Только во времена Гете появился первый «серьезный опыт обстоятельного анализа» произведений античности (Винкельман, Лессинг). Г. Гердер «подытожил достижения» в области изучения античности, предложив вслед за Гиббоном идею полуторатысячелетнего упадка Римской империи (до 1453 года). А ведь, как мы теперь понимаем, вся «античность» с продолжившим ее «возрождением античности» протекала между IX и XVII веками.
Итак, сначала стараниями хронологов, а затем писателей и историков была создана античная история. Затем ее вдолбили в головы населения, слегка «замазав» трещины. Как их замазывали гуманисты, последователи скалигеровской версии, – пишет В. Кузищин в учебнике для студентов-историков:
«…Своего рода приемом работы были фальсификация и вымысел исторических фактов; прибегали к произвольным вставкам в текст античных авторов… Средневековые монахи… совершали ошибки, которые механически повторялись другими переписчиками… Перед гуманистами встала задача восстановления текста (без оригинала? – Авт.). Они выполняли ее по мере копирования рукописей и подготовки их к печати».
Из этого учебника следует, что авторы исторических текстов – заведомые фальсификаторы, а переписчики – ленивые, тупые, невнимательные монахи, и только «гуманисты» по наитию восстановили правду истории. Да, если так позволительно сказать, – «по наитию» работали историки во времена Скалигера, но так же работал и Георг Нибур (1776–1831) во времена Гете:
«… В случае недостаточности собранного материала, полученного из источников или путем сравнения (с чем?! – Авт.), Нибур считал возможным опираться на собственную интуицию историка, внутреннюю убежденность, которая не только перерабатывает факты, но как бы сама подсказывает их исследователю».
«Интуиция» и внутренняя убежденность чернокнижника далеко заведет! Казалось бы, совершенно невозможно, чтобы четвертый век наступил раньше третьего и писатель четвертого века, например Иероним Стридонский (ок. 347–420) не упоминал писателей недавнего для него прошлого, например Евсевия Кесарийского (ок. 263–339). Но случается и такое.
«Филология едва ли станет когда-нибудь «точной» наукой. Филолог, разумеется, не имеет права на культивирование субъективности; но он не может и оградить себя заранее от риска субъективности надежной стеной точных методов. Строгость и особая «точность» филологии состоят в постоянном нравственно-интеллектуальном усилии, преодолевающем произвол и высвобождающем возможности человеческого понимания», – пишет С. Аверинцев.
К сожалению, как раз собственный произвол и не удавалось обуздать историкам и литературоведам во всем обозримом прошлом. В результате историки запутали философов, объясняющих мир на основе исторических своих представлений, и наконец наступил момент, когда уже никто ничего не понимал. Оставалось или принять скалигеровский вариант истории на веру (что и произошло), но тогда история перестает быть наукой и превращается в разновидность религии, или отрицать эту историю. Теперь, когда традиционная история полностью владеет умами, чтобы отрицать ее, надо что-то предложить взамен. К сожалению, оставаясь в рамках скалигеровской версии, предложить нечего. Надо суметь встать НАД Скалигером и показать другим такую возможность. Но видит Бог, как трудно это сделать.
Монтескье написал в 1734 году «Рассуждения о причинах величия и упадка римлян», опираясь на труды Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Полибия, Плутарха, Тита Ливия, Тацита, Цицерона. Но определить, когда происходили описанные ими события, он не смог. Разнобой у этих авторов, а также у Орозия, Тацита, Светония, Плиния, Геродиана, Лампридия, Филасторгия и других он пытался объяснить их «принадлежностью к различным политическим партиям, различным религиям». Другой видный деятель эпохи Просвещения, Вольтер, писал об этих попытках так: «Я не менее сыт всеми книгами, в которых повторяются басни Геродота и подобных ему о древних монархиях Азии и об исчезнувших республиках».
Так Вольтер ставит под сомнение свидетельства всех античных авторов. Он больше доверяет неопровержимым памятникам, к которым относятся остатки городов, предметы материальной культуры, произведения искусства, и считает, что если только невозможно их обнаружить, можно привлекать письменные свидетельства.
В статье «История», написанной им для Энциклопедии Дидро и д’Аламбера, он высказал убеждение, что многие факты вымышлены хронистами, и современные люди не могут иметь объективного представления о событиях прошлого. Потому-то слишком много в мировой литературе несостыковок, анахронизмов.
