При Мутесе I в его владениях появились первые европейские путешественники и экспедиции. Сначала Буганду посетили Спик и Грант (1861), затем Стэнли (1875), которому мы обязаны подробным описанием государства Буганда. Появление этих предшественников империалистической экспансии европейских держав, предвещало упадок и гибель суверенной Буганды. Ее знать стала марионеткой в руках капиталистических держав, прежде всего Великобритании. При преемниках Мутесы I центральная власть ослабла из-за распрей и интриг между аристократами, воспринявшими от европейских миссионеров христианство, и придворной «мусульманской» партией (примечательно, что Мутеса I носил арабское платье и читал Коран).
Глава V
АФРИКА В XIX В.
(ДО БЕРЛИНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ 1884 г.)
В первой половине XIX в. изменился характер колониальных интересов капиталистических держав Европы. Стремительное развитие капитализма (промышленная революция) в Великобритании и в других европейских странах, в частности во Франции, снова вызвало споры между сторонниками и противниками колониальных захватов и усилило заинтересованность буржуазии в выгодной колониальной политике. В начале XIX в. закончился меркантилистский период развития капитализма, на сцену выступил промышленный капитализм, капитализм «свободной» конкуренции. Опираясь на свое промышленное превосходство, Великобритания первой устремилась к достижению первенства над другими государствами. Торговая и промышленная монополия позволили английской буржуазии занять в XIX в. ведущее положение и в деле колониальных захватов. По определению В. И. Ленина, «две крупные отличительные черты империализма имели место в Англии с половины XIX века: громадные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке»[83].
По формам и методам колониальных захватов и эксплуатации промышленный капитализм уже существенно отличался от капитализма мануфактурного и меркантилистского периодов. В Африке торговля такими типично «колониальными» товарами, как золото, слоновая кость, рабы, добывавшимися с помощью жульнических торговых договоров, дани, охоты за рабами, прямого ограбления жителей и т. д., все более отодвигалась на задний план, уступая место другим источникам прибыли. Еще в мануфактурный период колониалисты были заинтересованы в приобретении некоторых колониальных территорий, которые могли бы служить поставщиками сырья и рынками сбыта мануфактурных изделий. Возникновение крупной машинной промышленности увеличило потребность в легкодоступных природных и сырьевых ресурсах, продовольствии и предметах роскоши и в то же время толкало буржуазию к завоеванию новых рынков для сбыта промышленных товаров массового потребления. Торговля активизировалась, но характер ее стал иным. Приносимый ею доход по-прежнему составлял важнейшую долю колониальных прибылей. Прежде они поступали крупным монопольным торговым компаниям (Ост-Индской, Африканской и др.) и непосредственно феодально-абсолютистскому или раннекапиталистическому государству, и те обогащались за счет межконтинентальных операций.
Бурный рост промышленного капитализма, прежде всего в Англии, в первой половине XIX в. привел к постепенному отмиранию привилегий могущественных торговых компаний — они в организованном порядке приняли государственный характер — и запретительной колониальной системы. В XIX в. действовавшие в колониальных областях, в том числе и в Африке, английские, французские, бельгийские компании, а впоследствии и торговые компании бывших ганзейских городов[84] обеспечивали свои прибыли и зоны влияния уже благодаря собственной инициативе в рамках «свободной» капиталистической конкуренции. Только к концу этого периода, когда вступил в свои права империализм и начался переход к монополистическим формам колониальной эксплуатации, торговые компании накануне общего территориального раздела колоний снова получили, теперь, правда, на короткий срок, государственные привилегии.
Но наиболее важные изменения произошли в колониальной политике. Хотя внешне ее продолжали определять в основном круги фритредеров, фактически ее главной движущей силой стала промышленность наряду с торговым капиталом, и он все более попадал в зависимость от нее. Купец скатился на роль посредника промышленной буржуазии, а следовательно, был вынужден отдавать значительную часть извлекаемых дивидендов своим прямым или косвенным заказчикам. Чисто «меркантилистские» традиции колониальной торговли преобладали до 1870–1880 гг.
