В местах размывов на древнем холме археолог может получить наглядную картину расположения культурных слоев. Опытный исследователь читает ее подобно тому, как геолог легко читает сходную повесть, наблюдая обнажения пластов различных пород. Тут видишь обожженные кирпичи, которыми некогда была вымощена мостовая, — они торчат из глины и образуют прямую линию, ясно указывающую границу одного из слоев; там и тут попадаются целые и разбитые сосуды, некоторые остались на своем месте, другие сместились. Затем идет небольшой слой строительного мусора, состоящего из битых кирпичей, черепков посуды, морских раковин и разного сора. Вновь ряд кирпичей, образующих прямую линию: более поздняя мостовая, под которую был подсыпан слой строительного мусора. Над этой мостовой толстый слой пепла и углей: немое свидетельство пожара, уничтожившего все строения. Далее слой чистой земли, возможно, нанесенной ветром, указывает на перерыв в истории города — несомненно, он был покинут жителями на какое-то время. Выше вновь видим остатки основания новой стены, а над ней, вероятно, третью мостовую.
Если это крупный город и в нем находилась резиденция царя, мостовые будут выложены кирпичами, на которых трафаретом оттиснуто царское имя. В таком случае перед археологом встает меньше проблем: он будет знать, что «мостовая А» датируется, скажем, 2000 г. до н. э., а та, что сразу над ней, назовем ее «мостовая Б», — 1767 г. до и. 9. Все предметы, найденные над нижней мостовой, вероятно, будут относиться ко времени между 2000 и 1767 гг. до н. э.
Таким образом, в одном и том же городе точно не идентифицируемое первоначальное население могло смениться шумерами, которые оставались тут какое-то время, а затем, в свою очередь, были изгнаны или растворились среди других народов. Перед нами может оказаться сначала неизвестное поселение, затем — шумерский город, потом город вавилонян, и далее могут идти слои персидской, эллинистической, парфянской, сасанидской и мусульманской эпох. Над всем этим могут находиться остатки средневекового города, а на самом верху может стоять современный город: «Холм Семи Городов». Это один и тот же город, менялись только его жители.
Многие из старых городов пришли в запустение уже в очень давние времена. Таблички, относящиеся приблизительно к 1500 г. до н. э., говорят о древних развалинах, причем упоминают о них лишь для того, чтобы уточнить местоположение полей или наделов. Если б можно было заглянуть еще на тысячу лет раньше, к людям 2500 г. до н. э., мы бы также увидели древние покинутые города, которые стояли рядом с населенными городами того времени. Невозможно сказать, когда впервые появились телли.
Современный археолог хорошо знает, чего хочет. Если его интересуют древнейшие цивилизации, он совершил бы большую ошибку, начав раскапывать город, основанный в седой древности и просуществовавший до прихода эллинов: ему пришлось бы много лет раскапывать слои и заниматься вещами, которые его мало занимают и к изучению которых он, возможно, не готов. Если ему нужен очень ранний город, он должен найти город, оставленный в глубокой древности. Тогда он может, начав работу, сразу выйти на интересующий его материал. И наоборот, было бы неразумно исследователю эллинистического периода начинать раскопки телля, который не был обитаем при греках. Чем больше копал бы он, тем дальше уходил бы от интересующего его периода.
Вот почему осторожные археологи тщательно изучают телли, прежде чем вонзить лопату в грунт. Если они умеют «читать» керамику, знают письменность и имеют общее представление о цивилизациях различных исторических эпох, едва ли они допустят ошибку. Но если предварительная работа была проделана плохо, результаты раскопок могут оказаться безуспешными.
Глава четвертая
НАЧАЛО ПОНИМАНИЯ
Турист, путешествующий сегодня по Ираку, может побывать во многих районах страны, но если только он случайно не наткнется на археологическую экспедицию, ему даже в голову не придет, что окружающие его холмы — это древние города. В стране нет величественных памятников, способных привлечь внимание туристов, и им трудно вообразить, что во время своих бесцельных скитаний они, возможно, ступали по базарной площади бывшей столицы или по развалинам некогда величественного храма. Невозможно представить, что пустыня вокруг тебя была когда-то цветущим садом, а давящую тишину в древности нарушали городской шум и разноязыкие голоса.
