108
Gr., p. 442.
Gr., p. 442.
усовершенствовать человеческий разум (фр.).
ухудшить человеческий род (фр.).
сделать злым (фр.).
сделать общественным (фр.). J. J. Rousseau, Discours sur l'origine et les fondments de l'inegalite parmi les hommes in Oeuvres completes, vol. III (Ecrits politiques), Bernard Gagnebin et Marcel Raymond, eds. (Bib- liotheque de la Pleiade: Paris, 1964), p. 189.
тем, что есть среди людей лучшего и худшего (фр.).
Ibid. Note IX, p. 207–208.
Деррида (Gr, p. 236) цитирует «Рассуждение о возникновении неравенства»: «La langue de convention n'appartient qua l'homme. Voila pourquoi l'homme fait des progres, et pourquoi les animaux n'en font point (Язык условностей свойственен лишь человеку, вот почему человек прогресирует, а животное нет)». Руссо здесь отделяет человека от животного в терминах исторической изменчивости. «Soit en bien, soit en mal (будь то в хорошем, будь то в дурном)» указывает, что такие изменения морально амбивалентны, однако не указывает на последовательность движения. В «Рассуждении о политической экономии», или во второй части «Рассуждения о происхождении неравенства», между принципами закона и свободы, с одной стороны, и противоположным им неизбежным упадком политического порядка людей — с другой, имеет место диалектическое движение. Не говорится ни о какой последовательной смене прогрессивной модели развития на регрессивную.
Я имею в виду здесь то место, где речь идет о метафоре (Gr, p. 387–397). См. ниже, с. 133–135.
Jean Baptist Du Bos, Reflexions critiques sur la poesie et sur la peinture (Paris, 1740) vol. I, p. 435–436, 438.
Ibid. «Il n'y a de la verite dans une symphonie, composee pour imiter une temete, que lorsque le chant de la symphonie, son harmonie et son rhythme nous font entendre un bruit pareil au fracas que les vents font dans l'aire et au mugissement des flots qui s'entrechoquent, ou qui se brisent contre les rochers». (Du Bos, op. cit., p. 440). — В симфонии, сочиненной в подражание буре, не будет правды до тех пор, пока мелодия симфонии, гармония и ритм ее не дадут нам услышать шум, подобный тому грому, который производит в воздухе ветер, или рёву волн, которые сталкиваются друг с другом или бьются о скалы (фр.).
музыка живописует страсти (фр.).
поэзия подобна живописи (лат.).
J. J. Rousseau, Essai sur l'origine des Langues, texte reproduit d'aprns lndition A. Berlin de 1817 (Bibliothnque du Graphe: Paris, n.d.), p. 543. В дальнейшем эту работу будем обозначать как Essai.
Essai, р. 530–531.
Gr., pp. 289–290.
Он обходит их, следуя логике собственной аргументации, в соответствии с которой они либо излишни, либо прокомментированы в другом месте. Мои замечания должны расцениваться как самостоятельные и ответственные за собственные оплошности, возможно, не менее очевидные, чем пробелы в комментарии Деррида.
Essai, р. 535.
Как утверждает Деррида. Gr., p. 296.
Essai, p. 536
Ibid, р. 536.
«Живопись» здесь означает то общее предпочтение, которое в эстетических системах восемнадцатого века отдавали образу как присутствию. Не нужно говорить, что когда живопись понимается как вид искусства, иллюзия полноты может быть разрушена как в пластических искусствах, так и в музыке или поэзии; известно также, что в современных дискуссиях отчетливо возникает проблема нерепрезентативной живописи.
Essai, p. 536. См. также p. 537: «les oiseaux sifflent, l'homme seul chante…»
Essai, р. 537. Ср. высказывание о тишине у Дю Бо, op. cit., p. 447–448. Высказывание Руссо «une lecture egale et monotone a laquelle on s'endort (ровное монотонное чтение, от которого клонит в сон)» перекликается с тем, что говорит Дю Бо: «Un homme qui parle longtemps sur le meme ton, endort les autres… (человек, долго говорящий на одном тоне, наводит на других сон)». Возможно, Руссо здесь непосредственно откликается на высказывание Дю Бо, во всяком случае, их отправные точки очень близки. Однако Руссо имеет в виду не просто механический эффект, посредством которого музыка «подражает» тишине: он проводит различие между этим автоматическим действием и более тесной связью, существующей между музыкой и тишиной: «la musique agit plus intimement sur nous… (музыка воздействует на нас более интимным образом)». Последующая часть параграфа посвящена прояснению синестезии между музыкой и живописью, но ни слова больше не говорится об открывшемся парадоксе «музыки тишины».
