Умирая, он оставил царство своему юному сыну Птолемею XIII, которому было всего десять лет, с тем чтобы он женился на своей старшей сестре Клеопатре VII, его семнадцатилетней дочери. Не многие женщины в истории настолько мифологизированы. Уже при ее жизни пропаганда Октавиана изображала ее развратным и порочным чудовищем, околдовывающим своей красотой, чтобы вершить свои черные дела, восточной чаровницей, отвращавшей римлян от своего долга, лишая их возможности противиться ей. Этот поверхностный и романтический образ и остался в представлении потомков. Изучим тексты и изображения, особенно прекрасный бюст из Шершелл, оставшийся от статуи, воздвигнутой ее дочерью — Клеопатрой Селеной, которая была женой мавританского царя Юбы II. Мы увидим лицо с крупными чертами, отражающими властность и холодное величие, с длинным орлиным носом, который указывает на природное достоинство и всегда подчеркивается в профилях на монетах. Ничего, что свидетельствовало бы об обольстительности царицы-соблазнительницы, regina meretrix[30], как о ней предпочитали говорить римские писатели. Она была не азиаткой и не египтянкой, а гречанкой, умной и утонченной, говорившей на нескольких языках, в том числе и на египетском, а ее чары, о которых бесспорно свидетельствовали ее победы, следует связать не столько с пленительным телом, умело украшенным роскошными и изысканными уборами, сколько с проницательным и живым умом или душевными качествами. Разумеется, она использовала свои женские хитрости с теми, от кого ждала защиты и поддержки. То, что она таким образом добилась этого как от Цезаря, обладавшего ясной головой, искушенного во всяческих соблазнах, но имевшего страстное сердце, так и от наивного Антония, великого воина, легко поддающегося обольщению и быстро воспламеняющегося, — доказывает, что она была способна пробуждать любовь. Только Октавиан — хладнокровный, хитроумный, бесстрастный — мог быть невосприимчив к ее очарованию. Сама она, как свидетельствует рассказ Плутарха, не была бесчувственной женщиной: в отношениях с Цезарем ее очаровывали его слава и талант; с Антонием, бывшим ее любовником и мужем, ее соединяла обоюдная страсть, которая была более безрассудна с его стороны, чем с ее, но глубину и искренность которой в достаточной степени доказывает их добровольная, не по-театральному трагическая смерть. Клеопатра стала последним представителем династии Лагидов, женщины которой отличались умом и страстностью, — достойный конец ее высокого предназначения.
Незадолго до смерти Авлета, в 53 году до н. э., на Ближнем Востоке произошло серьезное событие. Римлянин Красс, один из триумвиров, который вместе с Помпеем и Цезарем управлял тогда Республикой, в качестве проконсула прибыл в провинцию Сирию и неблагоразумно развязал там войну с парфянами. Во главе их в то время находился сильный правитель Ород. Он нанес Крассу, перешедшему через Евфрат, сокрушительное поражение при Каррах (в Месопотамии). Красс погиб в бою. Римлянам, отброшенным от границы, проходившей по Евфрату, теперь пришлось отказаться от дальнейшего продвижения: равновесие сил, которое признал Птолемей, было таким образом закреплено. Но смерть Красса, лишившая триумвират одного члена, наряду с другими причинами привела к столкновению Помпея и Цезаря, которое произошло несколько лет спустя, в 48 году до н. э., при Фарсале (в Фессалии) и стало триумфом Цезаря. Бежавший Помпей вспомнил о том, что лагидский Египет до его поражения предоставил ему корабли и что в 55 году до н. э. Авлет был восстановлен в своем царстве одним из его легатов. Помпей возымел надежду обрести там убежище и поправить свое положение. Он прибыл в Пелузий, находившийся на восточной границе Дельты, где юный Птолемей XIII, окруженный своими советниками Потином и Ахиллой, поскольку Клеопатра, рассорившись со своим младшим братом и супругом бежала в Келесирию и собрала там армию. Подстрекаемый своими советниками, Птолемей, стремясь заручиться благоволением победителя при Фарсале, счел необходимым для этого убить Помпея, после того как притворно пообещал ему убежище.
