Еврейский миф в славянской культуре - Ольга Владиславовна Белова

достроит <…> это свое помещение. Это кучки называли, кучки! То «Бог в помощь» (Boze dopomoz). Как только «Бог в помощь» [скажешь], он разбрасывает все и по новой, по новой все строит. И они [евреи] старались так это построить, чтоб никто не видел, как он строит» (Станислав Давидович, 1929 г.р., урож. д. Яглимоньце (Яглимонис); Prokopowicz 1994: 163–164).

Это не единственное свидетельство такого рода. Приведем еще один рассказ, записанный в начале 1990-х от 77-летней польки: «В ноябре евреи строят «кучки» – такие шалашики около дома, туда заходят только мужчины и молятся – как пройдешь мимо такой «кучки» и скажешь «Boże dopomoż», так еврей должен эту кучку разрушить и строить заново» (Hryciuk, Moroz 1993a: 91).

В контексте межконфессионального противостояния отнюдь не случайной кажется концентрация вокруг тех или иных еврейских праздников (и прямая к ним приуроченность) разнообразных слухов и толков довольно мрачного характера, призванных держать конфессиональных оппонентов в эмоциональном напряжении. Об этом мы подробнее расскажем в следующей главе (см. 4.4).

В этой главе речь пойдет об особенностях этнокультурного соседства в регионах тесных этноконфессиональных контактов. Фольклорный материал дает достаточно колоритную картину представлений славян о бытовом укладе, религиозных воззрениях и обрядности их этнических соседей. На всех уровнях мифологизация образа «чужого» сочетается с «бытовым» знанием о соседях, основанным на повседневном общении, но при этом «мифологический» аспект остается, безусловно, преобладающим. Как показывают полевые исследования последних лет, в живой фольклорной традиции славянского населения, испытавшего опыт соседства с евреями, до сих пор сохраняются многочисленные верования, в которых «еврей» представляется вполне мифологизированной фигурой.

В этом разделе мы расскажем о народных представлениях о физических, внешних, телесных особенностях, присущих (с точки зрения носителей традиционной культуры) евреям и являющихся своеобразными видимыми знаками («отметинами», «приметами»), с помощью которых всегда можно опознать «чужого» среди «своих». Физические характеристики, приписываемые «чужим» в системе народной антропологии, это, с одной стороны, видимые и ощутимые признаки, благодаря которым формируется «наглядный» портрет чужака (антропологические и этнографические отличия); с другой стороны – это гипертрофированные (мифологизированные), не требующие верификации черты, приписываемые «чужим» традицией.

Согласно народным верованиям, всем инородцам (иноверцам) без исключения присущи разного рода телесные особенности и аномалии (иногда эти признаки скрытые, на первый взгляд не опознаваемые), которые объясняются народной этиологией как следствие «нечеловеческой», «демонической», природы «чужих» или как результат наказания «чужих» высшими силами за их «нечистоту» и греховность. Таким образом, любой «чужой» буквально «с головы до ног» оказывается покрыт отметинами, выдающими его инородность.

Универсальным представлением является то, что тело (если речь идет о живом и «нормальном» с точки зрения традиционной культуры человеке) есть вместилище души (ср. общераспространенное представление об антропоморфном виде души – СД 2: 165; Толстая 2000: 62–71). Однако если речь идет об инородцах, это общее правило не срабатывает.

Традиционным в народной культуре является представление, что у иноверцев (инородцев) нет души, а есть только пар, пара, как у животных. Русины Закарпатья, отказывая евреям в наличии у них души, приравнивают их к животным, когда говорят жид iздох, жид iзгиб; но никогда не скажут жид умер, как принято говорить о смерти человека (Жаткович 1896: 35). В Полесье зафиксировано аналогичное отношение: на яўрэеў кажуть здохла (Барбаров Мозырского р-на Гомельской обл., ПА 1983 г., зап. О.В. Белова); ср. о крепко спящем человеке: спыть, як дохлый жыд (Хоробичи Городнянского р-на Черниговской обл., ПА 1980, зап. А.В. Гура).

В то же время в Закарпатье распространено поверье, что тело инородца, подобно телу колдуна, может вмещать в себя две души, поэтому среди евреев особенно много «двоедушников» (СД 2: 29–31): «Жидюў много былo нючникюў (ночники ‘двоедушники’); то-то нючникы были лише [только. – О.Б., В.П.] жыды» (Синевир Межгорского р-на Закарпатской обл., КА 1994 г., зап. С.П. Бушкевич). Думается, что такое поверье, бытовавшее в регионе тесных этнокультурных контактов, могло подпитываться не только устойчивым славянским представлением о связи евреев с нечистой силой (об этом см. в гл. 5), но и поверьями самих евреев о том, что в будний день у каждого еврея одна душа, а в субботу и в праздники – две (Lilientalowa 1900: 644), а также о том, что в канун субботы (т. е. в пятницу вечером) в каждом доме «гостит злой дух», который может задержаться там до следующей субботы (Lilientalowa 1905: 148).

Современные полевые записи демонстрируют бoльшую толерантность по отношению к проблеме наличия у «чужих» души: «У женщин и детей душа такая же, как у мужчин. У всех, кто живет, душа одна: и у иноверцев, и у людей другой национальности» (Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., ПА 1974, зап. О.А. Седакова, Н.А. Волочаева); «Мы ж родымся одинаковыми, а хто ж знае, чья душа лучше; не поймэш – ци штунда, ци православных, то всэ равно, души одинаковы» (Речица Ратновского р-на Волынской обл., ПА 1979, зап. С.М. Толстая); «У жывотных только пара е. У жыдоў, у цыганыў, конешно, е душа. Оны ж такы самы люды» (В.М. Манчук, 1913 г.р., Мокраны Малоритского р-на Брестской обл., ПА 1977, зап. Н.А. Волочаева). Для сравнения вспомним русское поверье, что «душа во всяком человеке, какой бы он ни был народности, одинакова, но при этом христианская душа светлая, все остальные – темные» (Владимирская губ., БВКЗ: 145).

Но даже если существование души у иноверцев признается, они не могут вместе с христианами попасть в ад, рай или чистилище. Согласно верованиям белорусов и поляков, для душ евреев и некрещеных детей существует особое место otchlan или atchlan – пещера или бездонная темная пропасть (Federowski 1897: 221; Kolberg DW 7: 21). По представлениям полешуков, души «грешных» евреев, замучивших Христа, не попадают ни в рай, ни в ад: «Жыды Христа замучили – йих Гасподь не примaе, так и ходют мимо рая и пекла» (П.Л. Сопот, 1910 г.р., Новинки Калинковичского р-на Гомельской обл., ПА 1975, зап. Н.А. Волочаева).

В Закарпатье существует поверье, что душа умершего еврея переселяется в коня (Гура 1997: 44), причем иногда уточняется, что «душа злых людей может перейти в зверя – в коня», и это верование якобы заимствовано карпатскими жителями у евреев (Потушняк 1941: 202). Согласно верованиям гуцулов, душа грешника в измененном виде может пребывать на земле, «переселившись» в животное – свинью или лошадь (таким образом уравниваются после смерти и грешники-христиане, и изначально грешные с точки зрения