Если современные туристы после всего, что было написано о древних культурах Вавилонии и Ассирии, не могут составить точного представления о прошлом этого края, то не приходится удивляться тому, что первые путешественники, неоднократно пересекавшие страну, не подозревали, как близко они находятся от местоположения Вавилона и Ниневии. Даже ученые-путешественники, которые знали из Библии о существовании этих двух городов и пытались отыскать их, несколько раз пересекали их руины, не догадываясь об этом. Местные жители нередко находили покрытые значкам глиняные таблички и предлагали их путешественникам, но никто не обращал внимания на эти надписи, так как не мог и представить себе, что множество сочетаний клинообразных оттисков — не что иное, как система письма. Одним из первых опознал письмена на «кирпичиках» Пьетро делла Валле, он приобрел такой «кирпичик» и отправил его в музей А. Кирхера[6]. Там он хранится и сейчас, самый первый клинописный документ в собраниях европейских музеев. Не все, однако, отличались проницательностью знаменитого путешественника, и долгие годы ученые спорили о том, считать ли эти мелкие оттиски простым орнаментом или же неизвестной системой письма.
По моему мнению, европейские ученые в эти годы оставались далеко позади «невежественных» мусульман. В Коране упоминаются «обожженные в аду и исписанные демонами кирпичи»; у меня нет сомнений в том, что это замечание относится к многочисленным покрытым надписями кирпичам, которые можно найти повсюду в Месопотамии. Объяснение происхождения этих кирпичей, данное Мухаммедом, пусть не совсем правильно, но он хоть знал, что они покрыты письменами.
Постепенно стало ясно, что Месопотамия — это древняя Вавилония и Ассирия, однако и такое открытие оставило археологов равнодушными. Говорили, что ассирийцы были «испорченным» народом и господь решил наказать их и стереть с лица земли даже саму память о них; воскрешать их было бы просто богохульством! Кто знает, сколь долго держалось бы такое мнение, если бы за дело не взялся один предприимчивый любитель. Эмиль Ботта, французский консул в Мосуле, заинтересовался любопытными обломками скульптуры, которые местные жители нашли на высоком холме вблизи Мосула. Он начал раскопки, и оказалось, что он копает городище древней Ниневии. Его усилия не были вознаграждены сколь-нибудь важными находками; однако благодаря энергии и настойчивости Ботта удалось добиться того, что французское правительство стало оказывать содействие раскопкам. Местные арабы, узнав о том, что Ботта интересуют каменные рельефы, рассказали ему о соседнем холме, где можно найти их в большом количестве. Ботта помчался туда и убедился, что его не обманули; с удвоенной энергией он начал раскопки дворца царя Саргона в Хорсабаде.
Первые раскопки велись по-дилетантски. Сами раскопщики редко бывали учеными, да и каких-либо научных методов — с точки зрения современной археологии — еще не сложилось. Неразумно было бы упрекать, например, Ботта за то, что он вел раскопки не так, как это принято теперь, — ведь он был пионером в данной области науки. Научные методы месопотамской археологии были выработаны уже после его смерти. Но хотя мы и не можем одобрить всего, что было сделано им, работал он с энтузиазмом и благодаря его усилиям мир понял, что обнаружена великая цивилизация древности. Вот когда началась раскопочная лихорадка. Англичане продолжили прерванные Ботта работы в Ниневии, а французы — в Хорсабаде. Многочисленные исследователи на свой собственный страх и риск разъезжали по всей стране в поисках предметов древности. Главным образом они охотились за большими каменными рельефами и огромными статуями; если но ходу раскопок попадались кирпичи и таблички, на них чаще всего не обращали внимания и выбрасывали в отвалы. Но и большие каменные рельефы были покрыты странными клинышками, и теперь уже не было сомнений в том, что это надписи, хотя содержание их по-прежнему оставалось тайной.
Ключом к расшифровке египетских иероглифов оказался Розеттский камень, найденный французскими солдатами во время похода Наполеона в Египет. Розеттский камень содержал одну и ту же надпись, переданную по-гречески и непонятными иероглифами, которыми, как было известно, писали египтяне. Зная содержание надписи, ученые со временем определили значение каждого иероглифа, научились их читать и проникли в тайны иероглифических текстов.