Усовершенствование транспортных средств и оружия открывало новые возможности для колониальных захватов. Изобретение парохода во много раз сократило продолжительность морских перевозок, и после 1812 г. Англия располагала большим количеством паровых судов, которые к тому же не зависели от пассатов. Строительство каналов и других гидротехнических сооружений, улучшение и упорядочение искусственных судоходных путей имели своим следствием ощутимый рост мировой торговли. Событием огромного международного значения, бесспорно, явилось открытие в 1869 г. Суэцкого канала. Путь из Англии или Нидерландов, который раньше вел вокруг мыса Доброй Надежды, сократился на 13 тысяч километров, следовательно, поездка на Дальний Восток или в Австралию требовала отныне на три недели меньше, чем прежде. С Суэцким каналом связано оживление торгово-политической деятельности колониальных держав на восточноафриканском побережье.
Необходимо упомянуть, что изобретение ружья, заряжающегося с казенной части, и игольчатого ружья значительно повысило эффективность ручного огнестрельного оружия. Игольчатое ружье позволяло быстро производить выстрел даже в сырость и дождь. Техническое превосходство европейцев над колониальными народами Азии и, главное, Африки увеличилось. С середины XIX в. появились военные корабли и броненосцы, приводившиеся в движение паровыми двигателями. Они применялись в гражданской войне между северными и южными штатами Северной Америки. Когда незадолго до конца века войска лорда Китченера поднялись вверх по течению Нила, их поддерживали с воды канонерки. Стало ясно, что достижения военной техники могут использоваться общественными силами, заинтересованными в колониальных захватах.
В это время усилился приток европейских поселенцев в области с хорошим климатом и благоприятными природными условиями. Обычно колонисты безжалостно сгоняли местное население с его исконных земель. Об этом говорят не только примеры из истории «каторжных» колоний Австралии и Новой Зеландии, но и страшное по своей жестокости внедрение голландских и английских поселенцев в Южную Африку.
Первое время территориальные захваты, переход от основания опорных пунктов к колонизации больших площадей, разбивка плантаций и разработка недр земли ограничивались немногими областями. Они послужили плацдармами для дальнейшего проникновения в Африку. Только в период перехода домонополистического капитализма к империализму, начавшийся в 1870–1880 гг., капиталистические державы смогли произвести в Африке полный территориальный раздел и захват колоний, уже давно осуществленный ими в других частях мира.
С конца XVIII в. внимание общественности было приковано к гуманным требованиям фритредеров запретить продажу невольников из Африки в Америку и отменить рабство вообще. Нет сомнений, однако, что за духовно-культурным гуманистическим фасадом движения аболиционистов против рабства скрывались экономические мотивы. Нарождавшийся промышленный капитализм больше не находил применения рабской форме эксплуатации. Рабский труд превратился в тормоз капиталистического развития. Передовая либеральная буржуазия неоднократно выступала с осуждением варварской торговли людьми, противоречащей идеалам Великой французской революции: свобода, равенство, братство. Когда в конце XVIII в. Уилберфорс и Гренвил Шарп при содействии методистской церкви основали аболиционистское движение, они были особенно горячо поддержаны частью английской буржуазии. Как справедливо отметил Ж. Сюрэ-Каналь, идеи аболиционистов отражали воззрения наиболее передового в экономическом отношении отряда промышленных капиталистов. Они наконец поняли, что не только работорговля, но и рабство несовместимы с применением более выгодного труда наемных рабочих.
Этому изменению в образе мыслей способствовали и многие другие обстоятельства. Прежде всего Великобритания, в свое время являвшаяся крупнейшим экспортером рабов, попыталась использовать борьбу за запрещение работорговли для того, чтобы добиться абсолютной торговой монополии. Отделение североамериканских колоний в 1783 г. нанесло тяжелый удар Великобритании, она стремилась в порядке ответной меры экономически ослабить южные районы отпавших владений. Большую роль сыграли также героические восстания негров на Антильских островах, в южных штатах Северной Америки, на сахарных, кофейных и хлопковых плантациях многих других стран, в том числе в 1791 г. в Сан-Доминго.
