Жизнь нашего общества в основном определяется иррационально-политическими понятиями, которые позволяют использовать человеческий труд для достижения иррациональных целей с помощью силы. Для обеспечения свободы жизнедеятельности народных масс необходимы эффективные институты. Старые взаимозаменяемые политические ориентации и идеологии не могут составить социальную основу этих институтов; такой основой может служить только социально значимая, существенно необходимая трудовая деятельность, которая естественно возникает в результате переплетения различных существенно необходимых областей труда в трудовой общей сфере.
В своём анализе рабоче-демократической мысли мы сделаем ещё один шаг, продвигаясь в зарослях тесно переплетённых рациональных и иррациональных форм жизнедеятельности. При этом мы будем строго придерживаться логики развития мысли, стремясь максимально исключить из анализа наши личные интересы. Для того чтобы прийти к приемлемому заключению, мы должны в своём анализе рабочей демократии исходить из позиций самой рабочей демократии. Другими словами, мы должны поступать так, как если бы мы стремились возложить на естественную рабочую демократию ответственность за общественную жизнь. Короче говоря, мы должны подвергнуть её разумность объективной и всесторонней проверке. Если мы позволим своим субъективным интересам влиять на нас даже в чем-то незначительном, мы автоматически выйдем за рамки данного обсуждения.
Человечество давно бы прекратило своё существование, если бы существовала только «эмоциональная чума» в своих различных проявлениях. Политическая идеология, мистический ритуал, аппарат военной власти и дипломатические обсуждения не могут сами по себе обеспечить продуктами население какой-либо страны (даже на один час), поддерживать бесперебойную работу транспортной системы, обеспечить жильём, лечить болезни, обеспечить воспитание детей, раскрывать тайны природы и т. д. Реальная жизнь, в которой правят любовь, труд и познание, не нуждается в них. Существенно необходимые формы жизнедеятельности подчиняются своим собственным законам; они недоступны влиянию иррациональных идеологий. Любовь, труд и познание не являются «идеями», «культурными ценностями», «политическими программами», «психологическими установками» или «символами веры». Они составляют те конкретные реальности, без которых общество не смогло бы просуществовать ни одного дня.
Если бы жизнь общества была рационально организована, тогда приоритет любви, труда и познания был бы бесспорным. В таком случае они (а не бесполезные институты) имели бы право определять жизнь общества. В соответствии с рабоче-демократической концепцией отдельные группы могли бы вооружаться и уничтожать друг друга, другие группы могли бы упиваться мистическими ритуалами, третьи группы могли бы наслаждаться дискуссиями. Но они не смогут влиять на основные формы биологической деятельности общества и использовать их в своих эгоистических интересах. Более того, они не смогут лишить их всех прав оказывать определяющее воздействие на жизнь общества.
Социальный иррационализм доминирует в подходе к указанным двум сферам человеческой деятельности.
Политик может обманывать миллионы людей; например, он способен обещать установить свободу, не собираясь осуществить своё обещание. При этом никто не требует от него доказательств его компетентности или осуществимости его обещаний. Он может сегодня обещать одно, а завтра — совершенно противоположное. Мистик может беспрепятственно насаждать в народных массах веру в существование жизни после смерти. При этом он не обязан предъявить никаких доказательств. Теперь мы сопоставим права политического деятеля или мистика с правами инженера по железнодорожному транспорту. Инженера немедленно отправили бы в тюрьму или психиатрическую больницу, если бы он стал убеждать в своей способности полететь на Луну людей, которые собираются совершить поездку из одного города в другой. Далее представим себе, что наш инженер вооружился ружьём и настаивает на справедливости своих убеждений. Тогда он посадил бы под арест тех пассажиров, которые отказались поверить ему. Инженер-железнодорожник обязан обеспечивать перевозку людей из одного места в другое. Если он стремится сохранить свою работу, он должен эффективно выполнять свои обязанности, обеспечивая безопасность перевозки людей.
