Правда, и это весьма удивительно, граждане Эстонии должны писать по-русски иначе. Вот с таким документом можно познакомиться на сайте rus.delfi.ee.
...
8 января 2002 г.
Предписание Языковой инспекции Обращаем Ваше внимание на то, что 3—4 января в русских новостях интернет-портала DELFI топоним TALLINN неоднократно транслитерирован на русский язык ошибочно.
Согласно части 1 параграфа 15 закона о топонимах, в нелатинских алфавитах написание топонима следует передавать в соответствии с буквенными таблицами. Исходя из установленных в них правил, топоним TALLINN следует по-русски писать с двумя буквами “н” на конце.
Вследствие вышеизложенного делаю Вам предписание писать впредь русскими буквами топоним TALLINN в соответствии с требованием закона о топонимах.
В случае игнорирования предписания, в отношении Вас будет применен параграф 170' законодательства об административных правонарушениях.
С почтением, Урмас Вейкат, заместитель генерального директора Языковой инспекции.
Хотя этот документ в комментариях не нуждается, не могу удержаться и не привести иронический “ответ” заместителю генерального директора, размещенный на сайте gramota.ru:
...
Напоминаем, что суверенность государства не может влиять (тем паче – менять) грамматику, орфографию и пунктуацию какого-либо языка. В соответствии с установившейся традицией название столицы Эстонии по-русски пишется так: ТАЛЛИН. Благодарим правительственные учреждения Франции за уважение к русскому написанию Париж (а не Пари).
После долгих и бурных обсуждений о том, кто и почему имеет право что-то требовать от русского языка, в большинстве случаев вернулись к старым написаниям: Алма-Ата, Ашхабад, Киргизия. Но такие названия, как Молдова и Беларусь все-таки приняты как официальные и присутствуют в российском официальном перечне названий зарубежных государств. Более привычные Молдавия и Белоруссия считаются неофициальными, и именно от них образуются соответствующие прилагательные, являющиеся по совместительству и названиями языка, а также названия жителей этих стран: молдавский и молдаванин , белорусский и белорус.
При всем уважении к Киргизии, Белоруссии и Молдавии, я не понимаю, почему из русского языка должны уйти эти слова, не говоря уж о трудностях произношения слогов кы и гы. Честно говоря, и в слове Прибалтика мне не слышится никакого посягательства на независимость трех прибалтийских стран. В конце концов давайте достигнем компромисса: пусть политики имеют дело со странами Балтии , а отдыхать мы все-таки поедем в Прибалтику.
Самый актуальный сегодня лингво-политический вопрос связан даже не с переименованием, а с использованием предлога. Как правильно: на Украине или в Украине? Ответ простой. Конечно, на Украине , если говорить по-русски. И главное, это не зависит от политической конъюнктуры. Почему обычно для стран мы используем предлог в, а тут – на? Это свидетельствует только об особой выделенности (и тем самым – важности) Украины для русского языка (не буду вдаваться в исторические подробности), а не об особом отношении к сегодняшней украинской государственности. Поверьте, ничего личного.
Впрочем, здесь необходимо сделать одну оговорку. Мы не можем и не должны настаивать, чтобы так же по-русски говорили и писали на Украине, в Эстонии или Киргизии. Нельзя же призывать нарушать эстонских граждан эстонский закон, каким бы странным он нам ни казался. Я соглашусь и с тем, что в Америке говорящие по-русски могут использовать вместо слова негр слово афроамериканец и считать первое оскорбительным, хотя в моем языке оно таковым не является. Иначе говоря, в данном случае я принимаю правила политкорректности и соглашаюсь с вариативностью русского языка в разных странах, тем более что политические расхождения такого рода единичны. Для каждой страны речь идет о нескольких словах.
Проблемы у русского языка возникают не только с соседними странами, но и с национальными республиками. И здесь традиционные русские названия заменяются заимствованиями из соответствующих языков. Это приводит, пожалуй, только к тому, что человек, далекий от политики, не знает, как назвать ту или иную республику или даже историческую область.
