Ознакомительная версия.
une idée claire, lumineuse, originale, banale, baroque, bizzare, vague, stupide, précise, saugrenue, morbide, saillante, inconcevable, erronée, fausse, spécieuse, subversive, machiavélique, démoniaque, infernale, satanique, directrice, maîtresse, principale, préconçue, répandue, arrêtée, nette, évidente, incroyable, antagoniste; avoir des idées gaies, noires; suivre, perdis le fil de ses idées; incapable de réunir deux idées; sauter d’une idée à l’autre; changer d’idée;
prendre l’idée de qch dans qch; idées avancées, étroites, larges.
Крайне несущественное совпадение сочетаемости слов pensée и idée подчеркивает легко выявляемое на уровне их определений несовпадение понятий. Idée – это toute représentation élaborée par la pensée.
Иначе говоря, penser – действие-процесс, pensée — это состояние-процесс, idée – это результат этот процесса, однако результат, находящийся скорее в сфере представлений, нежели чистых соображений. Idée, будучи конечным продуктом мыслительной деятельности, существует во французском сознании предельно обособленно и абстрагировано от человека. Человек «зачинает» идею, и она рождается у него (впрочем, по-французски невозможно сказать: у меня родилась мысль, она рождается самопроизвольно и где угодно). Появившись на свет, идея либо персонифицируется, либо овеществляется. И в том, и в другом случае при описании этого понятия через сочетаемость на первый план выступает некоторый антагонизм отношений человека и идеи или идей друг к другу: идею преследуют, защищают, с ней сражаются, ее калечат, отстраняют, отбрасывают, к ней примыкают, идеи сталкиваются друг с другом. В сочетаемости слова idée с прилагательными удивляет обилие отрицательных эпитетов, которые возможно употребить с этим словом: она и сатанинская, и адова, и дьявольская, и макиавеллиева, и пагубная. Иначе говоря, жизнь идей воспринимается как борьба идей. У idée есть также и коннотация «вода», однако это не водоем, где покоится влага, а ключ, бьющий из скалы или земли. «Водная» коннотация idée подчеркивает энергию, а не аморфную форму. Энергия и движение – основная форма существования развивающейся idée, поэтому «остановившиеся идеи» – это идеи, прошедшие стадии внутреннего антагонизма и роста и сопровождающие некое состояние внутреннего равновесия и зрелости. Idée овеществляется также в виде некоторого ценного продолговатого предмета, который можно делить, не выпускать из зубов (не отказываться от своей идеи), а также она ассоциируется с нитью (идеи можно связывать). Этот предмет может быть узким или широким, и чем он шире, тем он лучше (тем больше им можно охватить).
Подавляющее несовпадение сочетаемости французской мысли и идеи, определяемых почти как синонимы, показывает существенное различие в их значениях, выявляемое исключительно через особенности их образной системы. Так, idée явным образом осознается как волевое направление pensée, характеризующееся, в свою очередь, как непроизвольное, неконтролируемое, внутреннее мыслительное состояние. Idée, в отличие от pensée, представляется неким законченным целым (именно это и характеризует результативность idée, в отличие от процессуального pensée). Pensée нельзя ни professer (проповедовать), ни adopter (принимать), ни écarter (отклонять), ни rejeter (отбрасывать) именно в силу того, что pensée – глубоко внутренняя сущность и не характеризуется завершенностью. Pensée, будучи внутренней реальностью, в принципе не предназначается для высказывания, высказанные pensée не обязаны отличаться хорошей структурой, «подготовленностью для восприятия». В этом смысле название известного произведения Паскаля «Pensées» является некой словесной игрой, указанием на то, что в книге он говорит об интимном, внутреннем, может быть, даже незаконченном – при этом на суд читателя представлен сборник блистательных афоризмов.
