Кампе отличался удивительным трудолюбием, мог работать семь дней в неделю по 15 часов. Твердый, безжалостный, педантичный, расчетливый, хитроумный — таким рисуют его мемуаристы, зачастую сравнивающие его с Одиссеем. Но он умел быть, если необходимо, обворожительным, обаятельным, щедрым.
Издание оппозиционных авторов облегчалось тем, что Гамбург считался вольным городом и исполнение постановлений Союзного сейма в Гамбурге было не столь обязательным. Трудно сказать, сочувствовал ли Кампе идеям издаваемых им книг или его интересовал только спрос на произведения немецких радикалов. Но несомненно, что Гейне был его любимым автором, хотя и не самым «доходным», — ведь книги Гейне запрещали распространять по всей Германии.
В парижских эмигрантских и немецких изданиях Гейне предлагали опубликовать отрывки из поэмы. Он категорически отказывался, стремясь к тому, чтобы поэма сразу целиком стала известна публике. Гейне был убежден, что книга будет иметь успех.
Узнав, что Кампе все-таки надеется провести ее через цензуру, в частности через знакомого цензора Зивекинга, Гейне пишет 3 мая: «Будь он даже моим родным отцом, он и то не смог бы дать разрешения напечатать поэму; к тому же она особенно оскорбительна для Пруссии и ее королей, и, следовательно, Зивекинг из государственных соображений и личных симпатий не мог бы отнестись ко мне снисходительно» (т. 10, с. 158).
Одно время у Гейне возник проект издать поэму в Швейцарии, но от этой идеи пришлось отказаться, и автор отправил рукопись своему издателю в мае 1844 года. Познакомившись с текстом «юмористического путевого эпоса», Кампе попросил смягчить ряд мест. Гейне пришлось пойти на уступки, в начале июня он многое вычеркнул, после чего, по его словам, «поэма стала совсем ручной» (т. 10, с. 160). И автор, и издатель понимали, что книга представляет огромный интерес для радикально настроенной немецкой публики. Если запрет на книгу не будет очень строгим, как надеялся Гейне, поэма «сможет конкурировать с „Книгой песен", и ее раскупят тысячи читателей, которых едва ли привлекла бы более безобидная книга лирики» (т. 10, с. 160–161).
В июле Гейне в Париже озабочен продвижением поэмы, а в сентябре он уже вновь приезжает в Гамбург, непосредственно следит за тем, как печатается «Зимняя сказка».
В конце сентября 1844 года в гамбургском издательстве «Гофман и Кампе» выходит книга Генриха Гейне «Новые стихотворения». Собственно «Новые стихотворения» занимают в книге семнадцать с половиной листов, девять листов отдано поэме «Германия. Зимняя сказка». Почему Гейне и его издатель включили столь самостоятельное произведение в поэтический сборник? В этом был определенный замысел. Гейне, как видно из его писем, был убежден, что никакая цензура поэму не пропустит. Но издания объемом свыше 20 печатных листов считались «научными», и власти относились к ним снисходительнее. Гейне во что бы то ни стало важно было довести объем книги до двадцати листов. Поэтому он и решил издать в первый раз поэму как часть «Новых стихотворений». Нейтральное название сборника также должно было обмануть бдительность цензора. Вместе с тем заглавие «Новые стихотворения» подсказывало читателю, что эти стихи написаны уже после «Книги песен» — самого известного сборника Гейне. Хитрость удалась, более того, почти одновременно с выходом «Новых стихотворений» Кампе выпускает поэму (теперь уже завизированную цензором!) отдельным оттиском.
Однако гамбургская цензура все-таки приложила руку к тексту поэмы, подвергнув ее правке и сокращениям. Прежде всего, цензор отредактировал «новую песнь, лучшую песнь» Гейне, которую поэт противопоставил «старой песне отречения» (глава I). Лозунг утопического социализма «Хотим мы счастливыми быть на земле!» остался, но после официальной правки он звучал так, будто относился не к сегодняшнему дню, а к грядущему тысячелетию. Разумеется, цензор не мог оставить без внимания угрозу поэта расправиться с ненавистной птицей — речь шла о прусском гербе, на котором изображен орел. Дабы не ссориться с прусской королевской властью, выкинули пять последних строф из III главы. Но в отдельном оттиске эти строфы удалось восстановить, и антимонархический выпад поэта прозвучал вполне недвусмысленно.
