«1) что типографа звали Иоанном и что он был сыном Фёдора и был большим грешником. При этом указано, что он был родом из Великой России, что и дало возможность Лелонгу ошибочно называть этот библейский кодекс русским;
2) что местом печатания была Остробия, или Острогия, названная богоспасаемым городом;
3) что эта Библия была напечатана в 7089 году от сотворения мира и в 1581 от Рождества Христова и закончена 12 августа».
Примечателен также финал биографии первопечатника. После смерти Ивана Фёдорова, его сын, избитый и раненный, кстати сказать, ростовщиком Сашкой Сеньковичем за долги отца, вскоре после смерти апостола книгопечатания в России, не мог продолжать дела, так как на типографии тяготел ряд арестов — кроме вышеуказанных, ещё «Сеньки» Корунки, за долги. … В XVIII веке самое знаменитое издание Ивана Фёдорова — «Острожскую Библию» 1581 года — можно найти уже во многих зарубежных книжных собраниях», но в Санкт-Петербурге, по данным автора, ни одного экземпляра Острожской Библии достать не удалось.
Как следует из дальнейших слов автора, есть несколько зарубежных трудов середины XVII века, которые описывают первых русских печатников и подтверждают издание ими только Нового завета и Псалтири.
Сам Иван Фёдоров написал повесть[37], судя по тексту которой, он был искренний христианин. В предисловии к «Апостолу» он описывает свои приключения в Москве и во Львове, благодарит семейство Ходкевичей за помощь в издании «Апостола» и в заключении пишет: «если в чём погрешность будет, Бога ради исправляйте, благословите, а не кляните, ибо не писал Дух Святой, ни ангел, но рука грешная и бренная, как и у прочих необразованных»,т. е. признаётся в своей необразованности.
Какие же выводыможно сделать из обзора материалов, рассмотренных в этой главе?
Вероятно, первопечатник Иван Фёдоров — личность исторически реальная. Он увлёкся издательским делом и действительно издавал Новый завет, Деяния Апостолов и Псалтирь и тем самым стал известен как в России, так и за её пределами: во Львове, Остроге и других городах. Многие источники подтверждают издание Фёдоровым книг, распространённых в то время на территории православной Руси, но издание им Ветхого завета вызывает сомнение. Можно с уверенностью сказать, что тот, кто был заинтересован в распространении еврейской Библии в России, для придания авторитета изданию приписал Ивану Фёдорову (кому-то нужно было приписать) авторство Острожской Библии, где Ветхий завет напечатан под одной обложкой с Новым заветом. Этот хитрый ход позволил в дальнейшем осуществить переиздание двуединой Библии в Москве, ссылаясь на авторитет русского первопечатника и сделать первый шаг к имплантации Ветхого завета в православную среду русского народа. Это конечно удалось не сразу, и, как мы увидим далее, попытки продолжались при Никоне, Петре Первом, Елизавете, Александре Первом, Николае Первом и завершились успехом лишь в конце XIX века.
Кстати, подобное происходило с некоторым опережением и на Западе, о чём мы будем говорить далее.
Пока не ясно, кто контролировал и направлял этот процесс. Логика подсказывает, что здесь не обошлось без активной деятельности раввинов, понимавших, к чему может привести принятие Ветхого завета в качестве священной книги под одной обложкой с предварительно откорректированным Новым заветом.
Мы уже писали о том, что Геннадий, как борец с ересью жидовствующих, не мог быть вдохновителем издания еврейской Библии. То же самое можно сказать и про Ивана Фёдорова, который не понаслышке знал, что такое ростовщичество, потому что на собственной шкуре испытал все прелести взаимоотношений с ростовщиками.
6. Церковные реформы конца XVI столетия и их подлинные цели
В конце XVI столетия православную Русь потрясли церковные реформы, которые привели к расколу общества и церкви. До этих реформ весь православный народ исповедовал одну и ту же веру: одни и те же церковные предания, одни и те же чины, уставы, книги и обычаи и поэтому ощущал религиозное единство. Результатом реформ стал раскол на две группы: в одну входили те, кто поверил царю и патриарху Никону[38] и пошёл за ними, в другую — те, кто продолжал придерживаться старого вероучения.
О причинах раскола и необходимости реформ единого мнения не существует: некоторые исследователи считают, что виноват Никон, другие винят царя и греческих учителей православия, одни уверены в необходимости реформ, другие считают, что можно было обойтись без них.
Издатель книги Б. П. Кутузова[39] о патриархе Никоне пишет:
«Великая тайна рокового для России церковного раскола XVII века, в результате которого была попрана вся церковная старина и отвергнуто русское благочестие, полностью не разгадана вплоть до настоящего времени».