Pensée связано с воспоминаниями, обращено в прошлое и настоящее, idée непременно связано с новым. Появление idée мотивировано определенной целью, которую ставит перед собой человек, pensée же проявляются самопроизвольно. Pensée органично сочетается с эпитетом secrète, idée – нет. Pensée плохо сочетается с эпитетами, обозначающими новизну, необычность, idée с такими эпитетами сочетается прекрасно. В высказывании veux-tu que je te dise toute ma pensée отнюдь не предполагается, что перед нами возникнет стройная теория, отличающаяся новизной, скорее предполагается откровенность и, возможно, даже сумбурность искреннего рассказа. Высказывание il cachait à tout le monde ses pensées описывает нормальную с точки зрения французского языка и менталитета ситуацию, высказывание il disait à tout le monde ses pensées описывает ситуацию не вполне адекватного поведения. Мы можем с легкостью возвести описываемые нами два слова к соответствующим мифологическим архетипам: idée – рождающаяся из головы Зевса Афина, рождающееся новое, внешнее, оформленное; pensée отражает то, что представлено в средневековой описанной нами аллегории – задумчивость, погруженность в воспоминания, грусть, спутанность мыслей (как клубок ниток), мешающая четкому их выражению, и пр.
Итак, pensée и idée кореллируют как данное и новое, незаконченное и законченное, внутреннее и внешнее, процесс и результат.
Коннтотативный ряд этого понятия связан с материнскими мифами и представляет собой такой список:
1) живое существо (типа Афины), отсюда и энергия, и воинственность, и метафора военизированного столкновения идей;
2) продолговатый предмет (типа той сваи или балки, которая возникала при анализе русского слова), инструментальность этого понятия;
3) нить, традиционно символизирующая собой идею связи, связывания, соединения синхронного и диахронического;
4) ключ, источник, часто символизирующий собой движение, жизнь, эмоциональность. Этот образ также задает направление целого ряда метафор, связанного с когнитивным полем и имеющего индоевропейский ареал распространения – жажда знания, утолить информационный голод (жажду) и т. д.
Процесс «думанья», обозначаемый по-русски словом размышление, выражается на французском языке двумя понятиями: méditation и réfiection. Закладываемые этими понятиями трактовки процесса, о котором мы говорим, существенно отличаются от русских.
Обратимся к описанию каждого из этих понятий.
Méditation (n. f.) заимстовано от латинского деривата (XII век) теditatio, обозначавшего «подготовку речи к произнесению или написанию», «размышление» (существительное заимствовано до глагола, который зафиксирован во французском языке лишь в XIV веке). Во втором значении это слово очень часто использовалось у христианских авторов, и было заимствовано во французский язык со значением «созерцание», затем попало в обычную речь со значением «действие глубокой задумчивости» (XIV век). По метонимии это слово дало название литературному жанру, приписанному Святому Августину, а также использованному Декартом (Les Méditation mêtaphisiques) и Боссюэ, в поэзии – Ламартином (Méditation poétiques; Nouvelles Méditations), что позволило определить эти произведения как произведения на религиозную или философскую тему.
У Чезаре Рипа находим такой аллегорический портрет méditation: «Женщина зрелого возраста величественного и скромного вида сидит на горе книг. Левой щекой она опирается на руку, потому что она задумалась, на правом колене лежит книга, которую она придерживает правой рукой, заложив пальцами в ней некоторые места, она думает над познанием вещей, стремится выработать правильное и совершенное мнение, из которого рождаются благочестие и уважение к ней». Описанный портрет позволяет сразу же определить «книжность» этого понятия, связь его не с жизненными, а с книжными истинами. Показательно также отсутствие проработки деталей описания и их толкования, доказывающее не слишком большую распространенность этого аллегорического образа.
В современном языке méditation и глагол méditer особенно акцентируют в своих значениях идею длительного и глубокого обдумывания. У слова méditation обнаруживается и специальное значение, заимствованное в русский язык – «умная молитва», «медитация». Если суммировать сказанное, то становится понятно, что méditation – это глубокое размышление философско-религиозного содержания, иначе говоря, глубокие размышления о жизни.
У этого достаточно узко-специфического слова в современном языке отмечена следующая сочетаемость:
s‘absorber, se plonger dans les méditatins, se livrer à de longues méditations;
tomber dans la méditation; les fruits de ses méditations; méditation triste, profonde, longue.
Мы видим, что y этого слова ограниченная сочетаемость, позволяющая, однако, установить общее для всего уже обозначенного ряда слов коннотативное поле: вода, водоем.
Ознакомительная версия.
