романтизму.
Определенным аналогом лингвистического явления дейксиса в терминах литературоведения выступает уже классическое понятие «лирического я» (и его синонимы «лирический герой», «образ автора»). Специфика именно поэтической субъективности была резюмирована в этих терминах Л. Я. Гинзбург:
Специфика лирики в том, что человек присутствует в ней не только как автор, не только как объект изображения, но и как его субъект, включенный в эстетическую структуру произведения в качестве действенного ее элемента. При этом прямой разговор от имени лирического я нимало не обязателен. Авторский монолог – это лишь предельная лирическая форма [Гинзбург 1997: 10].
Литературоведы продуктивно изучают различные формы присутствия субъекта в литературном произведении на уровне соотношения «автор – герой – читатель». Между тем случаи исследования языковых способов конструирования субъекта немногочисленны. Немногие обращения к интересующей нас теме, естественно, базируются на общелингвистических постулатах перформативной парадигмы.
К примеру, о функциях шифтеров в поэтическом языке высказывался Вяч. Вс. Иванов, приводя случаи дейктического выражения категории «определенности – неопределенности». Он же отмечал возросшую роль дейксиса в поэзии ХХ века, которая сосредоточена на «выражении личности поэта в минуту самого акта поэтической речи» [Иванов 1979: 106]. И. И. Ковтунова рассматривала местоименную поэтику как преимущественно лирико-поэтическую разновидность дейксиса. Согласно ее подходу,
дейктические местоимения в поэтических текстах, устанавливая точку зрения воспринимающего, создают образ восприятия мира [Ковтунова 1986: 26].
В этом направлении были предприняты некоторые конкретные анализы форм присутствия субъекта в поэтическом высказывании.
Наконец, к дейксису относится напрямую проблема адресации поэтического дискурса. Точнее сказать, адресация входит в дейксис как один из компонентов высказывания (о чем писали М. М. Бахтин и И. И. Ковтунова). Ряд статей из недавнего выпуска серии «Логический анализ языка» разрабатывает эту проблему на материале отдельных поэтических текстов [Логический анализ 2012].
Отдельно стоило бы отметить работу британского исследователя К. Грина, посвященную проблеме дейксиса в поэтическом тексте [Green 1992]. Этот труд – попытка систематического и последовательно лингвистического подхода к функционированию разнообразных дейктических категорий в поэтическом тексте. Базируясь на солидной проработке дейктических понятий в лингвистической прагматике, автор строит аргументацию на главном тезисе: инстанция «Я» в поэзии является точкой отсчета для пространственно-временных координат дейктического контекста. Дейктическим контекстом является при этом не внешний контекст высказывания, а само пространство поэтического текста, тот мир, который создается каждый раз заново в каждом конкретном стихотворении. Тем самым Грин отвергает позицию, согласно которой поэтический мир является лишь подобием мира референциального, притом подобием проблематичным для лингвистического анализа (точка зрения К. Бюлера, Дж. Остина и даже отчасти Э. Бенвениста).
Origo поэтического текста (то есть схождение в одной точке координат «здесь – сейчас – я») каждый раз задается с нуля, без необходимой привязки к референтному миру, и уже разворачивание поэтического текста в целом определяет позиции относительно этого origo, а отнюдь не законы референтного мира. Когда мы начинаем говорить в обыденной речи, как правило, origo совершенно очевидно (каждый из говорящих знает, кто он и кто его собеседник, где и когда он говорит). В прозаическом тексте это может быть уже не столь очевидно, но тем не менее сам принцип наррации строится на знании, о ком идет речь, в какой момент времени и в каком пространстве. В лирической поэзии этот origo может являться неизвестным, и, стало быть, дейксис не предопределяется заранее знанием читателя, но конституируется в самой организации текста. По выражению исследователя, «дейксис сам пишет поэтический текст» [ibid: 48]. Один из примеров, который подробно разбирает Грин, – стихотворение Р. Фроста «Stopping by Woods on a Snowy Evening»:
Whose woods these are I think I know. His house is in the village though; He will not see me stopping here To watch his woods fill up with snow [ibid: 52].
Это лишь первая строфа, но здесь уже видно, как на границе определенности и неопределенности работает дейксис на разных уровнях. Грин указывает, во-первых, на соотношение заглавия и первой строки, которое проблематизирует origo. Первая строчка практически целиком состоит из дейктических маркеров, но их привязка к субъекту стиха выясняется только к концу текста.
К. Грин предпринимает диахронический анализ функционирования дейксиса на материале небольшой выборки английских поэтов от елизаветинских времен до модернизма Э. Паунда. Таким образом, прослеживаются изменения в использовании дейксиса в разные эпохи и в разных поэтиках. Каждое стихотворение анализируется по единому набору дейктических параметров: 1) референциальный дейксис (указание на конкретные референты), 2) origo-дейксис (указание на точку отсчета «здесь – сейчас – я», 3) пространственно-временной дейксис (привязка к месту и времени), 4) субъективный дейксис (указание на роли субъектов в тексте, включая автора и читателя), 5) дискурсивный дейксис (указание на само производство высказывания, 6) синтактический дейксис (связность и анафора). В совокупности все эти параметры, или виды дейксиса, составляют так называемую прагматическую рамку, или схему стихотворения.
Кратко упомянем еще одну перспективу изучения дейксиса в поэзии. Она связана с когнитивными исследованиями языка. В когнитивной поэтике дейксис рассматривается как один из способов репрезентации знания. Так, П. Стокуэлл разделяет текстовый дейксис и когнитивный дейксис [Stockwell 2002]. Первый отвечает за связность самой формы представления знаний в художественном тексте, а второй – за те фреймы, которые форматируют знания на содержательном уровне высказываний.
Теория дейктических сдвигов (deictic shifts theory) моделирует общее восприятие читателя, «погружающегося» в литературный текст, как того читателя, который занимает определенную познавательную позицию внутри мысленно конструируемого мира текста. Эта имагинативная способность и есть дейктический сдвиг, позволяющий читателю понимать дейктические выражения, относящиеся к сдвигаемому дейктическому центру. В основном теория дейктических сдвигов применяется к прозаическим произведениям, и она сообщает нам скорее и больше о механизмах чтения как когнитивного процесса, имея меньшее отношение к субъективности поэтического текста. Тем не менее некоторые положения когнитивной теории