Надо сказать, что все эти изменения в русском языке провоцируются отчасти русскими же политиками, точнее, соответствующими службами, рассылающими циркуляры с новыми названиями. Таковы политики не только в России. В США совсем недавно решили переименовать Kiev, который теперь нужно писать как Kyiv (в соответствии с украинским написанием). О чем же свидетельствует это переименование: об уважении к украинскому языку или о неукорененности названия города в английской языковой культуре (по крайней мере, с точки зрения политиков). Ведь не приходит же в голову американским политикам писать Moscow, Prague или те же Rome или Vienna так, как принято в соответствующих странах.
Из всего сказанного следует одна очень простая мысль. Язык, по крайней мере в этой области, не является инструментом ни унижения других государств и наций, ни особого уважения к ним. Он становится таковым лишь по прихоти националистически ориентированных политиков, не важно, с какой стороны.
Нам же, то есть тем самым простым обывателям, следует просто с уважением относиться к русскому языку (да и к другим тоже). И без особой нужды ничего не менять. Так как-то спокойнее будет.
Попробую закончить эту книгу тем же, чем начал, – случаями из жизни. Только на этот раз не из моей личной, а из нашей общей – российской или просто человеческой. Эти случаи касаются попыток изменений языка законодательно или предложений такого рода. Думаю, что в пространном комментарии они не нуждаются.
Новость из интернета. Президент Ирана запретил пиццу. Ну конечно, не саму пиццу, а слово пицца. А вместо него предписал использовать персидское словосочетание эластичная лепешка. Так же велено поступать и со всеми прочими иностранными заимствованиями. Персидская академия уже предложила около двух тысяч замен для заимствований из западных языков.
Вроде бы смешно. Из какой-то далекой, не нашей жизни. Но вспомните закон о государственном языке. Я имею в виду наш закон, в котором “не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке”. То есть слова типа пиццы тоже вроде бы вне закона, ведь и мы можем сказать – эластичная лепешка. Пед ант заметит, что это не общеупотребительный аналог. Ну, тогда – реальный пример. Слово компьютер при таком законе не смогло бы войти в русский язык, потому что уже существовало ЭВМ [57] . Кстати, если кто-то из читателей в публичной речи скажет о’кей (в интервью, с экрана телевизора и т.п.), пусть знает – он нарушает закон (надо говорить ладно или хорошо).
Но наш закон хорош одним. Лежит себе, его не трогают, и он не трогает. Возможно, поэтому в последнее время принимаются новые “лингвистические” законы и постановления. В июле 2006 года их было целых два (а для одного июля это много). Во-первых, Госдума фактически запретила три слова: доллар, евро и у. е. Их нельзя упоминать ни в публичных выступлениях, ни в публикациях, ни при указании цен товаров и услуг. Замечу, что это очевидное расширение закона о языке, поскольку рубль никак нельзя считать “общеупотребительным аналогом” этих слов, да и сами они давно вошли в русский язык.
Во-вторых, в этом же году Росохранкультура и Росрегистрация запретили словосочетание Национал-большевистская партия и соответствующую аббревиатуру НБП, мотивируя тем, что нет такой партии.
В общем, всегда надо быть бдительным. Ведь поле битвы проходит не просто между нами, но прямо по нам, по нашему языку. Время от времени в нем заводятся неблагонадежные слова, и приходится прилагать постоянные усилия, чтобы с ними бороться. Язык – мечту всякой власти описал в романе “1984” Джордж Оруэлл. На придуманном им новоязе (по-английски – newspeak) в принципе невозможно выразить неблагонадежные мысли. А пока в действительности новояза не существует, приходится то лаской, то законами удалять “нехорошие” слова и заменять их на “хорошие”, “неправильные”, так сказать, на “правильные”. Изобретать благонадежные слова – работа тяжелая, но необходимая, можно прямо сказать, дело государственной важности. Слова вредные придумывает, к сожалению, сам народ, и он же их распространяет, а вот борются с ними люди ответственные и государственные, хоть подчас и анонимно.