«Musicienne du silence. (Исполнительница молчания)» — самая знаменитая строка Малларме («Святая»). Можно доказать, что Малларме в меньшей мере, чем Руссо, осознавал причастность этой строки к репрезентативной теории поэзии.
Ничтожность всего человеческого такова, что помимо самосущего Существа, нет ничего прекрасного, кроме того, чего нет вообще. (Rousseau, La Nouvelle Heloise, Pleade edition, Oeuvres completes, vol. II, p. 639).
Essai, р. 503.
Ibid, р. 503.
Ibid., р. 503 (примечание).
Начнем с того, что отстраним все факты (фр.).
В последней главе Essai, «Rapport des langues aux gouvernements», ясно обозначена эта отправная точка всего текста. То же самое, хотя в несколько более сложной форме, мы находим и в «Рассуждении о происхождении неравенства».
Этот пункт может быть разъяснен на языке самого «Рассуждения о происхождении неравенства», где элегические пассажи ассоциируются с обманчивым примитивизмом, который недвусмысленно обличается во всем тексте. (См., например, раздел на с. 133, начинающийся с выражения «Les temps dont je vais parler sont bien eloignes…»)
О том, что первоначальный язык должен был быть фигуральным (фр.).
прямой смысл… фигуральный смысл (фр.).
Gr., p. 389.
Ibid., р. 393. Приводимые на той же странице доводы, с помощью которых Деррида пытается показать приоритет страха как «более ранней страсти» над состраданием, перечеркивают мастерское наблюдение относительно природы сострадания как элемента дистанции и различия (Gr., p. 262). Различие между «passion» (страстью) и «besoin» (потребностью) не может быть проведено не в терминах начала, но — в терминах субстанции: субстанциальный референт потребности утрачивается в случае страсти.
Condillac, Essai sur l'origine des connaissances humaines, Part II, Section I (Del'origine et des progms du langage). Oeuvres (Paris, 1798), vol. I, p. 263.
Gr., p. 505.
Поскольку всякое чувство он передает образами, язык его всегда фигурален (фр.) — Rousseau, La Nouvelle Helo'ise, Pleiade edition, vol. II, p. 15.
Об аллегории Руссо см. также Paul de Man, «The Rhetoric of Temporality» in Interpretation: Theory and Practise, Charles Singletone, ed. (John Hopkins Press, 1969), p. 184–188.
Дискурсивный, критический или философский текст, в котором это происходит постредством открытого утверждения, следовательно, не более и не менее литературен, чем текст поэтический, избегающий прямых высказываний. Фактически границы часто размыты: логика многих философских текстов в значительной мере обусловлена последовательностью повествования и фигурами речи, в то время как поэзия изобилует утверждениями всеобщности. Критерий литературности зависит не от уровня дискурсивности, но от степени согласованной «риторичности» языка.
Неизвестно, согласился ли бы Деррида принять все последствия подобного изменения в исторической периодизации — такие, к примеру, как возможность однозначно утвердительного ответа на вопрос, заданный со ссылкой на Леви-Стросса: «Accorder en soi Rousseau, Marx et Freud est une tache difficile. Les accorder entre eux, dans la rigueur systematique concept, est-ce possible? (Усмотреть у Руссо, Маркса и Фрейда внутреннюю согласованность — задача трудная. Согласовать их между собой, с систематической концептуальной строгостью — возможно ли это?)» (Gr., p. 173.)
Gr., p. 297. «Метафизическое» здесь означает, в хайдеггеровском постницшевском смысле, эпоху, в которой остается непродуманным (ungedacht) онтологическое различие между бытием и сущим (Sein и Seiendes). Деррида усиливает это онтологическое различие, отличая язык-голос от языка-знака.
