Александр Бойко - Римское и современное уголовное право

Редакционная коллегия серии «Теория и история государства и права»

И. Ю. Козлихин (отв. ред.), Ю. И. Гревцов, А. В. Ильин, И. А. Исаев, О. М. Карамышев, Д. И. Луковская, А. В. Малько, М. Н. Марченко, А. В. Поляков, А. С. Смыкалин, Е. В. Тимошина

Рецензенты:

Кафедра теории и истории государства и права юридического факультета Ростовского государственного университета В. Г. Беляев, канд. юрид. наук, доцент, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Волгоградской академии государственной службы И. В. Елисеев, канд. юрид. наук, вице-президент Ассоциации Юридический центр

Ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Д. Ю. Шапсугов

Editorial Board of the Series “Theory and History of State and Law”

I. Yu. Kozlikhin (managing editor), Yu. I. Grevtsov, A. V. Ilyin, I. A. Isaev, O. M. Karamyshev, D. I. Lukovskaja, A. V. Malko, M. N. Marchenko, A. V. Polyakov, A. S. Smykalin, E. V. Timoshina

Reviewers:

The Department of Theory and History of State and Law of the Law Faculty of Rostov State University

Head of the Department of Criminal-Law Disciplines of Volgograd Academy of Government Service, Candidate of Law, assistant professor V. G. Belyaev

Vice-President of the Association Yuridichesky Center, Candidate of Law I. V. Eliseev

Managing editor Doctor of Law, professor D. Yu. Shapsugov

A. I. Boiko

Roman and Modern Criminal Law. – St. Petersburg: “Yuridichesky Center Press”, 2003.

The present book is devoted to comparative analysis of conceptual ideas to combat crime of ancient Rome and modern criminal law. The monograph presents a brief sketch of the development of Roman (Greek-Roman) law, retraces the process of assimilating and remaking Mediterranean legal orders on the territories of eastern Slavs, presents branch glossary, and the selection of examples of skilful use of Latin in rhetoric, pleadings, correspondence, fiction.

The book is recommended to teaching staff and students of law schools as well as to historians and admirers of Romance philology and Latin.

© A. I. Boiko, 2003

© Yuridichesky Center Press, 2003

“Все дороги ведут в Рим” – осанистая, величавая фраза, говорящая о многом и благоговейно воспринимаемая миром в течение двух последних тысячелетий. Бьющийся в тенетах повседневности человек вновь и вновь припадает к кастальской струе юридического вдохновния. Правоведы, особенно цивилисты, составляют панегирики римскому праву. Могущественная средиземноморская цивилизация выросла из небольшой аппенинской civitas, едва заметной на географической карте; выросла, благодаря завоевательным набегам и жесткому внутреннему порядку. Ставка на насильственное приращение территорий, грабежи соседних народов и рабский труд со временем сыграла зловещую роль. Истощенный от роскоши и сарданапальских развлечений Рим не смог оказать сопротивления напору варваров, вдохновенно и организованно искавших добычи на сытом ухоженном Юге Европы. Могучая империя погибла, но дивные сполохи ее юридического духа все еще озаряют общественную жизнь. Так пульсируют своей энергией далекие и непознанные квазары. Наверняка, этот немеркнущий свет тонизирует и уголовно-правовые размышления.

Автор берется утверждать, что юридические конструкции, понятия и догадки римлян в области уголовного права имеют сегодня вполне определенную (и притом немалую!) ценность. Мы, криминалисты, зря чураемся и стыдимся этого наследственного пирога. Странная получается картина: наряду с весьма удачными заимствованиями гражданско-правовых построений, якобы нет ничего достойного внимания современного юриста в уголовно-правовой сфере римского права. Невозможно поверить в то, что криминальные деликты не волновали римское общество, и оно не напрягалось, реагируя на это; что магистраты и толкователи связали себя самоубийственным обязательством служить только торговому обороту и не переносить правовые принципы, максимы, презумпции и фикции в область борьбы с преступностью. Это мы, современники, построили дисциплинарную изгородь и боимся перешагнуть через нее. Это мы, современники, более всего национальны и суверенны именно в уголовно-правовом деле; мы боимся направить римский рентгеновский луч в криминальный “черный ящик”. И зря… Стоит только открыть полузапертые двери древнего хранилища, “чтобы там устроить свои аудитории и судилища”[1].

