Рудольф Арнхейм - В параболах солнечного света

Один из резчиков, изготовлявших буддистские фигурки, сказал, что они не имеют подписей, поскольку «скульптор не создает образы, а только понуждается творить их».

Традиционный японский сад обычно располагается в направлении слева — направо. Его восприятие начинается с главных предметов, находящихся слева, как например, с водопада или потока вода, двигающегося направо. Такую композицию называют «строгой», и она отличается от «вялой», в которой господствуют предметы, находящиеся справа. Но начало находится всегда слева. Подобным же образом в западной живописи вектор располагается слева направо.

Я заметил, что древние японцы читали картины так же, как и мы, слева направо. Об этом свидетельствует живопись в монастыре Тамамуши-но-ягши. На небольшой панели изображены три сцены. Слева Сакьямуни снимает одежду на небольшой платформе. Затем справа изображается, как он прыгает в тигровую нору. И последняя сцена справа показывает, как тигрица и ее голодные щенки поедают тело Сакьямуни, который приносит тиграм в жертву свою жизнь.

Создавая фигуру из глины, скульптор лепит голову, нос, грудь и помещает их на торсе. Эти же элементы создает и резчик, который высвобождает их из материала. Лучшие скульптуры создаются с применением этих обоих методов.

Я был удивлен, узнав, что ирис выращивают в садах Саппаро как медицинскую растение. Мне сказали, что японские девушки кладут ирис в ванную, потому что это растение помогает увеличить грудь. Некоторые для этой цели кладут и длинные листья.

Книги были предметом поклонения, обладали магической силой. Даже в недалеком прошлом отцы учили своих детей подносить книгу ко лбу, прежде чем открыть ее. Обладание книгами считалось сокровищем и имели целебные свойства, а библиотеки были хранилищами священной силы. После Второй мировой войны началась новая эра, почитание книг сменилось «библиотечным обслуживанием».

Когда я был молод, я много ночей находился под пыткой ужасной истории, которую я прочитал в Германии в книге «Студенты в Оксфорде». В этом рассказе сумасшедший профессор, выведенный из себя тем, что студенты бросали о стенку свои ботинки, выследил их и убил. Очень часто по ночам я звал свою мать, чтобы она успокоила меня. Почему именно этот рассказ среди множества других рассказов об ужасах я читал в это время? Я вырос, стал профессором, который никому не угрожает убийством, разве что моим шумным соседям.

Я обнаружил дату, когда я впервые столкнулся с симптомами быстрого упадка восприятия. Каждую среду я слушал в доме моего приятеля хорошую камерную музыку — Бартока, Беховена, Гайдна. Публика, которая собиралась в этот день, состояла примерно из 20 человек. Это были студенты, пожилые женщины, американцы, европейцы. Когда начиналась играть, половина слушателей вставали, брали книги или журналы с полки и в течение всего вечера занимались чтением. Это делало концерт похожим на приемную зубного врача. Так музыка отдаляется от нас. Это было не слушание, а лишь посещение комнаты с приятным звучанием. Мой приятель назвал это «музыка как обои».

В позиции медитации руки Будды как бы бездеятельно смыкаются друг с другом, но на самом деле они создают замкнутую цепь скрытой циркуляции, по которой движется духовная энергия, исходящая из головы. Подобную версию представляют портретные фигуры Модильяни, у которых, кстати сказать, глаза часто лишены зрачков. У Будды глаза также не сфокусированы на каком-то внешнем предмете.

Наука означает понимание, а не «предвидение и контроль». Последнее — это результат американского прагматизма. Это предполагает, что раз Вы можете что-то предвидеть, Вы больше не нуждаетесь в понимании.

Гештальппсихолог Вольфганг Кёлер обратил внимание на гелиотропизм, свойственный подсолнечникам, когда он отказался разделять врожденные и унаследованные признаки в поведении. Никакой врожденный механизм, передаваемый генами, не заставляет цветок поворачивать голову к солнцу, а с другой стороны, и никто не обучал его это делать. Скорее, врожденная тенденция к уравновешиванию получаемой энергии заставляет цветок поворачивать голову в позицию, которая гарантирует симметричное распределение солнечной энергии по всем частям растения.