Поговорим же подробнее о существующей в исторической науке проблеме средневековых анахронизмов. Думаем, ни один из серьезных историков не будет возражать против их изучения. И хотя только фиксировать наличие анахронизмов в исторических или литературных произведениях – занятие малоинтересное, ведь важно понять, как они возникают, объяснить закономерности их появления, – для начала просто покажем, как выглядят эти анахронизмы.
К примеру, Вергилий в «Божественной комедии» Данте говорит:
… Я от ломбардцев возвожу свой род,
И Мантуя была их краем милым.
Рожден sub Julio, хоть в поздний год
Я в Риме жил под Августовой сенью…
Итак, древний поэт, рожденный «под властью Цезаря», ведет свой род от средневекового народа ломбардцев. Уже странно.
У Низами в «Искендер-наме», вышедшей в 1486–1487 годах, есть глава «Поход Искендера на запад и посещение Каабы», из чего следует, что Искендер, – а так называли на Востоке Александра Македонского, – был мусульманином за 1000 лет до рождения основателя этой религии Мухаммеда. И у того же поэта в главе «Искендер вступает в борение с племенами русов» читаем:
Посреди вставали русы; сурова их дума:
Им, как видно, не любо владычество Рума!..
С мощью русов смешалась румийская сила,
Как на лике невесты бакан и белила.
Так Низами сообщает, что во времена Александра Македонского русские были под властью Румского султаната, хотя при традиционных датировках никаких русских не могло быть во времена Македонского, как не было еще и султаната. А персидский и таджикский поэт Джами (1414–1492) в «Книге мудрости Искендера», являющейся поэтическим ответом на «Искендер-наме», пишет:
Когда услышал это Файлакус,
Подвластным странам, – будь то Рум иль Рус,
Он имя Искендера объявил,
Венец и жезл царей ему вручил.
Из этого следует, что и Филипп Македонский (Файлакус), отец Александра Великого (Искендера), тоже знал и о Румском султанате в Турции, и о Руси. Возникает вопрос: или он знал об этих странах в IV веке до н. э., или сам жил в Средневековье, о котором и пишут оба автора этих поэм?
Нам скажут: чего же вы хотите от поэтов. Они все перепутали, потому что писали не историю народов, а историю «чувств».
Но анахронизмов немало не только у поэтов! К месту и не к месту упоминает античность известный историк искусства, архитектор и художник эпохи Возрождения Джорджо Вазари (1511–1574). Между очень отдаленными временами он зачастую не видит большой разницы. В частности пишет о том, что в античных крепостях предусматривали помещения для артиллерии.
И кстати о термине «античный». Ни в одном произведении XIII, XIV, начала XV веков не найдете вы слова «antico». Оно вошло в обиход только во второй половине XV века. Логично предположить, что его применяли к каким-то поделкам недавнего прошлого, имея в виду определенный временнуй рубеж. В языковой среде это в порядке вещей. Например произнося словосочетание «доперестроечные времена», мы понимаем, что речь идет о нескольких годах, предшествовавших приходу к власти Горбачева, а не об эпохе Ивана Грозного, например, хотя Иван тоже царствовал до Горбачева.
Сочинения флорентийца Дж. Вазари, по мнению искусствоведов и историков, наполнены «глупостями и небылицами», но ведь не только он считал Ливия и Саллюстия, Вергилия и Овидия жившими незадолго до изобретения книгопечатания. Цицерона тоже полагали средневековым автором. Вазари утверждает, что «старые» греки доделывали мозаики, начатые «древними» греками! О ком это?…
Причинами перемены древних греков на старых, а затем и на новых могли стать, во-первых, чума XIV века, ополовинившая население Европы, а во-вторых, колоссальное унижение христианского мира, потеря Царьграда в 1453 году. Шли войны с турками, а страдали как раз греки. Вот и рубеж для слова «antico». Мастера эпохи «Возрождения античности» прямо продолжали традиции художников-«антиков»:
«Художники эти, как лучшие и единственные в своей профессии, приглашались в Италию, куда вместе с мозаикой завезли и скульптуру и живопись в том виде, в каком они были им известны, и так они и обучали им итальянцев…»