Автор – юрист, но он же и обыватель. Живет, а хочется сказать, принужден жить в тех условиях, которые его окружают, поеживаясь от натиска назойливых электронных СМИ и нахальства нуворишей; он хранит для наследников желтый билет от новой власти – именной ваучер – и надеется на возрождение отечественного производителя. Он с ужасом слушал иудины откровения министра госбезопасности, направляемого правящим двором для разрушения этого ведомства, и настороженно наблюдает сегодня за попытками возрождения государственного управления. Он радуется повеселевшим фасадам и витринам, но огорчается засилью импортных товаров. Он ежедневно зрит милые студенческие лица, знает о задорных планах молодежи, непреклонно верящих в благосклонность фортуны, но память подсовывает ему щедринскую иронию: “Он считает карьеру свою далеко не оконченную, и когда проезжает мимо Сената, то всегда хоть одним глазком да посмотрит на него”.[2] Он с несказаным удивлением пытается совместить и оценить публичные игрища современного плебса – громкие проклятия этатизму и молчаливо протянутые к правительству длани. Он является несчастным свидетелем помрачения юридического образования и верит в устройство санитарных фильтров и конкурентный рывок свежего поколения… В общем, почти по А.П.Чехову: “Город коснел в невежестве и в предрассудках; старики только ходили в баню, чиновники играли в карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен и по улицам бродили свиньи”[3].

Стоп, скажет читатель: что это за prolegomena (“введение” – греч.)? Где красный карандаш, цензура? Довольно! Желаем слышать о римском праве и его отражении в сегодняшней жизни! Что ж, пожалуйста, но. можно ли нам, юристам, верить?

Каждый ведает, что система знаний об обществе и человеке, по привычке именуемая наукой, развивается с большим трудом, без революционных прорывов, свойственных естественным наукам. Причин тому несколько, и вычленить их помогает простая наблюдательность, чуждая чрезвычайному умственному напряжению; это:

а) включенность исследователя в наблюдаемый объект (общество), что, вообще говоря, ставит под вопрос беспристрастность анализа;

б) сильное давление на ученые круги (в том числе в форме допуска в исследовательские учреждения и разрешения на опубликование результатов исследований) со стороны господствующей элиты, препятствующей честному рассмотрению основ общественного устройства, заинтересованной в общей вере в справедливость установившихся порядков;

в) отсутствие постоянно работающей экспериментальной базы общественных наук, что существенно понижает впечатление достоверности. В итоге, в Англии и США термин “science” определяет лишь сферу естественных наук, а в специализированных изданиях не без основания утверждается, что общественные науки представляют собой наборы остроумных фразеологизмов и не более того и что они пригодны только для классификаторских построений и ценностных суждений; что они плетутся за событиями вместо того, чтобы упреждать их, и, наконец, являются продажными [1].

Такова первая, значительная часть правды. Но есть и вторая часть, также реалистичная и привлекательная. Быстро меняющиеся условия обитания населения корежат коллективные правила жизни, формируют срочный социальный заказ на национальную идеологию (в том числе и на ее юридический сегмент), ломают обломовщину и апатию, понуждают к сравнениям нашего быта с жизнью зарубежных соседей. Мысли об общественном устройстве, его вчерашнем дне, нынешнем состоянии и достижимости идеала завтра; о взаимных правах и обязанностях государства и личности; о месте принуждения в управлении и прочая подобная интеллектуальная пища становится изысканным блюдом для обывателя. Десятки миллионов отечественных “совков”, формально числившихся семь десятилетий обладателями природных запасов, промышленных гигантов и объектов социальной инфраструктуры, были облапошены в несколько лет знаковыми фигурами российского “бизнеса”. Облапошены “по понятиям” и перешли в разряд социальных аутсайдеров. Олигархи же сегодня – на Олимпе власти: они истово гипнотизируют налогоплательщиков суждениями о независимости прессы, зловредности этатизма и тоталитаризма, а параллельно увеличивают численность карательных служб и грозят принуждением забастовщикам, приглашают менял и челноков занять нижнюю, следующую за ними кастовую ступеньку – позицию среднего класса, развязали во имя собственного обогащения и легализации прежних добыч чеченскую авантюру, расстреляли в 1993 году оппозиционно снаряженный народом парламент.