Наше время будет оцениваться будущими историками, если они вообще будут существовать, как последний вздох умирающей цивилизации. Они обнаружат, что все достижения наших ученых и художников — это замечательный продукт старческого духа. Мои собственные работы, аналитические и критические, вполне полезны для этих поздних умов.

Теория гештальта сталкивается с трудностью, когда она полагает, что научное описание гештальта не может быть адекватным, пока оно само не станет гештальтом. Этого критерия трудно достигнуть: человеческий ум производит гештальты посредством восприятия, а не рассуждения, которое всегда принимает форму системы понятий.

Бихевористская психология основывается на очевидном философском или социальном подходе. Она начинает свое исследование с другого человека, наблюдает скорее извне, чем сосредотачиваясь на себе. Ее ценности связаны с физическими действиями, а не с мыслями. В результате такой предвзятости совершенно не нужно следить за научными аргументами.

Иерархическая композиция в живописи исчезает с появлением демократического общества, представляющего интересы среднего класса. Координация как принцип социальных отношений предзнаменуется голландскими художниками, подобными Брейгелю. В эпоху французской и американской революций Хогарт наполняет свои картины существами, которые активно сражаются.

Простого равновесия недостаточно для достижения живописной композиции. Огромное количество картин соревнуются друг с другом только в одном — в балансе своих частей.

21 марта

Бывший студент великого немецкого историка Фридриха Майнеке рассказал мне, как его учитель впервые посетил Америку. «Это было настоящее событие», — сказал он. — Впервые в моей жизни я был за границей». Но студент помнил, что Майнеке был в Италии и он напомнил ему об этом. На это тот сказал: «Ну, Италия это еще не заграница. Это часть Римской империи».

Существует что-то общее между платонизмом и архетипами Юнга. В юнгианстве первичные матрицы лежат вне индивидуального мышления. И также, как и в платонизме все вещи являются подражанием неизменным идеям, так же и все понятия юнгианского ума определяются лежащими в их основе архетипами.

Сегодня я заметил первый симптом старения. Когда я стал разбирать мои старые записи и письма, они стали рассыпаться. Очевидно подобные же процессы происходят в моем мозгу и теле, сто сказывается на изменении характера, уменьшении силы. Но агония бумаги, которая для меня так много значила, является неоспоримым признаком старения.

С первого же дня кошка-мать хорошо знает своих котят. Они могут появиться неожиданно для нее, но она заботится о них, облизывает, как будто это ее собственное тело. Я читал о мудрости инстинкта, но каково видеть это все в действии!

Будучи единственным сыном и старшим ребенком в семье, я постоянно жил в окружении друзей. Немногие, кто враждовали со мной, были исключением. Поэтому главное допущение гештальттеории, что каждая динамическая целостность имеет тенденцию к оптимальной структуре, поддерживает мою веру в то, что каждый человек стремится к добру.

Когда я писал последние строки своей новой книги, огромная серая цапля опустилась на поверхность моря. Я окончил параграф и бросился на берег, но ее длинные ноги и изогнутая шея уже исчезли, подобно призраку, обещая долголетию моей книги.

Животные, которые стремятся избежать опасности, обычно имеют глаза на одной половине головы, тогда как у тех, кто нападают, глаза расположены фронтально. Это означает, что человек, у которого глаза расположены фронтально, инициативное существо, способное нападать.

Когда американец выходит из воды на берег к своему полотенцу, он говорит: «Я вошел», тогда как немец говорит: «Я вышел». Один говорит о береге, другой — о воде. Многие культурные противоположности, на которые указывают релятивисты, имеют не более глубокий смысл, чем этот.

Что представляет собой вертикальная гармония, которая была развита западной музыкой после Средневековья и которая, вероятно, исчезла сегодня из нашей музыкальной системы? В монодической музыке объект музыки взбирался вверх и падал вниз вдоль линии горизонта мелодии. Напротив, в гармонической музыке предмет музыки модифицировался внутри себя в процессе развития во времени. Эта музыка включала напряжение, диссонансы, созвучия, расслабления. Гармоническая музыка представляла постоянно меняющуюся тему. Простая идентичность заменялась инвариантностью, развитием. Это был постоянный процесс модификации. Эпоха наивной простоты уходила в прошлое.