Для строительства школы, лечения больных, изготовления мебели и ухода за детьми, не имеет никакого значения, является ли архитектор, врач, столяр и воспитатель фашистом, коммунистом, либералом или христианином. Никто из них не произносит длинных речей и не даёт фантастические обещания, потому что должен выполнять конкретную, практическую работу. Так, например, прежде чем приступить к строительству школы, архитектор должен всё тщательно обдумать и подготовить чертежи с указанием расположения учебных классов и административно-хозяйственных помещений, окон, вентиляционных устройств и выходов. Либеральная, социал-демократическая, религиозная, коммунистическая или фашистская идеологии оказываются бесполезными, когда дело доходит до выполнения практической работы. Ни один трудящийся не может позволить себе тратить время на пустую болтовню. Каждый трудящийся должен знать свою работу и выполнять её. В то же время идеолог может свободно предаваться своим фантазиям, не выполняя никакой серьёзной работы. Какая-нибудь группа политиканов может довести до полного разорения страну и после этого в другой стране по-прежнему приводить избитые доводы в пользу правоты своей идеологии. Реальные процессы абсолютно недоступны пониманию политикана. В действительности никто не возражал бы против этого, если бы политиканы ограничивались дискуссиями в своей среде и не стремились навязывать свою идеологию другим и определять судьбу народов.
Однажды я попытался на себе проверить приведённую систему рабоче-демократической мысли. В 1933 году я интуитивно выдвинул гипотезу о существовании универсальной биологической энергии. Если бы в то время я открыто заявил, что такая энергия действительно существует и способна разрушить раковые новообразования, я лишь подтвердил бы диагноз шизофрении, столь излюбленный не в меру усердными психоаналитиками, и тогда меня отправили бы в психиатрическую больницу. На основе своих исследований в области биологии я мог бы пропагандировать любое число идеологий и основать какую-нибудь политическую партию, скажем, партию рабоче-демократической свободы. Несомненно, это могли бы сделать и другие люди, обладающие меньшим практическим опытом. Благодаря своему влиянию на людей, я без труда мог бы окружить себя своими собственными эсэсовцами и снабдить тысячи людей рабоче-демократическими знаками отличия. Всё это, однако, не приблизило бы меня ни к решению проблемы рака, ни к пониманию космического или океанического чувства природного человека. Я бы возвёл на твёрдое основание рабоче-демократическую идеологию, но при этом естественный — и всё ещё неосознанный, рабоче-демократический процесс остался бы нераскрытым. В течение многих лет мне приходилось много работать, проводить исследования, исправлять ошибки и преодолевать свой иррационализм, чтобы понять, почему биология одновременно механистична и мистична. Я не роптал. Я читал книги, препарировал мышей и экспериментировал с различными материалами, пока действительно не открыл оргон, накопил его в аккумуляторах и показал наглядно его существование. Только после этого я смог затронуть практическую сторону вопроса, а именно целебные свойства оргона. При этом я исходил из органического развития процесса труда. Это означает, что каждая форма практического, существенно необходимого труда представляет собой рационально-органическое развитие. Его невозможно преодолеть или обойти сторонок. Эта формулировка содержит существенный биологический принцип, который мы называем принципом «органического развития». Прежде чем дерево вырастет на два ярда, оно должно вырасти на один ярд. Прежде чем ребёнок сможет понимать, о чём сообщают другие люди в своих письмах, он должен научиться читать. Для того чтобы разбираться в патологии, врач должен в первую очередь изучить анатомию. Во всех этих случаях развитие проистекает из органического хода трудового процесса. Трудящиеся мужчины и женщины представляют собой функциональные органы этого трудового процесса. Трудящийся может быть хорошим или плохим органом, но сам процесс труда не претерпевает принципиальных изменений. Является трудящийся хорошим или плохим функциональным органом, по существу, зависит от степени наличия иррационализма в его психологической структуре.
«Закон органического развития» не свойствен иррациональной деятельности. Цель такой деятельности изначально существует как идея, т. е. задолго до начала осуществления на практике трудового процесса.