Чтобы двигаться дальше, нам необходимо разгадать причины и цели реформ, учитывая, что они логически укладываются в цепочку событий, приведших в конечном результате к появлению в конце XIX века в России новой священной книги. Нужно понимать, что хотя глобальное знахарство и было заинтересовано в расколе православной церкви, сам раскол не мог обладать высшим приоритетом в векторе целей знахарства. За реформой вероучения и церкви стояло нечто более серьёзное, что осталось скрытым, невидимым тем, кто не справился со своим эмоциональным возбуждением, вызванным действиями патриарха Никона. И это возбуждение до сих пор не может примирить расколовшиеся стороны и увидеть истинную причину и цели реформы.
В ходе реформы произошли некоторые изменения в обрядовой традиции, были отредактированы тексты священного писания и богослужебных книг.
В 1653 году Никон издал приказ под названием «Память», распространённый по всем московским церквам, где говорилось: «не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; ещё и тремя персты бы есте крестились».
Крёстные ходы Никон распорядился проводить в обратном направлении (против солнца, а не «посолонь», т. е. по солнцу).
Были отредактированы некоторые тексты Псалтири и богослужебных книг, и несколько изменена формулировка Символа Веры.
Есть множество предположений о подоплёке реформы патриарха Никона, но до сих пор не совсем понятно, для чего Никон пошёл на такие большие жертвы. Неужели только из-за смены церковных обрядов? Понимал ли сам Никон, к чему приведут его реформы? А если он не понимал, то кто понимал и направлял этот процесс? Ведь как пишет Б. П. Кутузов: «… тот факт, что наши богослужебные книги подвергаются латинизации и после ухода Никона, подтверждает, что не он был автором и инициатором “реформ”»(стр. 139).
По мнению автора, задумал реформы и руководил ими царь Алексей Михайлович, решивший сесть и на Константинопольский престол, а Никон был лишь исполнителем.
Историк Н. И. Костомаров[40] упоминает о давлении, которое оказывали на царя:
«В 1649 году приехал в Москву иерусалимский патриарх Паисий. Он заметил, что в московской церкви есть разные нововведения, которых нет в греческой церкви, и особенно стал порицать двуперстное сложение при крестном знамении. Царь Алексей Михайлович очень встревожился этими замечаниями и отправил реко он келаря Арсения Суханова на восток за сведениями. Но пока Арсений странствовал на востоке, Москву успели посетить другие греческие духовные особы и также делали замечания о несходстве русских церковных обрядов с греческими, а на Афоне монахи даже сожгли богослужебные книги московской печати, как противные православному чину богослужения».
Историк русской церкви Н. Ф. Каптерев[41] считал:
«…инициатива произвести церковную реформу, в смысле объединения наших церковных чинов, обрядов и богослужебных книг с тогдашними греческими, принадлежит не Никону, а царю Алексею Михайловичу и его духовнику — протопопу Стефану Вонифатьевичу. Они первые, ещё до Никона, задумали произвести церковную реформу, ранее наметили еёобщий характер и начали до Никона, по-немногу приводить её в исполнение; они ещё до Никона вызвали в Москву из Kиeвa знающих греческий язык книжных справщиков, с помощью которых ещё до Никона уже начали исправлять наши книги с греческих и, что главное, они же создали и самого Никона, как реформатора-грекофила. Никон, сделавшись патриархом, только выполнял ту программу, какая ему дана была, конечно в самых общих чертах, царём и Стефаном Вонифатьевичем. Правда, что в самое выполнение программы царь активно не вмешивался, предоставив в этом деле Никону полную свободу, почему практическое проведение реформы в жизнь в том или другом виде, зависело уже исключительно от Никона, от его личных взглядов, понимания дела, его характера и такта. Сам Никон никогда не считал себя инициатором в деле книжных исправлений и никогда не считал книжные исправления первою и главною задачею своего патриаршества. Оставив патриаршую кафедру, он совсем перестал интересоваться своей церковной реформой и, в конце, даже отнёсся резко отрицательно как к тем самым грекам, по указаниям которых он производил свои церковные реформы, так и к самым печатным греческим книгам, на основе которых главным образом и велись все книжные исправления во время его патриаршества. Сам Никон главную задачу, смысл и, так сказать, душу своего патриаршества видел и представлял вовсе не в книжных и обрядовых исправлениях, а в том, чтобы освободить церковь, в лице патриарха, от подавляющей её всецелой зависимости от государства, чтобы сделать патриарха, как духовного главу церкви, не только независимым от государя, но и поставить его рядом с царем, как другого великого государя, подчинить его контролю, как блюстителю и охранителю вечных незыблемых божественных законов, не только церковную, но и всю государственную и общественную жизнь, поскольку последние должны быть проявлением всегда и для всех обязательных божественных заповедей и законов. Никон верил и учил, что священство выше царства, и всячески старался осуществить эту идею во время своего патриаршества практически, а после оставления патриаршей кафедры, горячо и усиленно старался защитить её теоретически.