. Гилилов, «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса») и о ее неудаче на этом поприще. Вспомним и то, что по одному из вариантов мифа об Орфее (Овидий Meтaм. XII), певец был растерзан менадами за его отрицательное отношение к культу Вакха. Голова Орфея доплыла до острова Лесбос, (дочь Елизавету поэты звали Лесбией) где и была захоронена. Голова продолжала пророчествовать из-под земли до тех пор, пока сам Аполлон не попросил ее замолчать, чтобы не мешать пророчествам Пифии. (Так и тянет провести параллель с обстоятельствами смерти и похорон Филипа Сидни, которые состоялись 8 февраля 1587 года, в день казни Марии Стюарт, и отличались невероятной пышностью. По официальной версии он умер 17 октября в Нидерландах от раны, полученной в бою, – почти за четыре месяца до 8 февраля!).
Орфей был первым смертным, вернувшимся из царства Аида – на этом возвращении во многом и основывались орфические ритуалы очищения души и возрождения к новой жизни. Еще одна историческая справка: реальным, а не мифическим автором орфических стихотворений считался поэт Ономакрит, живший в Афинах в правление уже знакомого Писистрата с его копьеносцами (spear) и с его рапсодами, переписывающими Гомера. Вообще, тема семейства Сидни-Пембруков-Ратлендов, и его отношения к шекспировскому проекту очень обширна, и требует отдельной большой работы, но сейчас мы не можем уделить этому достаточно внимания.
У читателя может возникнуть вопрос – отчего же отчим Гамлет ведет со своей приемной дочерью Офелией откровенно эротические разговоры? На это трудно ответить, оставаясь в рамках общепринятой морали. В те времена приемные дети вовсе не обязательно воспитывались приемными родителями. Сам Эссекс после смерти отца и при живой матери был отдан под опеку лорда Берли и жил в семействе опекуна какое-то время. Известно, что его юную падчерицу Елизавету после смерти ее отца воспитывала тетка Мэри Сидни-Пембрук, и нельзя с уверенностью утверждать, какие отношения были между девушкой и красавцем Эссексом – дочерне-отцовские или женско-мужские (пусть и платонические). Также известно, например, что отчим юной Елизаветы Тюдор адмирал Томас Сеймур питал к 13-летней падчерице далеко не отцовские чувства, и падчеридца не отказывалась от ухаживаний отчима, заставляя ревновать мачеху.
Если нас смущают эротические разговоры, то почему не смущает обещание Гамлета в случае женитьбы Офелии дать ей в приданое свое проклятие? Строго говоря, приданое мог дать либо отец, либо отчим, либо старший брат, либо опекун – лицо, ответственное за материальное положение юной Офелии.
В дополнение ко всему вспомним о наставничестве Горацио – в нем нет ничего удивительного, ведь к Елизавете Сидни сватался в свое время горбун Роберт Сэсил. Но в каких отношениях были дочь поэта и госсекретарь – История умалчивает.
VIII. ДЖОНСОН, КОТОРЫЙ МНОГО ЗНАЛ
Несмотря на все доводы, приведенные выше, что-то мешает нам принять уравнение Лаэрт и Офелия = граф и графиня Ратленды. Признаемся: наше доказательство имеет всего лишь две точки опоры – «титулообразующую» траву руту и пастушку Офелию. Остальное – догадки. Да и рута, откровенно говоря, слабое основание для категоричных выводов – Офелия приводит целый список трав, имеющих отношение к Лаэрту, и каждая из них может опровергнуть наше построение. Давайте вернемся к песням Офелии и поищем, нет ли более весомых аргументов в пользу выбранного уравнения? Вот, например, явные отсылы к балладам о Робине Гуде. Они подталкивают нас к очередной тропинке интертекстового лабиринта, и, значит, мы просто обязаны наведаться в легендарный Шервудский лес. К этому нас принуждает и звание графа Ратленда – Steward of Sherwood Forest (Управляющий Шервудского леса), пожалованное ему королем Джеймсом сразу после смерти королевы Елизаветы. На этот раз нашим проводником будет младший современник Шекспира, поэт и драматург Бен Джонсон.