Цезарь несколько дней спустя прибыл в Александрию, где с болью и гневом принял от Птолемея странный подарок. Тогда же он получил еще один подарок, завернутый в ковер: это была царица собственной персоной, которая придумала этот авантюрный способ приблизиться к Цезарю, избежал шпионов своего брата и стражи римлянина. Это был выигрышный ход для Клеопатры, потому что Цезарь поддержал ее в конфликте с ее супругом. Но, подстрекаемое агентами царя, население Александрии восстало и окружило царский дворец. До марта 47 года до н. э. бушевала эта война в Александрии и закончилась, когда из Сирии прибыли резервные войска, чтобы освободить Цезаря. Птолемей XIII погиб при этом, Клеопатра тут же вышла замуж за своего второго брата — Птолемея XIV. Волнения в Александрии привели к невосполнимой для античной культуры потере — сгорела знаменитая Библиотека, единственное хранилище произведений греческой литературы и науки. Спасшись от мятежа, Цезарь и Клеопатра вместе отправились в Верхний Египет по Нилу, благодаря чему римлянин, как когда-то Сципион Эмилиан, увидел собственными глазами просторы страны и ее богатства. По возвращении Клеопатра и ее новый муж Птолемей XIV были утверждены в своем царском достоинстве, и Цезарь, прежде чем покинугь Египет, разместил там оккупационный корпус из нескольких легионов: под предлогом защиты лагидской монархии он, таким образом, укреплялся в Египте как в собственном владении. Вскоре после его отбытия Клеопатра родила сына Птолемея Цезаря, прозванного Цезарионом, который был признан своим отцом в Риме перед сенатом. Этот ребенок должен был позволить царице чувствовать при живом Цезаре тесную связь с диктатором.
Этот последний прибыл в Малую Азию, где Фарнак, вероломный сын Митридата, оставив свое Боспорское царство, пытался восстановить отцовские владения, отвоевав Понт. В июне 47 года до н. э. по спешно прибывший Цезарь одним-едннственным сражением разбил все надежды мятежного принца: именно после этой битвы он произнес знаменитую фразу: «Veni, vidi, vici». Вернувшись в Рим в октябре, он был встречен там Клеопатрой, которая жила на одной из его вилл до самой смерти диктатора. Там она держала целый двор, которым восторгались все, кто боялся и льстил Цезарю, пока тот между своими походами в Африку и Испанию завершал политическую и административную реорганизацию, которая подготовила трансформацию Республики в монархию. Покушение Брута и Кассия в мартовские иды (15 марта 44 года до н. э.) прервало этот процесс. Клеопатра в начавшейся сумятице, которая царила в Риме, охваченном гражданской войной, вернулась в Египет, избавилась от своего никчемного мужа и брата Птолемея XIV и стала править совместно со своим сыном Цезарионом: под именем Птолемея XV Цезаря он официально стал последним Лагидом, но, так же как и его дядя, он не имел реальной власти в управлении Египтом, которую полностью оставила за собой его мать. И с этой задачей явно справилась, насколько позволили обстоятельства. Несмотря на два серьезных неурожайных года, вызванных недостаточными разливами Нила (один между 50 и 48 годами до н. э., другой — в 42-м), несмотря на слабость местной администрации, несмотря на растущую инфляцию, о чем свидетельствуют нумизматические данные, царица сумела поддержать внутренний порядок и в египетских деревнях не происходило прежних возмущений. Бесспорно, это затишье следует приписать той заботе, которую эта государыня, первая из Лагидов, говорившая на местном языке, проявляла к своим египетским подданнам. Если ей было за что негодовать на греческое население Александрии, всегда готовое взбунтоваться, то она старалась предстать царицей фелахов: по крайней мере, формально она разделяла собственно египетские религиозные обряды по традиции древних фараонов. На глазах жрецов и верующих она совершала некоторые фараонские ритуалы, идентифицирующие правителя с великими местными божествами: так, например, родившийся Цезарион был уподоблен Хору и представлен как сын Цезаря-Амона и Клеопатры-Исиды. Это стремление выглядеть повелителем всего Египта проявилось у Клеопатры в еще большей степени, чем у ее предшественников, и объяснялось отчасти потерей монархией всех внешних владений. В любом случае, это было в духе традиции, установленной Александром Великим как преемником Ахеменидов.
Мы видели, какое влияние имел на средиземноморский мир греческий Восток в первые месяцы после смерти Цезаря. Два главных заговорщика, Брут и Кассий, бежали: один в Македонию, другой — в Сирию. В Азии они собрали средства и армию, обложив тяжелой данью провинции, свободные полисы и союзных правителей. Так что в конце концов во Фракии, при Филиппах, на Эгнатиевой дороге, в октябре 42 года до н. э. произошло решающее сражение между убийцами Цезаря и его мстителями. Когда поэт Гораций, сражавшийся на проигравшей стороне, вспоминает, что ему пришлось, спасая свою жизнь, позорно бросить щит, relicta non bene parmula, он не случайно воспроизводил слова Архилоха шестисотлетней давности: именно во Фракии древний паросский поэт вынужден был совершить такой же унизительный поступок[31]. Речь идет об оде Горация «К Помпею Вару».