Но зато в отдельном выпуске поэмы цензор выкинул из XIX главы все, что касалось ганноверского короля Эрнста Августа. Цензор опасался конфликта с одним из ближайших соседей вольного города Гамбурга. Чиновники стремились сгладить антимонархические выступления поэта, не допустить оскорбления коронованных особ, как пребывающих на престоле, так и почивших. Поэтому для читателей первого издания поэмы оказались недоступными также стихи из IV главы поэмы, где Гейне предлагал в железные клетки мюнстерской башни засадить кое-кого из нынешних коронованных правителей. Но следы искажения текста были ясно видны. В верстке каждая глава начиналась с новой полосы, где помещалось три строфы, на всех следующих страницах (кроме последней) печаталось по четыре строфы. Пропуск строф по требованиям цензуры отмечался специальными значками. В итоге некоторые страницы «Новых стихотворений» несколько напоминали XII главу «Идей. Книги Ле Гран», которая состоит целиком из точек, обозначающих цензурное вмешательство. Не вымараны только слова «Немецкие цензоры» да еще, спустя несколько строк, состоящих из точек, слово «болваны». Но на самом-то деле цензоры вовсе не были глупцами и знали, что вычеркивать.
Издание «Новых стихотворений», как и отдельный выпуск, лишено каких бы то ни было украшений. Нет иллюстраций, на обложке скромный, традиционный для того времени орнамент из виньеток. Вся ударная сила книги заключалась в тексте, в слове поэта.
Для отдельного издания Гейне написал 17 сентября 1844 года предисловие, которое ныне печатается во всех изданиях поэмы и выражает авторскую позицию в политической и литературной борьбе. Но часть тиража уже была сброшюрована, и предисловие попало не во все экземпляры. Экземпляры с предисловием ценятся как раритеты. Для немецких читателей, живших во Франции, а в одном только Париже в ту пору проживало около 100 тысяч немцев, часть дополнительного тиража была напечатана в парижском отделении издательства.
Предприимчивый Кампе в начале ноября выпускает в свет второе издание «Новых стихотворений». Таким образом, общий тираж «Новых стихотворений» (включающих поэму) достиг более 3 тыс. экз. Отдельный оттиск был напечатан в количестве 2 тыс. экз. По тем временам тираж был очень внушительный, и он мгновенно разошелся.
Глава третья. Портрет Родины
Поэма «Германия. Зимняя сказка» рождалась как глубоко современное, более того — злободневное произведение. Поэту удалось выразить в ней необходимость исторических перемен. Но актуальность поэмы не отошла в прошлое вместе с эпохой 40-х годов прошлого века, поскольку она была освещена светом извечной человеческой проблематики. Оттого и сам Гейне предсказывал, что его поэма обретет ценность классической поэзии. Тайна бессмертия главной книги Гейне заключена в этой ее особенности. Показательно мнение А. М. Горького о слитности в подлинном искусстве вечного и сиюминутного: «Любовь [и] голод, смерть, насилие над личностью, пошлость и невежество — темы, как Вы знаете, лежащие в основе величайших произведений литературы и в то же время это ежедневные темы публицистики. (Дело таланта, дело художника взять тему так или иначе.) «Германия» Гейне — разве не художественна? А «Сказка о золотом петушке» — не тенденциозна?»{8} Гейне отдавал себе отчет и в художественном новаторстве своей поэмы. Он создавал совершенно новый жанр — путевые картины в стихах, и если путевые зарисовки сами по себе были не новы для Гейне, то в стихах… «Дьявольская разница», как заметил Пушкин о «Евгении Онегине» — романе в стихах. Необычны были для эпического жанра исповедальность и импровизационность, ставшие программными для «Зимней сказки». Эта поэма и о Германии, и о самом поэте, она отражает и глубинные раздумья поэта, и его сиюминутные наблюдения.
Трудно найти в немецкой поэзии более неканоническую поэму. Ее свободная форма полностью отвечала поэтическому сознанию Гейне, всегда бурно пульсирующему, склонному к игре, импровизации, иронии, пародированию и самопародированию. Стих поэмы — с его разговорными интонациями, ритмикой в духе народных баллад — прекрасно выражал раскованность мысли. Гейне сам назвал истоки жанровой специфики своей поэмы. Подзаголовок поэмы «Зимняя сказка» прямо указывает на одноименную пьесу Шекспира и в то же время соотносится с шекспировским же подзаголовком поэмы «Атта Тролль» — «Сон в летнюю ночь». «Германия» — вторая сказка в творчестве Гейне, но если первая — летняя — заставляет вспомнить веселую шекспировскую комедию, «Германия» — сказка иного рода. Она ближе к тем, о каких говорит шекспировский герой, юный сицилийский принц Мамиллий: «Зиме подходит грустная. Я знаю одну, про ведьм и духов»{9}.
